У каждого свой путь - Любовь Рябикина

— Все нормально. Щенки у нас.

Друзяев довольно сказал:

— Подержите их пару суток, а потом делайте, что хотите.

Депутат пообещал перезвонить и отключился. На табло высветился номер звонившего. Вторично он позвонил около пяти вечера, когда мобильник был в руках местной милиции. Те мигом зафиксировали в документах звонок и записали на магнитофон прозвучавшие слова, услышав немало интересного. «Избранник народа» не стеснялся в выражениях, радуясь беде Степановой и строя планы дальнейшего устранения упорной женщины. Многие из милиционеров искренне поддерживали землячку и их возмутило поведение депутата.

Только после того, как Юлька оказалась дома, Иван сообщил генералу Бредину о происшествии, разбудив его среди ночи. С ясно прозвучавшей горечью сказал:

— Валька Шостак штурм Грозного прошел, а погиб в мирной деревне. Серега Санин за жизнь борется. Чтоб только остановить Маринку, депутаты в крайности кидаются. Я один остался…

Генерал проглотил горький комок в горле и твердо ответил:

— Что нашел детей, честь тебе и хвала. К награде представлю. Марине я сам сообщу после совещания. Через сутки ребят в помощь пришлю. Держись, Иван! Следи в оба. Потребуется, с директором школы поговори и не пускай ребятишек на занятия.

Сержант коротко ответил:

— Есть, товарищ генерал-полковник!

Юльку в десять утра увезли на обследование в больницу, так как она никак не могла отойти ото сна. Деревенская фельдшерица что только не делала, чтобы заставить ее очнуться. Женщина испугалась беспробудного сна ребенка и решила везти Юлю Горчакову в районную больницу. Позвонила по телефону и попросила выслать «скорую помощь».

Мешков поехал с девочкой, попросив деревенских мужиков подежурить у дома Ушаковых. Никто не отказался. Сразу пятеро спокойно уселись на скамеечку под березой, пристроив ружья сбоку и внимательно оглядываясь по сторонам. Мужчины изредка перебрасывались словами. Всех возмутила наглость депутата. Даже беспробудный деревенский пьяница Митька Заварухин в этот день был трезвым. Сидел и вполголоса матерился:

— Вот, суки, что делают… Дите у бабы утащить! Надо додуматься! Да за такое за яйца вешать надо. Мало их Маринка бьет…

Николай Морозов отшвырнул сигарету и поглядел на соседей слева и справа:

— Потому и утащили, что бьет. Боятся они ее. Сломать пытаются. И сломят ведь, сломят бабу, если мы не поможем!

Вячеслав Шуранов вздохнул:

— А чем мы помочь можем? Мы здесь, она там.

Николай плюнул и развернулся:

— Ты, Слав, дурак или сроду так? Детей Маринкиных надо уберечь! Всем миром, как в старину! Каждого не нашего на заметку брать. Каждую машину проезжавшую по деревне — номера записывать. На дамбе патруль организовать, на выезде еще один. Ребятишек подключить, чтоб следили за чужими. Сколько мужиков в деревне безработных? Ведь ни х… не делают! Маринка не только за армию депутатов лупит, но и за таких вот, как мы!

Шуранов покрутил толстой шеей, сдвинул кепку на лоб и почесал затылок:

— Дело говоришь. Собрание в клубе надо устроить, из других деревень народ позвать. Больше вероятности, что Сашку с Юлькой снова не уволокут.

Митька Заварухин твердо пообещал:

— Я с краю живу, мне и следить за дамбой. Слово даю, мужики, не стану пить, пока все не утрясется. Я вчера, когда узнал, что деток похитили, да мужиков постреляли, аж протрезвел.

Морозов махнул рукой:

— Да знаем мы. Видели. Даже бабы удивлялись, что ты в машине вместе со всеми оказался! Обычно к десяти утра ты на костях лазишь…

Митька хихикнул и отвернулся, поглядев на залатанные коленки у штанов.

Вечером в деревенском клубе прошло собрание. Народу набилось столько, что все проходы до самой сцены были забиты людьми. Обе двери были распахнуты и с крытой пристройки тоже заглядывали головы. Пристройка тоже оказалась переполненной. Собралось все население, вплоть до ребятишек, с семи соседних деревень. Уже через несколько минут в клубе стало нечем дышать от духоты.

Большая часть населения приехала на открытых грузовиках. Остальные либо пришли пешком, либо на мотоциклах и велосипедах. Всех больше деревенских удивило прибытие четырех здоровых мужиков, умудрившихся уместиться на маленьком юрком «Минске». Они торопливо спрыгнули с мотоцикла и спросили:

— Опоздали?

Услышав отрицательный ответ облегченно вздохнули и встали в сторонке у крыльца, затягиваясь ядреным деревенским самосадом. Командовавший «парадом» Николай Морозов, поглядев со сцены на столпотворение, почесал лоб, а затем гаркнул:

— Предлагаю провести собрание возле клуба у памятника погибшим воинам. Народу слишком много. Тем, кто в пристройке, будет не слышно.

