Сталин. По ту сторону добра и зла - Александр Ушаков

Как это ни прискорбно для самого вождя, но в послевоенные годы ему пришлось сражаться на два фронта. Против «безродных космополитов» в своей стране и за свое влияние в Европе. Поскольку главной своей задачей в Восточной Европе Сталин видел в укреплении контроля над сферой своего влияния.

Однако в Вашингтоне думали по-другому. И чтобы это влияние уменьшить, Америка решила помочь европейским государствам в деле послевоенного восстановления. «Это необходимо, — заявил госсекретарь США Д. Ачесон, — если мы стремимся сохранить наши собственные свободы и наши собственные демократические институты. Этого требует наша национальная безопасность». Она и на самом деле того требовала, поскольку Восточная Европа все глубже увязала в наброшенной на нее Сталиным сети, а Западная Европа находилась в самом что ни есть плачевном состоянии. Миллионы людей голодали и замерзали зимой 1946/47 года, и Америка очень опасалась, что Сталин сумеет воспользоваться быстро растущей там социальной напряженностью.

5 июня 1947 года госсекретарь США Д. Маршалл выступил в Гарвардском университете с программной речью, в которой изложил комплекс экономических и политических мер, получивших название «План Маршалла». Его основными целями являлись стабилизация социально-политической ситуации в Западной Европе, включение будущей Западной Германии в западный блок и уменьшение советского влияния в Восточной Европе. Предлагая эти меры, Маршалл выразил желание американского правительства «сделать все возможное, чтобы вернуться к нормальному экономическому положению, без которого не может быть ни политической стабильности, ни прочного мира».

«Наша политика, — заявил он, — направлена не против какой-либо страны или доктрины, а против голода, нищеты, отчаяния и хаоса». Ну а затем,

как бы между делом, предупредил Сталина, что все те, кто попытается использовать в своих целях экономическую ситуацию, встретят сопротивление США.

Могли ли принять участие в этой программе страны Восточной Европы? Могли. Но только с одним условием: не ориентироваться в своем экономическом развитии только на Советский Союз, который, по словам У. Клейтона, «должен был внести свой вклад в реконструкцию европейской экономики, в особенности стран, расположенных непосредственно к западу от его границ».

Сталин с интересом отнесся к этому предложению. Особенно поначалу, поскольку надеялся получить американские кредиты для восстановления Европы.

Как поговаривали, на его позицию повлиял академик Е. Варга, который выступал против участия в «Плане Маршалла», который, по его глубокому убеждению, был направлен на смягчение экономического кризиса в самих США. «Смысл плана Маршалла, — писал он, — следующий. Если уж в интересах самих США нужно отдать за границу американские товары на много миллиардов долларов в кредит ненадежным должникам, то нужно постараться извлечь из этого максимальные политические выгоды».

Думается, Сталин и без Варги понимал, зачем Америке был нужен этот план. И основной причиной его отказа принимать участие в реализации «Плана Маршалла» явилось нежелание вождя позволить Соединенным Штатам влиять на политическую ситуацию в Восточной Европе. Более того, он приказал саботировать англо-французскую инициативу и своим сателлитам. И вот какое послание получил И.Б. Тито от ЦК: «Мы получили сообщение о намерении югославского правительства отказаться от участия в парижском совещании 12 июля, созываемом англичанами и французами. Мы рады, что Вы проявляете твердость в вопросе об американских кредитах. Однако мы думаем, что все же было бы лучше принять Вам участие в совещании и послать туда свою делегацию и дать там бой Америке и ее сателлитам — Англии и Франции с тем, чтобы помешать американцам единодушно провести их план, а потом уйти с совещания и увести с собой возможно больше делегаций от других стран».

Приблизительно то же самое было продиктовано и лидерам Польши, Чехословакии, Румынии, Болгарии, Венгрии, Албании и коммунистам Финляндии. Тем не менее западные страны очень надеялись на участие в совещании Польши и Чехословакии и хотя бы таким образом хоть как-то оторвать их от СССР. И тогда Сталин приказал советским послам в Белграде, Варшаве, Тиране, Хельсинки, Софии, Будапеште и Праге «посоветовать» руководству соответствующих стран «не давать ответ англичанам и французам до 10 июля, так как в некоторых других странах друзья высказываются против участия в совещании 12 июля, поскольку СССР в совещании не будет участвовать».

