'Расследования Екатерины Петровской и Ко'. Компиляция. Книги 1-30 - Татьяна Юрьевна Степанова

села на кухне, уставилась на часы – семь часов вечера. Весь день прошел. То ли ужин, то ли завтрак... Духота такая, в спальне балкон настежь, а все равно...

Вот тебе и зацепились за что-то конкретное, а ничего конкретного на самом деле нет. Два изуродованных трупа – только это. И два послания убийцы.

Завтрак на закате, солнце садится...

Выходной день, центр города словно вымирает в это время, и на бульваре...

Она же хотела все там проверить, осмотреть сама – спокойно, без суеты. Пройтись тем же маршрутом, что и они – бедные жертвы. И время как раз подходящее... А позже на бульваре зажгутся фонари. Дома-то все равно как в тюрьме – в четырех стенах, в духоте, сидеть у телевизора, как разбитая кляча? Ждать звонков от Драгоценного, который не торопится звонить? А на бульваре в это время... Нет, нет, там в это время никого. Убийца оттого и выбрал Гоголевский бульвар, потому что он неудобен для праздных пеших прогулок.

Катя неторопливо, тщательно оделась. Ну что ж, значит, тем же маршрутом по темной аллее... Одна... Что-то вроде подсадной утки, а вдруг клюнет?

Настраиваясь на нужный рабочий лад, Катя вышла из дому, пару остановок прошла пешком по родной Фрунзенской набережной. Ветер с реки слабый, горячий, солнце село, сумерки...

Потом она поймала машину и назвала адрес: метро «Кропоткинская».

Ей казалось, что она ко многому была готова, однако то, что она увидела на Гоголевском бульваре в этот вечер выходного дня...

Толпы народа!

Водитель аж присвистнул от удивления – поди ж ты... Могло показаться, что на бульваре организован рок-концерт, как на Васильевском спуске. По Волхонке, по Остоженке, по Пречистенке к бульвару подтягивалась молодежь. Народ выходил из метро – останавливался, глазел, а потом брел по бульвару – парочки, стайки подростков, молодые, пожилые.

– По телевизору передавали – убили тут вроде кого-то вчера и позавчера. Ну и теперь всем любопытно, как и что, – усмехнулся шофер. – Вы как только мне адрес сказали, я сразу понял, что и вы тоже... Конечно, интересно на все этакое самому посмотреть.

На что посмотреть?

Никогда в жизни Катя не чувствовала такую досаду. А ведь она была готова почти к подвигу – пройтись тем самым маршрутом одна по темной аллее. И если повезет, встретиться там во тьме лицом к лицу с чудовищем и победить его.

Мимо профланировала пожилая пара:

– Что ты мне говоришь, все дальше произошло, а не здесь. Я в газете читала, там все подробно, кровищи – лужи...

Подростки на роликах – мимо как пули, лавируя в плотной толпе зевак.

– Называют его «убийцей на бульваре». Может, и сейчас он где-то тут? Почему здесь сегодня столько народу?

– Круто, а потом можно и... смотри какая телка плывет!

Катя оглянулась – вход в метро, торговые павильоны, небольшая площадка между ними, выложенная плиткой, и золотые купола – там, левее, храм Христа Спасителя. Ну, положим, здесь, у метро, всегда людно. Дальше, дальше, вверх по бульвару...

– Мужчину зарезали, а женщину на другой день задушили...

– Нет, их обоих задушили...

– А Клавдия Михайловна видела, как дворники, точнее, как машина поливальная кровь смывала – во-он с той стороны...

Хотелось уши заткнуть. Катя попыталась сосредоточиться – хотела же все сама проверить. Итак, грунт – за площадкой, выложенный плиткой, далее на всем протяжении, гравий. Плохо держит, плохо сохраняет следы. Как убийца мог попасть на бульвар? Да очень просто: спуски-подъемы – лестницы есть и на той, и на этой стороне. Первый вход напротив Гагаринского переулка. И рядом детская площадка, а дальше стоят мусорные контейнеры... Странное соседство. У помойки гужуются бомжи. Сидят на детских качелях, пьют пиво. Интересно, а их допросили? Может, среди них найдутся свидетели?

Катя замедлила шаг.

– Ишь, набежало, как вшей...

– Интересно ж...

– Петровичу журналюги за любые сведенья пятьсот рублей предлагали.

– Ну и?

– «Вы хочете песен, их есть у меня»... Журналюгам что ни скажи, всему поверят.

Так, с этими «свидетелями» все ясно. Дальше, в сторону Арбата, еще один спуск. Там находится театр, где работал Колобердяев. Если подняться по ступенькам... Что можно увидеть?

Катя стояла напротив памятника Шолохову. Вот основное, что можно увидеть с той стороны, с тротуара, от дверей театра, но это она проверит на обратном пути. Странно, а вот она в ту ночь на памятник никакого внимания не обратила, будто его и нет здесь – каменной фигуры, мраморной плиты, странных, точно срезанных гильотиной, лошадиных голов, что то ли плывут в каменных волнах, то ли просто торчат, как пеньки.

А вон то самое место. И все проходят мимо. Потопчутся возле памятника и идут дальше. А та самая скамья, возле которой лежало тело Колобердяева, те самые липы – они ничем не отличаются от других скамеек и лип, и крови не видно, смыта кровь...

– Убийца на бульваре на проституток нападает, как Джек Потрошитель...

О молва, молва! О людские языки!

– Вообще-то страшно, кого ни встретишь из знакомых, только об этом и говорят: слышали про убийцу? В Москве – маньяк...

Катя остановилась возле той скамьи – отсюда правая сторона бульвара толком не видна, потому что здесь как раз склон холма и ограда высокая, хорошо просматривается только сторона, прилегающая к Сивцеву Вражку, но это они еще тогда, ночью, отметили. И здание театра видно, двери. Если убийца ждал свою жертву здесь, он мог заметить, как Колобердяев выходит из здания. Но зачем, зачем пожилой завхоз поперся в три часа ночи сюда, на темную аллею?

Вывод один – он что-то увидел. И ему стало любопытно, как и всем этим зевакам. Он захотел «взглянуть своими собственными глазами».

Катя прошла дальше – вон Колымажный, ресторан «Беллецца» на той стороне. И напротив – вход на аллею, ступеньки. Фасад жилого дома – в строительных лесах, со стороны Колымажного – тротуар узкий и стену, начинающуюся от здания поликлиники Министерства обороны и продолжающуюся до самой Арбатской площади, красят. А тут в сторону Большого Афанасьевского, где проживала Юлия Кадош, через бульвар идти действительно удобно – пять минут – и вы дома, и за эти пять минут...

Вот та вторая скамейка, где обнаружено тело Юлии Кадош. А вон там лежала ее виолончель. Народу здесь тоже хватает – все доходят до конца, до памятника Гоголю, толкутся на пятачке, а потом бредут назад – вроде все сами видели своими глазами, о чем передавали