Фантазмы - Василий Головачёв

— Почему?

— Он не владеет волхварем. Даже спросил: почему хаб-генераторы так слабы, что не могут перемещать владельца на любые расстояния?

— Ответь ему, что никакая технология не может создать средство перемещения, не имеющее предела. Что касается его возможностей, он еще просто не умеет ими пользоваться. И помогать ему в этом не надо, пока…

— Пока он не перестанет сомневаться в нас. Может быть, его запрограммировать?

— Потеряем абсолютника. Нет, пусть все идет своим чередом. Ускорь обучение, нам он скоро понадобится.

Зидан кивнул и, слегка подпрыгивая — на базе не работал стационарный генератор тяготения и сила тяжести не превышала одной шестой земной, — направился к тоннелю, ведущему в жилую зону базы. Оглянулся, входя в тоннель, и встретил взгляд Панова, выражающий сомнение и одновременно жадное любопытство.

 ВЫХОД ПЕРВЫЙ

Из жужжащего и цветного беспорядка, окружавшего Стаса со всех сторон, выделился ручей сияющего перламутрового тумана, влился в голову и превратился в сгусток смысла: одно мгновение ему казалось, что он все сейчас поймет, обоймет мыслью необъятное, что ему откроются все тайны Вселенной и он станет великим, как космос. Однако миг прозрения прошел, и Стас ощутил свое тяжелое тело, лежащее на твердом покрытии, открыл глаза и увидел склонившееся над ним лицо врача.

— Все хорошо, — пробасил врач, пошлепав Панова ладонью по щеке. — Он абсолютно здоров, только слегка перевозбужден.

Стас перевел глаза на собеседника врача. Это был Максим, чей взгляд выражал интерес и озабоченность.

— Ты помнишь, с чего все началось? — спросил контрразведчик.

Стас кивнул.

— Я встретил старика с телохранителем…

— Отлично! А где мы с тобой побывали, не забыл?

Стас отрицательно покачал головой, вспоминая экскурсию по планетам Солнечной системы, представлявшим собой слои Регулюма, разделенные потенциальным барьером пространства. Конечно, его поражало все, даже сам факт свободного посещения планет, о чем давно мечтали ученые и космонавты Земли, однако больше всего Стаса поразила прогулка по гигантским пещерам Марса, где еще сохранились следы марсианской цивилизации.

Одна из таких пещер — с высотой купола в два километра! — представляла собой подземное море, освещенное с одной стороны таким образом, что наблюдателю казалось, будто за горами восходит солнце. А из моря цвета шафрана вырастали необычные колонны зеленовато-коричневого цвета, составленные из ребристых стометровых шаров, и причудливых форм скалы, вершины которых светились угрюмым вишнево-алым накалом, будто были нагреты до огромных температур. Это был город марсиан, полузатопленный подземными водами, но все еще сохранивший ауру былого величия. Двести миллионов лет назад, когда на Земле только начиналась эра пресмыкающихся, марсиане были хозяевами не только Марса, но и всего Регулюма, поддерживая балансы энергий между его слоями. По словам Максима, пытались марсиане и выйти за пределы своей сферы жизни, то есть Солнечной системы, в Галактику, а также создать Ось влияния на прошлое, но добились прямо противоположного эффекта и были уничтожены самой природой Регулюма, законы которого нетерпимы к частым поворотам причинно-следственных конфигураций реальности.

— После них все слои-планеты Регулюма покрылись «хроноязвами» — временными провалами, — добавил Максим. — Мы их называем «виртуальными хронокладбищами». Попав на такое «кладбище», человек проваливается в прошлое, что ведет к резкому непредсказуемому изменению реальности. На Марсе таких «язв» множество, в одну из них, кстати, попала автоматическая станция, запущенная еще СССР в середине восьмидесятых годов, на других планетах таких «язв» поменьше.

— А на Земле? — спросил заинтригованный Стас.

— Тоже встречаются, хотя гораздо реже. Иногда газеты пишут об исчезновении людей, экспедиций, самолетов, кораблей, так вот — это следствие провалов в прошлое. Нам приходится потом корректировать последствия таких провалов.

— Можешь привести пример?

— В девяносто девятом году при транспортировке отечественного зенитно-ракетного комплекса С-300 на Кипр грузовое судно попало в Средиземном море в одно из «хронокладбищ» и оказалось в тысяча девятьсот шестьдесят втором году возле Кубы. Помнишь Карибский кризис шестьдесят второго? Когда чуть было не началась атомная война? Хрущев тогда быстро сообразил, что к чему, послал своих разведчиков на корабль, те доказали морякам, что комплекс принадлежит Советскому Союзу, американцы про это узнали и накрыли судно ракетным ударом.

