Нюрнбергский процесс, сборник материалов - Константин Горшенин

Манштейн: Очевидно, если такой план существовал, это было частью плана.

Тэйлор: На самом деле, свидетель, разве не были все эти взгляды Гитлера и цели, преследуемые этими приказами, хорошо известны вам, а также и другим командующим на Восточном фронте?

Манштейн: Цели этого приказа нам были известны.

Тэйлор: Я еще хочу задать вам несколько вопросов в отношении эйнзатцгрупп и эйнзатцкоманд. Утверждаете ли вы перед Трибуналом, что вы не знали, что одной из самых главных задач этих частей была помощь в уничтожении комиссаров и евреев в соответствии с этой политикой?

Манштейн: Да, этого я не знаю.

Тэйлор: Была ли эйнзатцгруппа придана вашей армии, 11-й армии?

Манштейн: Да, эта эйнзатцгруппа, как показал Олендорф, оперировала в районе действий моей армии.

Тэйлор: По-моему, вы сказали раньше, что эйнзатцгруппа полностью находилась под командованием Гиммлера, выполняя его оперативные задания. И вы, по-моему, нам также сказали, что Гиммлер был ярым врагом армии. Что же вы сделали, когда вы узнали, что вашей армии придана эйнзатцгруппа? Что вам сообщили по этому поводу?

Манштейн: Мне в свое время доложили, — даже не знаю, было ли там сказано слово «эйнзатцгруппа», — что органы СС в районе военных действий должны организовать политическую проверку населения и что они получили это задание от Гиммлера. Я не мог воспрепятствовать этому, так как я считал, что эти части СС выполняют свое задание.

Тэйлор: Разве главнокомандующий согласился бы иметь совершенно самостоятельную часть, действующую на его участке, но которой он не может командовать? Разве это обычное явление? Как вы думаете, вам бы это понравилось?

Манштейн: Нет, конечно, это никому не понравится, но были и другие независимые соединения. Я должен подчеркнуть, что военно-воздушные силы нам не были подчинены ни в каком отношении. В силу наших взаимодействий в бою мы должны были договариваться с ними. Каких-либо приказов издавать мы им не могли. Аналогичным образом дело обстояло с организацией Тодта и экономическим штабом «Восток», а также и с полицией.

Тэйлор: Разве не возбудила бы вашего любопытства самостоятельная часть, действующая на вашем участке по приказу Гиммлера? Вы не пожелали бы узнать, чем она занимается?

Манштейн: Мне было доложено о задаче, которая состояла в проверке населения в политическом отношении. Я уже сказал, что в ставке я был только два-три дня, а затем уехал на линию фронта, и я должен сказать, что военные действия в течение всей зимы так захватили меня, что я при всем желании не мог вообще уделять внимания вопросам, о которых я ровно ничего не мог знать или даже предполагать.

Тэйлор: Вы беседовали с начальником штаба и другими офицерами из штаба время от времени, не так ли?

Манштейн: Других командующих я видел только в тех случаях, когда состоялись совещания в ОКХ. С моими офицерами я, конечно, говорил. Но этот вопрос о СД никогда не был предметом нашего разговора, так как для нас этот вопрос никогда не был важным.

Тэйлор: Разве вы никогда не просили начальника штаба или какого-либо другого штабного офицера тщательно информировать вас о том, что делали эти самостоятельные группы по приказу Гиммлера в вашем районе операций?

Манштейн: О независимых частях Гиммлера говорить, пожалуй, нельзя, ибо эта эйнзатцгруппа была относительно небольшой и оставалась незаметной. Мы заметили ее только тогда, когда она нам поставила людей для борьбы с партизанами в Крыму. В этом отношении я знаю, что мой штаб говорил по этому вопросу с фюрером СС.

Тэйлор: У меня есть два или три документа, касающиеся этого же вопроса, которые уже были представлены в качестве доказательства. Я хотел бы показать их вам и задать вопрос о них. Первый документ — это письменное показание, данное под присягой. В первой части этого письменного показания затрагиваются вопросы, о которых вы, очевидно, непосредственно не осведомлены. Но вы, конечно, должны знать о втором абзаце. Это — письменное показание, данное под присягой Вальтером Шелленбергом. Я хочу зачитать два первых абзаца. Трибунал найдет это в первой книге документов генерального штаба. Там говорится:

«В середине мая 1941 года, насколько я помню, начальник 4-го отдела главного имперского управления безопасности (бригаденфюрер СС Мюллер) от имени начальника имперского управления безопасности (группенфюрер СС Гейдрих) имел беседу с генерал-квартирмейстером сухопутных сил (генерал Вагнер) по вопросам относительно использования полиции безопасности и СД в районах действующей армии во время предстоящей кампании против России. Вагнер не пришел ни к какому соглашению с Мюллером и поэтому Гейдрих просил устранить второго участника беседы. Я был тогда начальником отдела «Е» в IV управлении главного имперского управления безопасности и подчинялся Мюллеру, и на основании того, что я имел опыт в ведении протокола, Гейдрих послал меня к Вагнеру для оформления окончательного соглашения.

