Отмороженный - Дэн Симмонс

— Хорошо, — сказал Курц. Он сосредоточился и несколько минут яростно лупцевал мешок. Когда он опустил руки, Анжелина протянула ему полотенце и бутылку с водой.

— У вас был такой вид, будто вы всерьез вознамерились разделаться с мешком, — сказала она.

Курц отхлебнул из бутылки и вытер пот с век.

— Завтра я поеду вместе с вами к Гонзаге.

Губы Анжелины Фарино Феррара побелели.

— Завтра? Вы собираетесь попытаться завтра убить Эмилио? И меня заодно? Вы просто долбаный псих!

Курц покачал головой:

— Я всего лишь хочу побывать там в качестве одного из ваших телохранителей.

— Ого-го! — Она замотала головой так, что в стороны полетели капли пота. — Они позволяют мне брать с собой только двух парней, Марко и Лео, такое было условие.

— Я знаю. Я поеду вместо одного из них.

Анжелина оглянулась через плечо на «мальчиков», которые сидели в соседнем зале и смотрели телевизор.

— Которого?

— Я не знаю. Решим ближе к делу.

— Они с подозрением отнесутся к новому охраннику.

— Именно поэтому я и хочу поехать завтра. В таком случае в четверг я уже буду им знаком.

— Я... — она осеклась. — У вас есть план?

— Возможно.

— В нем предусмотрены бульдозеры и экскаваторы?

— Пожалуй, что нет.

Анжелина потерла подбородок кулаком.

— Мы должны это обсудить. Не могли бы вы прийти в пентхаус сегодня вечером?

— Завтра утром, — ответил Курц. — Сегодня вечером меня не будет в городе.

— Куда, интересно, его черти несут? — спросил детектив Майерс. Они с Брубэйкером провели скучный, бесполезный день на холоде, наблюдая за автомобилем Джо Курца и дверями его офиса, а когда этот сукин сын наконец появился и завел свою ободранную «Вольво», то ублюдок зачем-то повернул на 190-стрит, идущую в сторону южной магистрали I-90. Похоже, он направлялся к шлагбаумам платной автострады, идущей к городу Эри, штат Пенсильвания.

— Какого хрена я должен знать, куда его несет? — огрызнулся Брубэйкер. — Но если он хотя бы высунет нос за черту этого гребаного штата, это будет означать нарушение условий освобождения, и тут-то мы его и поимеем. — Следующие пять минут они ехали в молчании, а затем Брубэйкер фыркнул: — Вот дерьмо!

На последнем повороте перед шлагбаумами автострады I-90 Курц свернул на шоссе 219. Шел снег, начало темнеть.

— Что еще это значит? — скулил Майерс, пока они не спеша катились вслед за Курцем к городу Орчард-Парк. — Здесь когда-то было гнездо Семьи Фарино, но ведь они после возвращения сестрички-монашки перебрались куда-то. Скажешь, не так?

Брубэйкер пожал плечами, хотя он точно знал, где находится новая штаб-квартира Семьи Фарино — в жилом комплексе, носившем название «Прибрежные башни», — так как неподалеку оттуда он еженедельно, каждый вторник, получал жалованье, которое через своего адвоката Альберта Белла платил ему Малыш Героин. Брубэйкер понимал, что Майерс подозревает его в том, что он получает деньги от Фарино, но не знает этого наверняка. Если бы Майерс знал точно, то он захотел бы получить то же самое, а Брубэйкер не любил делиться.

— Почему бы нам не тормознуть Курца нынче вечером? — осведомился Майерс. — У меня есть, что ему подбросить, на тот случай, если он не вооружен. Брубэйкер покачал головой. Около парка «Каштановые горы» Курц свернул направо, и следовать за его «Вольво» в темноте и при сильном снегопаде по двухрядной дороге, на которой вдобавок было довольно оживленное движение и то и дело попадались различные знаки, ограничивающие проезд, стало еще труднее.

— Здесь мы за пределами нашей юрисдикции, — ответил он. — Если мы возьмем его здесь, то потом адвокат Курца может истолковать это как преследование.

— Наплевать на это. Мы найдем вполне правдоподобную причину.

Брубэйкер снова покачал головой.

— Тогда давай просто положим на все это дерьмо, — сказал Майерс. — Все это — онанизм какой-то, пустая трата времени.

— Скажи это Джимми Хэтуэю, — ответил Брубэйкер, призывая себе на помощь имя полицейского, убитого четырьмя месяцами ранее при таинственных обстоятельствах. Хэтуэй, который уже давно был сукой Фарино, накануне вечером позвонил Малышу Героину и сказал, что отправляется следить за Курцем, и в ту же ночь детектива убили. Брубэйкер знал об этом звонке. Хэтуэй тогда пытался заработать премию, назначенную за голову Джо Курца.

— Наплевать мне на Джимми Хэтуэя, — сказал Майерс. — Я никогда не любил этого зас...ца.

