Русские сумерки - Олег Кулагин

Я проползаю между лопастями.

Это паскудно – чувствовать через одежду их острые края. И даже воображать не хочется, что со мной будет, если кто-то включит вентилятор…

Протиснулся!

Остались фильтры.

Я достаю из кармана отвинченный с умывальника «гусак». У древнего человека на все случаи жизни была палка-копалка. А у меня – эта хрень.

Внутренний фильтр – самый тонкий, из прозрачной ткани – отодрать легче всего. Дальше – стальная мелкоячеистая сетка. Я кое-как пробиваю её своим сантехническим орудием, раздираю дыру, царапая ладони…

Нет, не получается – так не смогу пролезть.

Надо отвинчивать всю эту массу шурупов по периметру.

Значит, «гусаком» не обойтись. Кусок зубной щётки – тоже не в тему. К счастью, у каждого предусмотрительного трикстера есть при себе штаны. Я расстегнул ремень и вытащил его до половины. Начал орудовать острым краем пряжки.

Проклятие! До чего неудобно!

Надо было вместо планшета потребовать у бандитов нормальную отвёртку. А лучше вообще болгарку!

Кажется, что шурупам не будет конца. Я уже весь взмок. И обломал кончик своего «инструмента».

Моё счастье, что рабочие слегка схалтурили – некоторые шурупы завинчены кое-как. Вероятно, Аслан сэкономил, и воздуховоды доверили монтировать гастарбайтерам из Таджикистана.

И чего он не доверил им всё остальное?

Давно бы гробанулся вместе с ним этот чёртов дирижабль!

Уф!

Последний шуруп. Даже не верится!

Снимаю стальную сетку.

Осталась решётка. А за ней – тусклое сумеречное небо и свежий ветер.

Чтобы оказаться там, снаружи, надо снять восемь винтов.

Я снимаю шестой, когда лопасти вентилятора начинают вращаться.

Сначала медленно, потом ускоряясь с каждым мгновением…

Поток воздуха, как парус, развевает полы расстегнутой куртки. И, холодея, я чувствую, как меня начинает тянуть назад – на вращающиеся лопасти!

Я отчаянно упираюсь плечом, локтями. Пытаюсь притормозить коленями, подошвами.

Но понемногу соскальзываю.

С каждой секундой!

Труба – гладкая и к вентилятору расширяется. А внешняя решётка слишком мелкая, чтоб за неё уцепиться!

Оглядываюсь. В отсвете экрана моей мобилы – всё ближе мелькание лопастей…

А рядом с моей ногой – снятая сетка на каркасе из стального уголка. Я подфутболиваю её носком кроссовки.

Удар. Искры.

Натужный гул вентилятора. Поток воздуха ослабевает.

Каркасом сетки заклинило лопасти!

И пока он со скрежетом деформируется, я успеваю открутить последние два винта.

Убираю решётку.

Высовываюсь наружу. И закрываю глаза, пытаясь справиться с дурнотой.

Твою мать!

Это ведь глупо… Из-за чего меня так колбасит? Подумаешь, картинка Москвы с высоты птичьего полёта.

Солнце уже село, и канувшие в ночь улицы озарены электричеством. А тут, наверху, ещё относительно светло. Труба, из которой я торчу, выходит на западную сторону дирижабля. И прямо передо мной, у горизонта, угадывается красноватая полоса.

Причальная башня с другой стороны. Так что оттуда меня не заметят – можно не бояться японцев с камерами.

Разве что какой-то любопытный москвич разглядит меня снизу в бинокль. И, вероятно, восхитится моей смелостью.

Или идиотизмом…

Ну, где эта площадка, на которую надо вскарабкаться?

Я запрокидываю голову.

Метра полтора вверх! И чтобы туда залезть, мне придётся повиснуть над бездной.

Больше ста метров пустоты – отсюда до асфальта московских улиц…

Я стискиваю зубы.

Когда-то отец учил меня: «Хочешь победить страх – посмотри ему в глаза».

Кажется, пришла пора это сделать.

Вентилятор уже «прожевал» сетку фильтра вместе с каркасом. Поток воздуха опять норовит затащить меня внутрь. Но теперь это не опасно. Я упираюсь локтями в края воздухозаборника, поправляю и застёгиваю ремень, куртку. Если дворникам придётся отскребать меня от асфальта – надо хотя бы иметь приличный вид.

Всё! Вперёд!

Понемногу выползаю из отверстия, встаю на край трубы. А руками дотягиваюсь до нависающего надо мной стального козырька – он тянется вдоль всей окружности дирижабля, разделяя верхнюю и нижнюю часть огромного диска.

Сделали б этот «поясок» чуть пошире – вообще б ему цены не было! Хорошо хоть у его края имеется бортик – низенький, всего сантиметра два. За него удобно взяться, подтягиваясь вверх.

Один рывок, и я уже там. Встаю на колени, поднимаюсь во весь рост.

