Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Палатазин на несколько секунд закрыл глаза, рука его коснулась лба.
— Сэр? — с тревогой спросил Тил. — Ведь они мертвы, правильно?
— На телах имеются какие-то повреждения, раны?
— Я осматривал только пару, не больше, есть порезы, синяки, ничего больше, кажется.
— Нет, — тихо сказал Палатазин. — Это далеко не все.
— Простите, сэр?
— Ничего. Это я просто вслух рассуждаю. А куда повезли тела?
— Так… — Сержант посмотрел в свой блокнот. — Госпиталь в Монтерей-парке. Это ближайшая больница, где есть условия разобраться в этой каше. — Он сделал паузу в несколько секунд, наблюдая за лицом Палатазина. — Что с этими людьми, капитан? Может, это… какая-то болезнь?
— Если вы так думаете, Тил, то держите пока эти мысли при себе. Нам паника в соседних районах вовсе ни к чему. Слухи и без того уже пойдут. Госпиталь прислал сюда врача?
— Да, сэр. Доктор Дельгадо. Она сейчас наверху.
— Прекрасно. Вы разрешите мне пару минут побеседовать с этими двумя? — Он показал за юношу и священника в другом конце коридора. Тил кивнул и вышел, затворив за собой дверь. Палатазин подбросил носком осколок зеркального стекла, быстро оглядел комнату, потом перевел внимание на священника, который показался ему в лучшей форме, чем юноша. Не считая одной детали — его руки судорожно дрожали, пальцы то сжимались, то разжимались. «Нервная реакция? — подумал Палатазин. — Или что-то еще?» Он представился.
— Сержант Тил сказал мне, что это вы нашли первые тела. Сколько было в этот момент времени?
— Примерно половина второго, — сказал священник. — Мы все это уже рассказали сержанту.
— Да-да, я знаю. — Палатазин мягко поднял руку, чтобы успокоить его и умерить поток возражений. Он сделал несколько шагов и заглянул в мрачную спальню, отметив, что окно закрыто газетами. В ванной имелось еще одно разбитое зеркало. Он вернулся в комнату, к тем двум чиканос.
— А как вы считаете, отец, что здесь произошло? — спросил он священника.
Сильвера сузил глаза. Некоторое колебание в голосе полицейского снова вывело его из равновесия.
— Понятия на имею. Рико и я пришли сюда, чтобы поговорить с миссис Сантос, которая живет… жила, на пятом этаже. Мы обнаружили, что дом… вот в таком состоянии обнаружили мы весь этот дом.
— Я хочу выйти отсюда, — тихо сказал Рико. — Я больше не выдержу. Я не могу больше здесь оставаться.
— Еще немного, хорошо? — попросил Палатазин. Он снова посмотрел на Сильверу. — Вы нашли тела. Расскажите, как это было. Были они мертвы? Живы?
— Мертвы, — сказал Рико.
Сильвера ответил не сразу.
— Не знаю, — сказал он наконец. — Сердце не билось, пульса тоже не было… но они шевелились, двигались.
— Сержант Тил сообщил, что найдено тридцать девять тел. Сколько человек жило в этом здании?
— Шестьдесят или семьдесят, самое меньшее.
— Но не все квартиры были заняты?
Сильвера покачал головой.
— Хорошо, благодарю вас. — Палатазин повернулся и направился к двери, когда голос Сильверы заставил его остановиться:
— Что случилось с этими людьми, капитан? Кто мог с ними такое сделать? Или что?
Он едва не ответил, едва не произнес ужасное слово, но страх сжал горло, задушив слова. Он молча покинул комнату и остановился снаружи, ухватившись за поручень лестницы, как человек на корабле в бурю, только на этот раз буря накренила не корабль; а целый мир, накренил свою ось, и начал вращаться в обратном направлении времени. Палатазин смутно осознавал, что нечто — нет, это двое людей — приближаются к нему по коридору. Когда он поднял глаза, то увидел, что это Тил и средних лет женщина-мексиканка с утомленными кругами под глазами.
— Капитан? — сказал Тил. — Познакомьтесь, это доктор Дельгадо.
Женщина протянула руку. Палатазин пожал ее. По коридору пронесли еще одни носилки, и Палатазин вздрогнул под взглядом закрытых, но видящих глаз.
— Капитан, буду с вами откровенна — я понятия не имею, что могло случиться с этими людьми, — тихо и устало сказала доктор Дельгадо. — В техническом смысле это не трупы, хотя никаких признаков жизни они не подают. Нет трупного окоченения, в полостях внутренних органов не скапливается жидкость. Я уколола палец одного из тел, и что вы думаете? Я ничего не могла выдавить, ни капли крови. Тела высушены. Не знаю, как все остальные, но то тело было полностью лишено крови. Но когда санитары начали пристегивать его к носилкам, тело — это должен был быть труп! — Зашевелилось!
— Бог мой! — сказал Тил, глаза которого напоминали ледяные кружки голубого льда.
— Как я уже сказала, я не знаю, что случилось с этими людьми. Сейчас сюда направляется один из моих коллег по госпиталю, доктор Штейнер. Возможно, он сможет нам помочь.
— Нам никто не поможет, — внезапно вырвалось у Палатазина, и он почувствовал, что сейчас все вырвется у него наружу, все, что долго скапливалось в сознании годами, словно рвота, будет выброшено на этих людей, и его тайное скопление страха облегчится. Он сжал зубы, глаза его расширились, но поток слов заставил его говорить:
— Слишком поздно, уже ничем не помочь. Нужно оставить их всех здесь, в здании, и сжечь это здание до тла, немедленно, пока не село солнце! Потом нужно развеять… развеять пепел и полить это место святой водой!
Он посмотрел на Тила, потом на Дельгадо, потом снова на сержанта — они были слишком ошеломлены, чтобы говорить. Священник и юноша стояли в дверях, глядя на капитана, так же, как и полицейский в форме немного дальше по коридору, изумлённо смотревших на Палатазина.
— Что вы все смотрите! — крикнул Палатазин, что-то внутри