В соответствии с инструкциями, которые были мне даны, я должен был обратить внимание на то, чтобы в этом соглашении было предусмотрено, что ответственные инстанции сухопутных сил обязаны оказывать всякое содействие всем действиям эйнзатцгрупп и эйнзатцкоманд полиции безопасности и СД. Я подробно обсудил с Вагнером все эти проблемы взаимной поддержки. В соответствии с этой беседой я затем представил ему разработанный проект соглашения, который был одобрен им. Этот проект соглашения был основой окончательных переговоров между Гейдрихом и Вагнером в конце мая 1941 года. Содержание этого соглашения, насколько я помню, было в основном следующее:

Основанием для этого соглашения был приказ фюрера, упомянутый в самом начале соглашения, относительно того, что полиция безопасности и СД должны использоваться в частях действующей армии с целью быстрейшего подавления всеми средствами всякого сопротивления в тыловых районах или в захваченных районах, где проходят коммуникации. Затем устанавливаются отдельные районы, в которых должны были действовать полиция безопасности и СД. Отдельные эйнзатцгруппы могли быть распределены по фронтам, а отдельные эйнзатцкоманды — по армиям, которые находились непосредственно в районе боевых действий.

Эйнзатцгруппы и эйнзатцкоманды должны были действовать в отдельности:

1) в прифронтовых районах при полном подчинении действующей армии в тактическом, оперативном и административном отношениях;

2) в тыловых оккупированных районах, подчиняясь войсковому командиру только в административном отношении, а в оперативном и специальном отношениях — главному имперскому управлению безопасности;

3) в тылах армии: так же, как во втором случае;

4) в районах гражданской администрации на Востоке: так же, как в империи».

Подчинение эйнзатцкоманд штабам действующей армии на фронте и их ответственность перед ними ни в коей мере не были ограничены соглашением и поэтому оно не нуждалось в каком-либо дополнении.

Соглашение устанавливало, что подчинение в административном отношении включало в себя не только подчинение в дисциплинарном отношении, но также обязанность тыловых штабов действующей армии снабжать приданные им эйнзатцгруппы и эйнзатцкоманды бензином, продовольствием и т.д., а также предоставлять в их распоряжение службу связи.

Правда ли, что армия делала все возможное, чтобы создать условия для действий этих эйнзатцгрупп и эйнзатцкоманд; снабжали ли вы их продовольствием, представляли ли им транспорт и прочие предметы, которые были необходимы для выполнения их заданий?

Манштейн: Да, конечно, это мы ведь знаем на основании того, что в хозяйственном отношении СС находились в подчинении армии.

Тэйлор: Разве неправильно также и то, что командующие должны были следить за тем, что делали эти части, с тем, чтобы их действия не мешали проведению боевых операций?

Манштейн: Нет, командующие, как таковые, не должны были беспокоиться об этих эйнзатцгруппах, если только они не появлялись в районе военных действий и не мешали ведению боя. Как я уже говорил, я как командующий не встречал в своем районе военных действий такую эйнзатцгруппу.

Тэйлор: Действительно ли вы заявили Трибуналу, что только на фронте можно было помешать проведению боевых операций? Разве не правда, что тыловые районы также важны в отношении обеспечения связи и умиротворения населения. Разве вы также не беспокоились в отношении ваших тылов?

Манштейн: В тыловых районах нам важно было обеспечить пути подвоза, то есть железные и шоссейные дороги. Это мы делали большей частью сами. Нам могли помешать в том случае, если бы, например, производились какие-либо массовые экзекуции или что-либо подобное, как я об этом узнал лишь теперь, и если бы в результате этого возникали бы затруднения и волнения. Об этом бы услышали командующие войск, расположенных в тыловых областях. И они определенно приняли бы соответствующие меры для устранения этих явлений.