Сталин колебался. Ему очень хотелось на виду у всего мира сорвать парижское совещание, но он очень опасался, что искушение получить солидную американскую помощь может сыграть с ним плохую шутку и соблазнить правительства Польши, Чехословакии и Финляндии, где коммунисты не имели большинства. Но колебался он недолго, и буквально вдогонку за предыдущим посланием полетело новое. На этот раз уже с приказом отказаться от участия в совещании. Что же касается мотивов, то каждая страна могла предоставить их «по своему усмотрению».

Несмотря на дипломатический язык, это был самый настоящий приказ, что окончательно расставляло акценты в отношениях всех этих стран с Советским Союзом и не обещало им легкой и, что самое печальное, свободной жизни. И стоило только К. Готвальду заикнуться, что он уже дал свое согласие на участие, как Сталин вызвал его в Москву и устроил самый настоящий разнос за проявленную им вольность. Готвальд согласился и по возвращении в Прагу рассказал, что «никогда не видел Сталина таким рассерженным и что у чехословацкого правительства нет другого выхода, кроме как... скорее пересмотреть принятое им решение».

Отказавшись от участия в «Плане Маршалла», Сталин тем самым еще раз заявил о своем нежелании пускать в созданную им в Восточной Европе заповедную зону кого бы то ни было ни при каких условиях. Да и с какой стати в этом столь важном с точки зрения геополитики, стратегии и идеологии регионе должны были распоряжаться какие-то там американцы? К тому же именно здесь решался вопрос об образовании социалистического лагеря, центром которого должна была стать Москва, а владыкой — сам Сталин.

Как это ни удивительно, но от такого расклада выиграли обе стороны. США могли спокойно заниматься оздоровлением Западной Европы, а Сталин укреплять свое и без того уже мощное влияние на «братские» страны. Но в то же время неприятие Сталиным «Плана Маршалла» еще более резко разделило Европу на два уже враждующих между собой лагеря. Так закончилась эпопея с «Планом Маршалла», откровенное саботирование которого Сталиным еще более обострило его отношения с Западом.

Очередное обострение международной обстановки очень быстро сказалось на жизни советского народа. На этот раз оно ударило в первую очередь по евреям. Вообще же, после войны графа о национальности начинала значить очень много, поскольку Сталин взял курс на тот самый великодержавный шовинизм, за который некогда Ленин назвал его держимордой.

Выше уже говорилось о выселении в связи с войной целых народов из Поволжья, Северного Кавказа, Закавказья и о полнейшем разрушении их автономий и национальных культур. Свой счет могли предъявить вождю и народы Прибалтики и абхазцы, которые подвергались насильственной ассимиляции в рамках Грузии.

После того как в 1949 году Берия сочинит миф о наличии в Армении дашнакского подполья и Сталин даст разрешение на выселение десятков тысяч армянских семей из Грузии и Еревана, достанется и армянам. Как и всегда в таких случаях, выселение проводилось войсками НКВД, которые не либеральничали. И сколько страданий выпало на долю несчастных переселенцев на Алтай, знали только они сами.

Да и что удивительного, если Сталин с трибуны Мавзолея назвал русский народ «самой выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза». Что очень быстро выразилось в подмене пролетарского интернационализма государственно-националистическим мировоззрением.

Удивительно, но при Сталине в Москве не было воздвигнуто ни одного памятника ни Марксу с Энгельсом, ни даже самому Ленину. Зато напротив Моссовета появился огромный памятник основателю Москвы — Юрию Долгорукому, тупому и, по словам братьев Медведевых, жестокому князю XII века. И для того чтобы соорудить этого могучего всадника, который как бы обещает покарать своей мощной десницей любого, кто осмелится бросить ему вызов, Сталин приказал разрушить воздвигнутый здесь по предложению Ленина Обелиск свободы.

Понятно, что рано или поздно Сталин должен был обрушиться и на столь нелюбимую им еврейскую нацию. Судя по всему, этого часа он ждал чуть ли не полвека. И как тут не вспомнить высказанное им еще в 1907 году пожелание устроить в партии «еврейский погром». И хотя высказано оно было в шутку, глаза Сталина, по утверждению очевидцев, говорили о другом.