Санитар - Владимир Гриньков

Он метнул взгляд вдоль улицы. Стоять со своим мотоциклом он будет перед тем вот перекрестком. И с места тронется, когда Подбельский к особняку подъедет, но еще из машины не выйдет. Прикинул расстояние. Нет, не годится. Слишком поздно он подъедет. Подбельский успеет к тому времени из машины выйти и дойти до дверей особняка. Охрана его от улицы закроет, и тогда стреляй не стреляй – никакого проку.

Паша уже прошел мимо особняка и остановился на перекрестке.

Нет, все немного иначе надо делать. От перекрестка стартовать сразу, едва появится кортеж. И тогда как раз получается.

Паша обратно пошел, к особняку.

Вон он едет, а оттуда, с той стороны, как это обычно бывает, машины приближаются. Паша специально не торопится, дает им возможность к особняку подъехать. И поравняться с машинами он должен в тот самый момент, когда они остановятся и Подбельский на тротуар ступит. Это всегда очень быстро происходит, Подбельский выходит из машины и скрывается в особняке, не задерживаясь ни на сколько, но в самый первый момент от дороги его никто не прикрывает. Паша, когда на лавочке напротив сидел, неизменно видел спину выходящего из машины Подбельского. Вот этот момент Паше и надо поймать.

Он в задумчивости пребывал, и вдруг заскрипели рядом тормоза, он встрепенулся, возвращаясь к действительности, и увидел притормозившие у тротуара автомашины, поспешно выскакивающих из них людей и почти сразу увидел Подбельского, но в следующий миг Пашу уже грубо оттеснил в сторону один из охранников, он даже за плечо Пашу схватил, и тогда Паша его ударил. Это был удар лейтенанта Берсенева. Паша у него во взводе служил, и Берсенев сказал ему однажды: "Удар сейчас один покажу, которого ни в одном учебнике нет". Показал на манекене – в первый раз, а позже этот удар Паша видел в жизни. Это тогда случилось, когда один из старослужащих, напившись до потери рассудка после нехорошего письма из дома, рвался в оружейную комнату и уже успел ранить дневального, и вдруг появился Берсенев – безоружный, а у старослужащего в руках штык-нож был, и силы казались неравными, но Берсенев вдруг ударил его знакомым Паше ударом, и его противник, грозный еще мгновение назад, упал безжизненно Берсеневу под ноги.

И точно так же упал сейчас на пыльный асфальт охранник, а Паша сделал шаг назад и в оборонительную стойку встал так, что видно было – он не атакует, а готовится защищаться. Охранники метнулись к нему собачьей сворой, но Подбельский крикнул:

– Не трогать!

И все вдруг замерли. Самый ближний к Паше охранник всего в полуметре от него стоял, и под незастегнутой полой пиджака Паша видел рукоятку пистолета в раскрытой кобуре.

Подбельский Пашу рассматривал с интересом. Его лицо было гладко выбрито, настолько гладко, что подбородок глянцевым казался. Почему-то именно этот холеный подбородок Паше все время лез в глаза.

– Хороший удар, – сказал Подбельский. Паша не отреагировал на это никак.

– В армии служил?

– Да.

– Спецназ?

– ДШБ.

– Что это? – не понял Подбельский.

– Десантно-штурмовой батальон.

– Чему же вас там еще учили, кроме того, что головы людям разбивать?

– Вот этому, например.

Паша молниеносным движением выхватил пистолет из кобуры расслабившегося не в меру охранника. Тот лишь вздрогнул, но ничего не успел сделать, и только один из охраны метнулся вперед и встал между Пашей и Подбельским. Паша, чтобы охрану не нервировать, пистолет взял за ствол, помахал им в воздухе. Обиженный Пашей охранник потянулся за пистолетом, но Подбельский сказал ему, посмеиваясь:

– Стоять!

Напряжение в его глазах сменялось заинтересованностью. Паша это видел.

– Хорош, – сказал Подбельский. – Чем в этой жизни занимаешься?

– Живу.

– Тоже неплохо. А на жизнь чем зарабатываешь?

– Грузчиком работаю.

– Грузчиком?! – удивился Подбельский.

Паша его удивление абсолютно спокойно воспринял.

– Ты зайди завтра с утра, – сказал Подбельский. – Негоже в грузчиках ходить. Скажешь, что ко мне, – тебя пропустят. Подбельский моя фамилия.

Паша хотел сказать, что фамилию своего собеседника знает, но в последний момент прикусил язык.

Подбельский, не попрощавшись, скрылся в особняке.

40

Паше долго не удавалось заснуть в эту ночь. Все с ним происходящее казалось нереальным. Не выдержал, поднялся с кровати, зажег свет. Часы показывали половину третьего.

Подбельский с журнальной фотографии смотрел на Пашу совсем как в жизни вчера. Холодный всепроникающий взгляд знающего себе цену человека.

Это не Самсонов бесшабашный. Это настоящий хищник. Царь природы. Лев.

Папочку Паша спрятал, свет погасил и только теперь смог заснуть. Заставил себя, потому что день завтра предстоял чрезвычайно важный. Архиважный, как товарищ Ленин любил говорить.

Утром он брился аккуратно и долго и вдруг себя на мысли поймал, что хочет такой же глянцевости подбородка добиться, как у Подбельского. Но не получалось почему-то, то ли бритва была не такая, то ли кремом Подбельский пользовался особенным. Бритву Паша выбросил с досадой. Не получалось у него ничего, еще и порезался вдобавок.

К офису Подбельского абсолютно спокойным ехал, и только уже возле самого особняка сердце забилось учащенно. Он сейчас Подбельского представлял не иначе как сильным хищным зверем, а особнячок этот, получалось, был логовом. Туда, в логово, Паша и шел. Вчера, во время нечаянной встречи с Подбельским, Пашины планы в одно мгновение изменились. Ему шанс предоставлялся к врагу своему приблизиться настолько близко, как и не мечталось. И этот шанс он хотел использовать сполна.

Охранник в камуфляже вход в особняк загораживал, на Пашу взглянул внимательно и спросил недружелюбно-коротко:

– Куда?

– К Подбельскому.

– По какому вопросу?

– Он пригласил меня.

Подбельский, наверное, редко кого приглашал, потому что охранник невозмутимость со своего лица согнал и всмотрелся в Пашино лицо с интересом и недоумением.

– Кто вы? – спросил. – Как о вас доложить?

– Скажите, Барсуков пришел. Тот самый, который вчера телохранителя на землю уложил.

В глазах охранника уже совсем откровенный интерес вспыхнул, он обернулся к переговорному устройству и сказал в него:

– Виталий Викторович! Барсуков – к Подбельскому. Это тот самый, который вчера Славика чуть не покалечил.

О Пашиных подвигах здесь все уже наслышаны были, наверное. Паша усмехнулся в душе, но внешне вид сохранял невозмутимый.

– Пропусти, я его встречу, – сказал голос в переговорном устройстве.

Что-то щелкнуло за дверью, она приоткрылась сама собой, и охранник сказал, теряя заметно к Паше интерес:

– Пройдите!

Теперь Паша не по его ведомству проходил, его дело было – за улицей наблюдать, и Паша опять для себя отметил, что все серьезно очень здесь поставлено, и он был прав, когда к Подбельскому по-особенному относиться решил. Сильного противника уважать надо. Иначе не выжить.

Дверь за Пашиной спиной захлопнулась, и он теперь стоял в небольшой комнатушке – совсем один, и его рассматривал бесцеремонно черный глаз телекамеры над дверью напротив. Паше это не понравилось, и он отвернулся, спрятав руки в карманы и тем самым беспечность свою выказывая.

Он недолго ждал, вдруг щелкнул замок в двери напротив, и появился человек. Его лицо показалось Паше излишне угрюмым.

– Идемте, – скомандовал угрюмый.

Он именно скомандовал, а не предложил.

За дверью Паша увидел охранника. Тот в обычном костюме был, но из-под расстегнутого пиджака торчала рукоятка пистолета. Охранник скользнул взглядом по Пашиному лицу, но равнодушие изображать не стал и глаз не отвел – работа у него такая была.

Паша с провожатым миновал коридор. Ноги по мягкой дорожке ступали, и казалось, нет здесь звуков, в этом здании, безжизненно все, но вдруг за одной из многочисленных дверей зазвонил телефон. Паша вслушивался, ловя звуки, он как один сплошной нерв сейчас был – все впитывал, запоминал.

Поднялись на второй этаж, провожатый одну из дверей открыл, Пашу вперед пропустил и сказал в спину:

– Здесь оставайтесь.

В комнате еще два человека было, но Паша почему-то сразу определил, что они не гости, как он, и вдруг понял, что эти люди из охраны, здесь никого, оказывается, не оставляли в одиночестве ни на минуту. Охранники в шахматы играли, при Пашином появлении повернули одновременно головы и рассматривали его долгие несколько секунд, после чего отвернулись и опять за шахматы принялись. У них такой вид был сейчас, будто Паши и не существовало, но впечатление было обманчиво, и в один момент, когда Паша обернулся неожиданно, он взглядом с глазами охранника встретился – тот его рассматривал, оказывается, и не успел вовремя взгляд отвести. Паша губу закусил и отвернулся. Неуютно ему сделалось. Стены здесь холодом дышали, и даже взгляды окружающих казались холодно-колючими.