Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том первый - Сергей Самаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вильчан дело говорит, – Гостомысл с благодарностью, хотя и строго, глянул на пленного князя, но не удержался, чтобы не усмехнуться. – Хорошую ты школу, наверное, прошёл у Войномира. Помогал ему наши дружины в Бьярмии побивать…
– Я иногда давал князю неплохие советы, – скромно ответил пленник, и опустил глаза, чтобы себя не выдать. Но глаза эти уже горели боевым пылом и вызовом опасности.
– Русалко, разводи стрельцов! Как выйдешь к месту, шли стрелу![94] С другой стороны тоже! Бобрыня, дружину выстраивай… – это прозвучало уже приказом, и сотники сразу приступили к выполнению. – Вильчан, рядом со мной держись. Может, и мне что-то ещё подсоветуешь…
Лёгкие конные стрельцы из сотни Русалко быстро разделились на две полусотни, и стали расходиться двумя полукругами через лес, чтобы обогнуть открытое пространство и не показать себя противнику. Сотня тяжёлых дружинников Бобрыни выстроилась плотным строем и ощетинилась копьями. Осталось только ждать сигнала от стрельцов.
Чувствительные кони хорошо знали, что предвещает построение в боевой порядок, и нетерпеливо перебирали копытами, фыркали, злобно помахивали хвостами, и звенели медными бляхами на упряжи – в бой рвались. Наконец, тонкий затейливо-прерывистый свист разнёсся над полем – пролетела стрела. И ей ответил точно такой же свист, пришедший с противоположной стороны.
– Вперёд! – дал команду Гостомысл, и первым отпустил натянутые удила, но коня пустил не в полную прыть, чтобы не растягивать ряды дружины.
Дружина, возглавляемая Бобрыней, двинулась следом сомкнутым развёрнутым строем.
– Княжич, случись сеча, я беззащитен… – сказал князь Войномир, не отставая от Гостомысла, как тот и приказал. Гостомысл посмотрел через плечо, и окинул князя взглядом от копыт его коня до яловца шлема.
– Вижу, что не на сечу собран. И что велишь? Охранять тебя? Или по доброте сердечной отпустить на все четыре стороны?
– Прикажи-ка мне меч дать. Слово сковываю[95], не убегу и не обману. А в сече моя рука может понадобиться, – густой голос молодого князя звучал твёрдо, и вызывал доверие.
– Бобрыня! Прикажи меч Вильчану дать, – распорядился Гостомысл. – И щит не забудь… Он же ныне без доспеха…
– Щит не надо… – возразил Войномир. – Два меча, если есть.
И он поднял обе руки с раскрытыми ладонями, словно показывая, куда следует вложить оружие.
– Ты, как Александр Двурогий[96], двумя мечами воюешь? – удивился Гостомысл, потому что видел князя Войномира в сече, но тогда тот ничем внешне не отличался от других воев, ни оружием, не способом владеть им.
– Когда совсем без доспеха или в доспехе лёгком, двумя мечами бить и защищаться легче. Попробуй, увидишь сам…
С задних рядов, где к вьючным сёдлам заводных коней были приторочены связки с запасным оружием и запасом стрел, быстро доставили для варяга два меча в простых деревянных ножнах. Войномир сразу же прицепил оружие к поясу, и пристроился рядом с княжичем, отставая на полкорпуса коня.
Глава десятая
Во дворе толпилось и просто ходило много воев, в несколько раз больше, чем в момент, когда Власко въехал сюда с дороги. Стояли группами по трое, по пять человек. Разведчик сразу заметил, как все дружинники оружны, хотя в бой их никто не звал, возбуждены и взволнованны. Видимо, весть о покушении на князя-воеводу, всеобщего любимца, быстро распространилась по поместью, и возмутила дружину, частично всегда стоящую здесь на кормлении. Вои в гневе растерзать готовы были того, кто попался бы им под горячую руку.
Князь-воевода Дражко, выйдя во двор, отдал короткие распоряжения. Власко уже на коне сидел, и видел, как быстро готовятся выступить в сопровождение десять княжеских дружинников, как грозно они поправляют на боку мечи, как перебрасывают в удобную хватку остро отточенные копья. И два стрельца пристроились позади, заранее наложив по стреле на тетиву. Трудно позавидовать тому, кто вызовет неудовольствие этой охраны! Значит, Дражко сам, без подсказки разведчика начал беспокоиться о сохранении своей жизни. Достойному воину никогда не обидно бывает на поле сечи погибнуть, хотя собственную жизнь жалко всякому. А вот от отравленной стрелы, пущенной из засады, точно так же, как от удара кинжалом наёмного убийцы, погибать всегда горше. И Дражко, дважды наученный опытом, принял необходимые меры предосторожности.