Нет, вниз лучше не смотреть!

Площадка такая узкая, что передвигаться можно, только вплотную прижавшись спиной к дирижаблю.

Ещё и ветер! Внизу – совсем тихо, по-моему, даже деревья не шелохнутся. А здесь – чуть не сдувает меня со стального козырька.

И чего конструкторы не приделали сюда поручни? Красиво бы смотрелось. Концептуально… Хотя они же не думали, что какой-то псих будет тут разгуливать.

Пройти надо пустяк – десятка два шагов. Но в какую сторону?

Кажется, влево?

Спокойно!

Уверенно передвигаем одну ногу, потом вторую…

Ничего сложного!

«Би-бип!» – сквозь порыв ветра характерно пискнуло у меня под курткой. Во внутреннем кармане завибрировало.

Сообщение?

Неужели мои «друзья» ещё о чем-то вспомнили? Очень вовремя, чтоб им пусто было!

Я аккуратно расстёгиваю куртку. Вытаскиваю мобилу из кармана, тыкаю большим пальцем в сенсорный экран. И едва не ору от злости.

Рекламная рассылка «Мегафона»!

Чтоб вонючий лишайник завёлся во всех офисах этой милой компании! И луч поноса на её топ-менеджеров!

Неловкими, дрожащими пальцами я пытаюсь засунуть мобилу назад в карман…

Толчок!

Площадка подо мной кренится. Я отчаянно распластываюсь, едва не врастаю в гладкий бок дирижабля.

А выскользнувший из руки телефон падает со стометровой высоты.

Я не пытаюсь провожать его взглядом.

И без того ясно могу вообразить, как дешёвая «Нокиа» промелькнёт точкой в воздухе. Хряпнется об асфальт. Разлетится мелкими осколками, пугая голубей и бездомных кошек…

Если хряпнусь я, зрелище будет не настолько забавное.

Уф-ф!

Кажется, крен проходит.

Стальной козырёк подо мной опять строго горизонтален. А дирижабль быстро начинает набирать высоту.

Там, внутри, специальные резервуары наполняются раскалённым воздухом от работающих моторов. И огромная махина легко, как кит в океане, всплывает к облакам…

Одновременно смещаемся на запад.

Я помню из досье – «Московские зори» на ночь уходят вверх на пятьсот метров и зависают над рекой в районе Крымской набережной.

А сейчас отклонились от графика – слишком долго простояли у причальной башни. Вероятно, потому так резко стали набирать высоту – капитан этой «дуры» торопится наверстать упущенные минуты.

Несмотря на всю хвалёную защиту, не рискуют они ночью оставаться близко к земле…

А мне без разницы – хоть сто метров, хоть пятьсот. Да хоть километр!

Если свалюсь – результат будет одинаковый.

Прижавшись к скользкому, покрытому фотоэлементами корпусу дирижабля, я медленно двигаюсь боком.

Считаю шаги.

Скоро совсем стемнеет, но это даже хорошо. Главное, убраться с этого чёртова козырька…

Какие-то отсветы снизу. Ага, зажгли габаритные огни.

Когда лез из воздуховода, заметил справа и слева укреплённые на козырьке фонари – они тянутся вдоль всей окружности «тарелки». Ещё такие же должны вспыхнуть выше.

Но мне это не поможет. Я сейчас в тёмной полосе, куда ни один фонарь не достанет…

Что-то слишком долго иду!

Хотя двадцать шагов – понятие растяжимое. Одно дело, когда спокойно топаешь по земле. Совсем иное – ковылять боком, опасаясь, что следующий порыв ветра, как блоху, смахнет тебя вниз…

Осторожно поворачиваю голову.

Мне кажется? Или там, в сумраке…

Остались считаные метры!

Я одолеваю их, чувствуя, как бешено колотится сердце. И хватаюсь за стальные скобы лестницы.

Она расположена вдоль широкой металлической балки. Помню из досье – несколько таких балок идут по радиусу «тарелки». И вдоль каждой из них есть лестницы – для работ по техническому обслуживанию.

Мне удалось добраться к ближайшей.

Молодцы конструкторы. Да что молодцы – сейчас я готов признать их даже гениями!

Как это здорово – не балансировать над бездной, а за что-то держаться! И пофиг, что ещё метров тридцать предстоит карабкаться вверх. Главное, я чувствую под собой надёжную опору. Я больше не думаю о лежащем далеко внизу городе…

Всё! Лестница закончилась.

Я – возле стального бортика с поручнями. Место – самое высокое на дирижабле…

Нет! Есть кое-что и выше.

Две башни с автоматическими пушками и прожекторами. Они охраняют вертолётную площадку. Ту самую, о которой я так внимательно читал в досье. Площадка расположена за бортиком, во впадине «тарелки».

Кстати, эта впадина – не единственная. Есть и вторая – симметричная относительно центра диска. Там, метров за сорок отсюда, – мини-стадион с прозрачными стенами, зимний сад.