Ход с дамы пик - Елена Топильская

— Что это? — растерянно спросил журналист, глядя на листочек бумаги, который я вытащила из Уголовного кодекса.

— Это подписка о неразглашении данных предварительного следствия. Вот здесь распишитесь и ознакомьтесь со статьей 310: арест до трех месяцев, исправработы до двух лет, штраф до двухсот МРОТ.

Журналист взял у меня из рук Кодекс, внимательно прочитал, какое наказание может быть назначено за разглашение данных предварительного расследования лицом, предупрежденным в установленном законом порядке о недопустимости их разглашения, если оно совершено без согласия прокурора, следователя или лица, производящего дознание, после чего вытащил из кармана кожаной куртки ручку и молча расписался в указанном мной месте.

— Это не шутка, — предупредила я на всякий случай, убирая подписку в сумку.

— Я понял. Конечно, это осложнит мне жизнь, но опыта прибавит. Ну что, пошли?

— Минуточку. Пойдем мы только после того, как вы мне скажете, откуда вам стало известно про серию.

— Мария Сергеевна! — Отаросельцев развел руки. — Источники сдавать не принято. Уж извините.

— Ну, тогда и вы извините. До свидания, приятно было познакомиться.

Я решительно встала и, не оборачиваясь, направилась к двери, ведущей в танатологическое отделение бюро судебно-медицинской экспертизы.

— Мария Сергеевна! — отчаянно крикнул за моей спиной журналист.

Я продолжала идти. Он догнал меня и тронул за рукав:

— Поймите меня правильно! Я не могу назвать человека, от которого получил информацию, да вы, скорей всего, и не знаете его. Давайте сделаем так: вы мне назовете людей, на которых вы могли бы подумать. Если среди тех, кого вы подозреваете, окажется мой источник, я сразу скажу вам об этом. Если вы мне не назовете того, кто мне сдал информацию, мы будем работать. Хорошо?

Черт, непонятно, почему, но я ему поверила. И кивнула.

— Синцов? — назвала я первую фамилию.

— Нет, — отрицательно покачал он головой.

— Заместитель прокурора города Нестеренко?

— Что вы! — он рассмеялся.

— Завморгом?

— Мимо!

Дальше я добросовестно перечислила фамилии известных мне оперативных дежурных по главку и РУВД, экспертов-медиков, вскрывавших убитых женщин и выезжавших на трупы, а также фамилии следователей и экспертов-криминалистов, работавших по этим делам. На все я получила отрицательный ответ.

— Ну, а если это кто-то, кого вы не знаете, вам ведь все равно? — спросил журналист.

— Нет. Может, вы получили информацию от убийцы, — не сдавалась я.

— Вы знаете, могу руку дать на отсечение, что мой источник — не убийца.

— Я бы на вашем месте не зарекалась, — посоветовала я ему.

— Ну что, пойдемте? — Журналист открыл передо мной дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен», и я вошла в танатологическое отделение, а он — вслед за мной.

— Кстати, что у вас с ногой? — спросил он, идя рядом по длинному морговскому коридору и пытаясь поддержать меня под руку, поскольку на пороге я споткнулась: больная нога заныла, и моя хромота стала слишком явной.

— Не обращайте внимания, бандитские пули.

— У вас, похоже, воспаление суставной жидкости. А к врачам из принципа не ходите?

— Антон Александрович, вы про мою ногу готовите материал или про серийные убийства?

— Я просто видеть не могу, как симпатичная женщина хромает. Если вы не любите традиционную медицину, я могу вас отвести к экстрасенсу.

— Я и экстрасенсов не люблю.

— Чем они перед вами провинились?

— Как-нибудь потом расскажу.

— Медики для вас вообще не существуют?

— Только танатологи.

— Простите мне мое невежество — это кто?

— Это трупорезы, — сказала я, обводя рукой помещения морга, и постучала в дверь кабинета заведующего.

Похоже, что Старосельцев действительно здесь бывал, потому что не крутил головой и не падал в обморок при виде трупов, лежащих на каталках вдоль стены. Из кабинета откликнулся Юрий Юрьевич, и я, толкнув дверь, вошла в кабинет и прошла к столу заведующего. Старосельцев скромно остался стоять у входа.

Юра поднялся из-за стола и помог мне снять куртку, а потом вопросительно посмотрел на переминающегося с ноги на ногу журналиста.

— Я с мальчиком, — сказала я. — Это мой общественный помощник.

— С мальчиком? — переспросил Юра.

— Ну да. Шустрый мальчонка. Кто скажет, что это девочка, пусть первый бросит в меня камень.