Брубэйкер окинул напарника яростным взглядом:

— Пойми, как только Курц выедет из штата, мы задержим его за нарушение режима условного освобождения.

Майерс ткнул пальцем, указывая на два автомобиля, отделявшие их машину от «Вольво».

— Выедет из штата? Да этот подонок не собирается выезжать даже из округа. Смотри, он поворачивает обратно, в сторону Хамберга.

Брубэйкер достал сигарету и закурил. Теперь, когда совсем стемнело, следить за Курцем стало по-настоящему трудно.

— Если ты так хочешь сделать его, — продолжал Майерс, — давай тормознем его завтра в городе. Сунем ему в карман пушку, выколотим из него все дерьмо и представим в окружной суд.

— Да, — сказал Брубэйкер. — Да. — Он развернул машину и покатил в направлении шоссе 219 и автострады на Буффало.

Глава 15

Как только Курц удостоверился в том, что автомобиль без номеров отказался от преследования, он свернул от Хамберга на боковую дорогу, выехал на автостраду, купил билет в кабинке возле шлагбаума и покатил за двести миль в Кливленд.

Приемная, кабинет и дом доктора Говарда К. Конвея находились в старом квартале неподалеку от центра города. Это был район больших старых викторианских[31] особняков, разделенных теперь на квартиры, и больших католических церквей, наглухо запертых в связи с приближением ночи или же совсем закрытых. Итальянцев и поляков, раньше обитавших в старых районах, вытесняли чернокожие, и прихожане либо умирали, либо переселялись в пригороды. Несмотря на новый стадион и музей рок-н-ролла, Кливленд, как и Буффало, представлял собой старый индустриальный город с насквозь прогнившей сердцевиной.

Если поместье Эмилио Гонзаги было крепостью, то дом Конвея представлял собой хотя и небольшой, но неплохо укрепленный форт — его окружал черный железный забор, окна первого этажа были забраны решетками. Во всем старом доме светилось одно-единственное окно на втором этаже. На табличке красовалась надпись: «Доктор стоматологии Г.К.КОНВЕЙ». Курц нажал на ручку калитки — она оказалась незапертой. Это наверняка говорило о том, что ворота соединены с домом системой сигнализации. Он подошел к парадной двери, на которой увидел кнопку звонка и динамик селектора. Курц наклонился к селектору и жалобно застонал в микрофон.

— Что надо? — Голос был молодым — слишком молодым для Конвея — и очень резким.

— У ея оят уы, — простонал Курц. — Мне ужен окъор.

— Что-что?

— Уасая жубая боль.

— Пошел вон! — В динамике щелкнуло, и селектор отключился.

Курц нажал на кнопку звонка.

— Чего еще?!

— У ея страфо оят жуы, — гораздо громче простонал Курц и принялся внятно подскуливать.

— Доктор Конвей не принимает пациентов. — Селектор снова отключился.

Курц восемь раз надавил на кнопку звонка, а потом прижал ее пальцем и больше не отпускал.

Послышался громкий топот — лестница, судя по звуку, была ничем не застелена, — и дверь резко распахнулась на длину цепочки. Стоявший за дверью мужчина был настолько громадным, что почти полностью загораживал падавший изнутри свет, — весом, по меньшей мере, фунтов триста. Он был молод, лет двадцати пяти, с пухлыми губами купидона и вьющимися волосами.

— Ты глухой, что ли, урод? Я тебе сказал, что доктор Конвей не принимает пациентов. Он больше не работает. Проваливай.

Курц держался за челюсть, пригибаясь, чтобы его лицо оставалось в тени.

— Мне оень нуен уной вач. Мне оень пъохо.

Громила взялся за ручку, чтобы закрыть дверь. Курц быстро вставил ботинок в щель.

— Пъошу ас.

— Ну, гад, смотри, ты сам напросился! — рявкнул парень. Он сорвал цепочку, распахнул дверь и протянул руку, намереваясь схватить Курца за грудки.

Курц точно пнул его в мошонку, перехватил вытянутую руку великана, завернул ее ему за спину и резким движением сломал мизинец.

Когда мужчина закричал, Курц перехватил громилу за указательный палец и отогнул его далеко назад, а руку вывернул так, что ладонь касалась того места, где под толстым слоем мускулов и жира скрывались вершины лопаток.

— Давай-ка поднимемся наверх, — шепотом приказал Курц, вступая в пропахшую капустой прихожую. Пинком ноги он закрыл за собой дверь, повернул охранника и, надавив на палец, заставил верзилу идти по ступенькам.

— Тимми? — донесся со второго этажа дрожащий голос. — Все в порядке? Тимми?

Курц окинул взглядом огромную спину трясущегося, хнычущего гиганта, вернее, сейчас это была просто куча движущегося мяса, которая неверными шагами брела по лестнице перед ним. Тимми?