Сопрано. Закулисная история легендарного сериала - Майкл Империоли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Майкл
Аллен: Не было очевидно, что серия станет хитом. Помню, как думал: «Она слишком хороша, чтобы быть успешной». Мне запомнился разговор с Дэвидом. Первый сезон был практически уже отснят; мы снимали титры. Я стоял там с Дэвидом, пока Фил Абрахам поднимался за камерой – она была в его квартире в Вест-Виллидже, – и я спросил: «Что вы собираетесь делать?» Он ответил: «Не знаю. Если сериал провалится, может быть, уеду во Францию и буду писать романы». Потом Дэвид спросил: «А что вы собираетесь делать?» – и я ответил: «Наверное, вернусь и займусь каким-нибудь дерьмовым телевидением». И все. Это не было похоже на «Не могу дождаться, когда шоу станет грандиозным хитом». В общем, ощущение было такое, что сериал не выстрелит. Все бы ничего, но нам предстояло как-то жить дальше.
И на этом мы остановились в конце первого сезона. Вначале мы в основном были киноактерами без опыта участия в телесериале, со всеми вытекающими отсюда последствиями, включая готовность исполнять еще не написанные сценарии, еще не придуманные эпизоды, так что согласие на участие было верой в нечто смутное. Теперь мы видели и исполнили целый сезон и наблюдали, как он становится все более мрачным и сложным, иногда смешным, иногда жестоким, иногда абсурдным или возвышенным. И мы жаждали большего. Меня так увлек «Сопрано», что я вдохновился идеей написать отдельный сценарий, потому что хотел взаимодействовать со всеми персонажами. Только что родился мой второй ребенок, и вот у меня появился шанс на постоянную работу в Нью-Йорке, так что по профессиональным и личным причинам я очень надеялся, что сериал станет хитом.
Но помните, мы сняли весь сезон до того, как он начал выходить в эфир. Поэтому мы все отправились по домам, зная, что совершили нечто невероятное. Но не имели ни малейшего представления о том, почувствует ли еще кто-то в мире то же самое. У нас было много времени, чтобы поразмыслить над этим, продолжить работать над фильмами и жить своей жизнью, зная о существовании во вселенной возможности того, что сериал может стать началом чего-то грандиозного.
Мы долго ждали новой волны.
– Майкл
Глава 3
Дэвид Чейз в подсобке стрип-бара Bada Bing!
Дэвид Чейз как бы объединяет в себе нескольких разных людей. И все они интересные ребята. Например, он – парень с непроницаемым лицом. Никто никогда не знал, о чем он думает, пока он не сообщал об этом. Тогда у вас не оставалось никаких сомнений. Потому что он был парнем, который никогда ничего не утаивал. Ни на секунду.
Он очень, очень умный. Джим Гандольфини не раз говорил мне, что Дэвид – самый умный человек, которого он когда-либо встречал.
Он веселый парень. Его очень легко рассмешить. Он первым сказал, что в «Сопрано» много глупого сортирного юмора, достойного восьмиклассников. И он первым признал, что это все он – ему просто такое кажется смешным.
Он также невероятно преданный человек. Он предан своему художественному видению, своей работе, предан тому, чтобы каждая деталь была правильной.
Но прежде всего, Дэвид Чейз – парень, который знает, чего хочет.
Он никого не боится. Он такой же крутой, как Тони Сопрано.
Что ни скажи о Дэвиде Чейзе – всего будет мало, поэтому не буду и пытаться. Пусть Дэвид скажет сам за себя.
– Стив
Майкл: Когда вы создавали идею или у вас появлялся ее зародыш, чего вы пытались достичь в художественном плане через «Сопрано»?
Дэвид: Я просто пытался сделать такой сериал, который захотел бы посмотреть сам и который захотели бы смотреть мои друзья, коих я уважаю. Такой, которого вы действительно еще не видели на кабельном телевидении. Звучит не очень художественно, но именно этого я хотел достичь.
Майкл: Какими качествами должен обладать сериал, который вы или ваши друзья хотели бы посмотреть, но которого вы еще не видели?
Дэвид: Медленно развивающийся сюжет. Комедия, смешанная с драмой. Язык, на котором говорят люди. Достоверность разговоров, а именно: все очень редко говорят то, что реально имеют в виду; они произносят нечто другое. В этом все и заключалось. Я просто хотел выйти за пределы кабельного.
Стив: Вы много лет работали сценаристом на кабельном телевидении, снимали «Досье детектива Рокфорда», «Я улечу» и, конечно же, превосходную «Северную сторону». Вам это совсем не нравилось или с годами вы просто устали слушать руководителей телекомпаний? На кабельном телевидении так много переменных, куча участников, желающих что-то урвать. Вы просто устали от всего этого?
Дэвид: Когда я только начинал, то с волнением въезжал в ворота Paramount. «Paramount Pictures! О боже, я здесь!» И сам процесс создания фильмов был очень увлекательным. Не скажу, что ненавидел эту среду. Когда я был совсем молодым, она мне нравилась.
А вот совещания были занудными. Каким-то образом эти люди умудряются найти то, что ты реально хочешь и любишь, и спросить: «Зачем ты это делаешь?» Я не знаю, как, но у них есть безошибочный инстинкт – выкопать то самое главное, ради чего ты все написал. Понимаете, о чем я? Они это чуют.
Майкл: Что на телевидении заставило вас подумать, что вообще возможно сделать то, чего вы реально хотите?
Дэвид: Я не видел этого в тогдашнем телевизионном бизнесе, и когда появился канал HBO, я ухватился за него. Вначале у тебя сильно снижается зарплата, потому что ты привык делать двадцать два эпизода, а теперь их стало тринадцать. Но мне было все равно. Я говорил [на кабельных каналах]: «Почему бы им просто не взять десять процентов [от всех их программ], не назвать это исследованиями и разработками и делать странные шоу или сериалы, которые обычно боятся выпускать, или что-то такое?» Этого никогда не было.
Но я хочу сказать, что мне очень повезло. Я работал вместе с очень хорошими, талантливыми людьми и трудился на них. Никогда не приходилось заниматься сериалом, за который мне было бы стыдно.