— Что-то помню, но смутно. По-моему, до военных действий не дошло…

— Потому что вмешались мы, вернули корабль с комплексом в родное время, и кризис разрешился…

Все это вспомнилось Панову в медцентре РА после вопроса Максима. Стас кивнул, подтверждая, что все помнит, однако в подробности вдаваться не стал. Мысль о путешествии в прошлое для поисков Дарьи, мелькнувшая у него во время разговора с Максимом в пещере Марса после его слов о «хронокладбищах», вернулась вновь.

— О чем ты сейчас подумал? — спросил его внимательный контрразведчик, проявляя недюжинную интуицию.

Стас поднялся, сел на кровати, опутанный проводами, стал снимать с себя присоски с датчиками. Нехотя ответил:

— О Дарье… Ведь вы не разрешите мне опуститься в прошлое и найти ее?

— Это опасно, — покачал головой Максим. — Я верю, что она существовала в том варианте реальности, где ты с ней познакомился, но «волчицы» реализовали такой тренд, что ее милисса вообще исчезла. Конечно, есть слабая вероятность того, что она попала в мертвую петлю, в «хрономогилу», но я понятия не имею, можно ли ее оттуда вытащить.

— Но хотя бы домой вы меня, в конце концов, отпустите? На ночь буквально. Мне нужно забрать кое-какие личные вещи.

Максим задумался, погладил пальцем кончик носа, почесал бровь, потом направился к выходу из помещения. — Ладно, приводи себя в порядок, я загляну к шефу.

Стас проводил его взглядом, оттолкнул врача в голубом халате, пытавшегося помочь ему снять датчики, и начал одеваться.

«Сливовая косточка» в затылке пустила корни — он это чувствовал чуть ли не физически — и при любом нервном напряжении начинала пульсировать, посылая слабые «электрические» импульсы через всю голову. Импульсы достигали ушей — и тогда Станислав начинал слышать странные объемные звуки: скрипы, шорохи и шепоты — будто с ним пытались разговаривать его собственные органы, — вонзались в глаза — и тогда Стас начинал видеть танцующие вокруг полупрозрачные или светящиеся бесплотные фигуры, похожие на привидения или скорее голографические фантомы. Реже происходило искажение очертаний предметов и стен помещений — словно Стасу вкололи наркотик и его сознание раздваивалось, начинало плыть, хотя при этом он отчетливо осознавал, что ни о каком кайфе речь не идет. Просто он реагировал на сотрясения Матрицы Мироздания, оставаясь прямым свидетелем ее изменений.

Несмотря на то, что, по словам Максима, они находились в зоне, свободной от сдвигов реальности, эти сдвиги все же происходили, хотя и на микроуровне, но иногда Стас успевал улавливать сам процесс изменения и уже перестал этому удивляться. Обычно такие «тихие» трансформации касались малозначимых вещей: то изменялся цвет предметов (так, цвет халатов врачей и медперсонала центра вчера был белый, сегодня — голубой), то их форма (плафон в его комнате сначала был квадратным, потом стал круглым), то ярлыки фирм-изготовителей (тренажер в спортзале имел поначалу наклейку «Льюис-Педжетт», а сегодня утром Стас заметил, что изготовитель тренажера фирма «Либеро»).

Крупные же встряски реальности были заметны Стасу лишь во время прогулок за пределами РА-квистора. Вот они еще продолжали его пугать. Особенно впечатляющи были внезапные исчезновения многоэтажных зданий или такие же внезапные появления новостроек на пустырях. Или резкие изменения плотности потоков машин на улицах. Регулюм жил своей жизнью, вздрагивал, раздваивался и сливался, трансформировался в соответствии с воздействием на него человеческих эмоций и желаний, а также специальных операций и диверсий обоих Равновесий, а люди ничего этого не замечали и продолжали верить в незыблемость законов Мира и в непогрешимость собственных планов. Редко кто из них применял формулу: человек предполагает, а бог располагает. И не важно, что богом в данном раскладе реалий был Закон баланса, проводимый в жизнь самим человечеством.

Максим вернулся внешне сдержанный, уверенный в себе и вежливо-непреклонный, что по сути отражало его характер.

— Босс разрешил тебе побывать дома. Но в сопровождении и с условием, что ты никому не будешь звонить и не отвечать на звонки.