– Может, княже, кружной дорогой поедем?.. – на всякий случай, в дополнение, предложил Власко. Все знали, что Дражко постоянно пользуется короткой дорогой. И если его будут ждать, то только там.
А кружная дорога, пересекая мелколесье и окультуренные зерновые поля, принадлежащие князю, потом пролегая по краю обширного Микулина бора[97], выходила в стороне на главную, и дальше уже шла ровно, всегда заполненная потоком путешествующих по своим нуждам людей. Но езда по этой загруженной дороге занимала, как правило, лишний час, потому что там невозможно было разогнать коней. А князь-воевода Дражко, как правило, любил быстрое перемещение, и всегда гнал коня в быстрый аллюр.
Дражко на миг задумался, прикидывая, что он теряет, что приобретает от изменения маршрута. И сделал правильный, с точки зрения Власко, выбор.
– Торопиться-то нам некуда… – махнул рукой, сопровождая жест движением усов, и согласился, хотя и не слишком охотно, потому что боялся показаться трусом, излишне дрожащим за свою жизнь. – Можно и кружной… Вперёд!
Небольшая кавалькада, не теряя времени, отправилась в путь. Князь-воевода вместе с юным разведчиком ехали рядом в середине строя. Четыре дружинника и первый стрелец заняли места впереди, четверо и второй стрелец пристроились сзади, и ещё по одному с каждой стороны. Последние вынуждены были ехать вне узкой дороги, по самой непролазной, порой, грязи или через кусты, или через пашню, оставленную «под паром»[98]. Но такой путь длился недолго, потому что скоро все выехали на дорогу, идущую через чистый, не заросший мелколесьем бор, где не было ни зарослей, ни пашни, а потом и на широкую обжитую дорогу, и там уже вои более плотным строем окружили Дражко и Власко, и двинулись лёгкой рысью, властно прикрикивая на тех, кто не торопился уступить им путь. Впрочем, в большинстве своем, проезжие и прохожие, услышав топот копыт за спиной, обернувшись, быстро уступали дорогу. И не только потому, что не желали быть сбитыми широкой лошадиной грудью, а еще и потому, что князя-воеводу легко узнавали по знаменитым усам. Дражко в городе любили и уважали, и рады были помочь ему проехать быстрее. Таким образом, путь протекал без задержки. Точно так же они проехали и через сам Рарог, только рысь коней вынужденно сменили на еще более лёгкую.
Во Дворце Сокола сразу за парадными дверями навстречу попался старый глашатный[99] Сташко, который удивлённо поднял глаза на князя-воеводу.
– Не отдыхается тебе, княже? – поинтересовался давно растрескавшимся голосом.
Сташко служил ещё при отце Годослава, и тогда уже был старым. Но с обязанностями своими до сих пор справлялся, и говорил громко, когда требовалось что-то сказать во всеуслышание. Да и посохом своим ударить в пол вполне ещё был в силах. Среди славян не принято было считать прожитые годы. Давно и долго человек живет, значит, хорошо живет, и люди желали ему еще многих и долгих лет жизни. Но в этот раз Дражко удивило, что Сташко не спросил его ничего о случае на дороге. Князь-воевода почему-то думал, что Дворец Сокола уже переполнен разговорами о случившемся, и каждый встречный будет задавать вопросы.
– Ставр где? – сам поинтересовался князь-воевода.
– Уехал сразу за тобой. Сказывал, что в городе будет. Дождётся прихода Горислава, к нам заглянет с ним вместе, а потом уже, скорее всего, утром, по делам своим двинется…
– Моего пленника он, значит, не видел?
– Пленника? – удивился Сташко. – Какого пленника?
– Да вот, случилось так… Меня кто-то пытался подстрелить по дороге в имение. Мы с Власко, – князь-воевода положил руку на плечо юному разведчику, – захватили его, и отправили сюда. К Ставру или к Ерохе, кто на месте окажется… – в голосе Дражко ещё не было беспокойства. Он просто объяснял человеку, который мог из-за своего преклонного возраста что-то не понять.
– Никого не привозили…
Дражко переглянулся с Власко.
– Может, тебе не встретились, и его сразу отправили к Ерохе? Хотя, я велел доложить Годославу о случившемся. Без тебя дружинники не могли попасть к князю?
– Не посмели бы, княже. Без доклада только ближние ходят или… Только стража в военное положение… Сейчас не военное положение… Может, срочность… Ей, Углеша! – окликнул Сташко десятника дворцовой стражи.
Десятник с чёрной бородой и с седыми длинными слегка вьющимися волосами, падающими на кольчугу из-под шлема, подошёл, опираясь на копьё, как на посох.