— Присаживайтесь, — пригласил Юрий Юрьевич и наклонился к громоздкому офисному телефонному аппарату. — Наташа, собери экспертов, Швецова подъехала. — Отпустив кнопку местной связи, он обратился ко мне: — Так что, Маша, думаешь, что это серия? Честно говоря, это и нам приходило в голову. Правда, не по всем трупам, которые ты назвала. Они там по парам очень хорошо группируются.

Слушая Юру, я устроилась посреди дивана, стоявшего напротив его стола, а журналист присел на стул в уголке у входа. Он еле успел уклониться от удара дверью, когда в кабинет вошел эксперт Стеценко.

— Разрешите, Юрий Юрьевич? — Сашка, конечно, сделал вид, что со мной незнаком.

— Конечно, Саша, проходи, присаживайся. Сейчас остальные подойдут.

Стеценко прошел к столу начальника и уселся аккурат рядом со мной на диване, сделав вид, что только сейчас меня заметил, когда чуть не сел мне на колени.

— О-о! Здравствуйте, Мария Сергеевна! Как жизнь?

— Просто потрясающе.

— Вы к нам по делам или как?

Я краем глаза посмотрела на журналиста. Он делал вид, что внимательно разглядывает череп, стоявший у Юрки на книжной полке, но было ясно, что ни одно слово, сказанное в этом кабинете, не пролетит мимо его ушей.

— Да мы тут с Антошей мимо проезжали. Антон Александрович, а что это вы там в углу пристроились? Идите поближе, вот сюда. — Я похлопала по дивану, обозначая место рядом со мной, со стороны, не занятой Стеценко. В реакции бывшему пограничнику отказать было нельзя. Он быстро подошел и сел на диван, тесно прижавшись ко мне бедром, и более того, почтительно взял мою руку и поцеловал ее на глазах у изумленной публики. Я поощрительно похлопала его по коленке, журналист и глазом не моргнул, чего нельзя было сказать про эксперта Стеценко. Сашка надулся и отвернулся. К счастью, в кабинет постепенно подтянулись остальные эксперты — «толстый, но милый», по его собственному определению, Боря Панов и пожилой интеллигентный Михаил Юрьевич Крольчевский. Пока мы обменивались приветствиями, подошел еще заведующий медико-криминалистическим отделением Басин. С ним я расцеловалась.

После того как все расселись, я изложила медикам свои соображения относительно проведения некоей комплексной экспертизы с целью получения сведений об антропологических характеристиках убийцы и, возможно, о наличии у него каких-либо специальных навыков. После этого эксперты заговорили сразу все. Выяснилось, что они между собой уже обсуждали возможность того, что это серия, только не учитывали убийство Жени Черкасовой. Боря Панов, вскрывавший труп пожилой художницы Базиковой и труп старушки Шик, оказывается, сразу пришел к выводу, что оба этих убийства — дело одних и тех же рук, совершенно игнорируя то обстоятельство, что один из трупов был обнаружен в парадной, а второй в квартире.

— Сама посуди, Маша: мало того, что локализация повреждений на этих трупах — один в один, поясничная область справа от позвоночного столба, так еще и высота раны от подошв совпадает до сантиметра. Я тебе и рост его примерный могу назвать, от ста шестидесяти пяти до ста семидесяти. Я и следователям обоим это говорил, но они не почесались. У одного там фамилия Великий, и он считает, что для истории этого вполне достаточно.

— Тогда это не наш голубчик, — вступил в разговор Крольчевский, чьими были трупы Риты Антоничевой и Людмилы Ивановой. — Про своего могу сказать, что если это один и тот же человек, то у него рост более ста семидесяти пяти сантиметров и длинные руки, и еще, возможно, борцовские навыки. Такой захват он все время применяет, типично борцовский.

— Саша, а твои трупы — Погосян и неустановленная женщина? — обратился Юрий Юрьевич к молчавшему Стеценко. — По ним что-то можешь сказать?

Стеценко помолчал.

— С одной стороны, что-то общее есть, но утверждать ничего нельзя. Мне бы надо еще поговорить со следователем, вместе посмотреть материалы дела.

— Конечно, Саша, о чем речь, — откликнулся Юрий Юрьевич. — Вот тебе Мария Сергеевна, говори, сколько хочешь.

Стеценко уставился на меня, потом перевел взгляд на начальника:

— Не понял, при чем тут Мария Сергеевна.

— Экий вы непонятливый стали, Александр Романович, — отозвалась я. — А зачем, по-вашему, я сюда приехала, к черту на рога? На вас полюбоваться? Все эти дела теперь у меня в производстве.

— Ну, тогда я спокоен, — пробормотал Панов.

— Ив связи с этим у меня вопрос к Науму Семеновичу, — я повернулась к Васину. — Давайте сравним орудия по всем этим трупам.