Никто не возразил. Все двинулись прочь. Завернули за угол и остановились среди пожелтевших лип. Для Морозова из клуба притащили стремянку, чтоб всем было видно. С этой импровизированной качающейся «трибуны» он начал свою речь. Еще раз пересказал обстоятельства похищения, хотя все уже знали, но никто не возмутился. Затем Николай указал рукой на стоящего Ивана Мешкова:

— Сержант принес девочку, но он остался один. А что же мы, деревенские, рук и глаз не имеем? Своими силами не можем детей Маринкиных от разных аспидов уберечь? Военные их охраняют, жизнью рискуют, а мы и успокоились. Не пора ли всем миром защиту деткам организовать? Не так-то легко у целой деревни выкрасть ребенка. Предлагаю выставить дежурства на дамбе, в школе, у выезда, на остановке. Да и по деревне не плохо бы послеживать. Ведь сволота эта не успокоится, крепко видно Маринка им на мозоли наступила, раз они на такие меры отваживаются! Ну так что, односельчане, делать будем? Смотреть и ждать, как их убьют или все же покажем, что значит деревня? Как встарь, всем миром! Не слабо нам так поступить?

По липовой роще пронесся гул:

— Всем миром встанем! Не дадим деток в обиду! Пусть Марина Ивановна спокойно работает, мы тут и сами управимся.

Иван Мешков изумленно крутил головой. Эти замотанные мужики и бабы, у которых, как он раньше думал, все мысли были только о том, как прокормиться да одеть-обуть деток, преобразились на глазах. По плечам сержанта пронесся мороз: он бы не хотел встретиться с этими задетыми за живое людьми на месте врага. Все деревни были заодно — не дать повториться новой трагедии, уберечь детей действительно народного депутата от негодяев.

Народ разошелся и разъехался в темноте. Предложения Николая Морозова были приняты единогласно. Жители соседних деревень тоже обещали следить за приезжими и сигнализировать, если что заметят.

Бредину пришлось сообщить Марине о событиях разыгравшихся в деревне раньше, чем он хотел. Этому предшествовала неизвестно откуда появившаяся в одной из газетенок статья «Дети депутата Степановой похищены неизвестными». Фактически кто-то подписался, что именно он похитил детей. Больших подробностей в статье не было, но новость могла выбить Степанову из колеи. Первым Бредину сообщил о статейке его адъютант Козлов.

Генерал поспешил на квартиру к старшине. Собрал охранников и рассказал все, что сам узнал от Мешкова. Сообщил и о телефонных звонках депутата Друзяева. Маринка мрачно усмехнулась:

— Ну надо же! Поспешил мужик, крепко поспешил! И за смерть парней он ответит!

Марина очень спокойно вошла в зал, чем несказанно удивила многих. Депутат Алексеев, не сдержавшись, сказал:

— Мы думали, что вы в деревню к себе уехали, детей спасать и с выступления вас сняли.

Женщина пожала плечами:

— С моими детьми все в порядке и выступать я сегодня буду. Что-то я господина Друзяева не вижу… — Она демонстративно огляделась и повернулась к мужчине. — Неужто арестовали?

Голос прозвучал благодушно, но вот взгляд, которым она наградила окружающих, заставил передернуться многих. Степанова улыбнулась:

— Я хотела этому деятелю один телефонный разговорчик дать послушать. Жаль-жаль… — Маринка, издеваясь, сокрушенно покачала головой — Придется в тюрьму передачу унести и дать прослушать запись там.

Она вдруг прекратила юродствовать и резко подняла голову. Зло оглядела присутствующих:

— Я смотрю, вы все в курсе дела! Что, сообща готовились заставить меня в отставку подать? Запомните, я уйду тогда, когда посчитаю нужным! Если кому-то не нравится то, что я говорю, разбирайтесь со мной. Итак, кто следующий кандидат в тюрьму, господа депутаты?

Степанова обвела тяжелым взглядом холеные лица и не услышав слов, спокойно села на свое место. Раскрыла папку и еще раз просмотрела речь и имеющиеся документы по Северному Кавказу, Краснодарскому и Ставропольскому краям.

Прошло две недели, которые многих в деревне удивили. Митька Заварухин твердо держал слово. Он не пил и постоянно расхаживал вдоль дамбы со старенькой «Тулкой» на плече, невзирая на зарядившие дожди. В помощь сержанту Мешкову были присланы два спецназовца — офицер и прапорщик. Он наконец-то вздохнул свободнее, сдав «власть» в руки старших по званию. Николай Морозов зашел в дом к Ушаковым в день прибытия новых охранников. Это произошло через сутки после памятного собрания, всполошившего деревню. Поздоровался: