ПЕНРОД - Бус Таркинтон

– Холодный арбуз! Огромная порция! Редкостное качество! Самый большой и сладкий в мире кусок арбуза! Покупайте холодный арбуз!

Страстный призыв торговца тут же нашел отклик в благородном сердце Пенрода. Он допил сидр и купил кусок арбуза, который оказался действительно внушительных размеров. Несмотря на это, Пенрод и его съел без остатка, если не считать внешней части кожуры.

Потом Пенрод обзавелся пакетиком орехов. Когда он заплатил за билет, у него все же осталось еще четверть доллара. Правда, он тут же разменял эту монету в палатке, где ему вручили большую, овальной формы коробку с воздушной кукурузой. Но и после этого наш богач не обанкротился, в его распоряжении оказалось еще двадцать центов.

Коробка не лезла в карман. Усевшись рядом с компанией детей-поляков, Пенрод пристроил коробку на колени и, наслаждаясь представлением, методично поглощал лакомство. Кукуруза была обильно смазана патокой, и Пенрод ел ее вперемежку с орехами. Потом орехи кончились, а кукуруза еще оставалась. Но к концу представления Пенрод почти наелся, и аппетит его несколько увял. Лишь с завершением программы Пенрод покончил со всеми запасами.

Поднявшись с места, он почувствовал, что немного отяжелел. У выхода он прикупил истошно орущий «уйди-уйди», который, к его собственному удивлению, не вызвал у него никакого восторга. Еще чуть дальше от выхода Пенрод вдруг обнаружил палатку, где продавались вафли. Раньше он ее не замечал, и теперь, повинуясь чувству долга, купил три вафли. Кондитер испек их прямо у него на глазах и обильно посыпал сахаром.

Пенрод съел их, но тоже не ощутил удовольствия. Вафли показались ему пресными и вызвали только сухость во рту. Вот почему лоток, где продавались квадратные брикеты «неаполитанского мороженого», очень обрадовал его. Но и мороженое совершенно его разочаровало. У него был какой-то противный привкус.

Он пошел прочь от лотка, и ему было лень даже надувать свой «уйди-уйди». Лоток с ирисками, попавшийся ему на пути, не вызвал у него никаких чувств. Продавец, засучив рукава, накручивал на крючок густую, белую массу и ждал пока она застынет. Но Пенрод, против обыкновения, не остановился и не стал наблюдать за ним. Удивительно, но сегодня это зрелище показалось ему отвратительным, и он принужден был даже отвернуться. Он не пытался осмыслить, что с ним происходит. Просто он чувствовал, что глядеть на эту массу противно.

Он поспешил уйти от лотка, но тут его настигла палатка с очень приветливого вида торговцем. Толстый, с раскрасневшимся лицом мужчина ловко колдовал над жаровней и весело кричал: – Все сюда! Горячие венские колбаски! Лучшая пища для усталых голов и пустых желудков! Вкусно и питательно! Улучшает пищеварение! Пользуйтесь случаем! Горячие венские! Три штуки всего за пять центов!

Горячие венские колбаски были любимым блюдом Пенрода Скофилда. Несмотря на это инстинкт подсказывал ему, что его чрево не жаждет даже колбасок. Но память – коварная штука, и мозг Пенрода вступил в конфликт с его организмом. Пенрод понимал, что сейчас ему предоставляется редкостная возможность. Ведь родители категорически запрещали ему есть «горячие венские», и уж, тем более, их никогда не подавали у них дома. Кроме того, у него еще было десять центов. Да и не зря же коварный повар уверял, что его лакомство улучшает пищеварение…

Словом, инстинкт был побежден голосом разума, и Пенрод вложил свои пять центов в огромную лапищу раскрасневшегося торговца.

Съев две из трех сигарообразных колбасок, которые предоставил в его распоряжение торговец, Пенрод убедился, что все-таки совершил ошибку. Торговец бессовестно лгал. Его «горячие венские» не отличались высоким качеством. Мало того, что они были совсем невкусные, но они и целебными свойствами не обладали. Как бы там ни было, пищеварения Пенрода они не улучшили. Но ему почему-то стало стыдно перед краснолицым торговцем. Он боялся, что тот обидится на него, и продолжал есть. Это занятие так удручало его, что ел он медленно. Теперь у него появилось другое опасение. Он испугался, что задерживает торговлю, и краснолицый за это может тоже обидеться на него. С Пенродом явно творилось что-то неладное. В противном случае, он бы догадался отойти в сторону, вместо того, чтобы маячить со своими «горячими венскими» прямо перед глазами краснолицего и действительно мешать торговле. И все-таки омерзение, которое он испытал тотчас же после того, как попытался начать третью колбаску, хоть и не полностью, но привело его в чувство, и он нашел своеобразный выход из положения.

– Очень вкусно, – пробормотал он слабым голосом и дрожащей рукой запихал колбаску в карман. – Съем-ка я ее, пожалуй, дома после обеда, – добавил он и неверной походкой пошел прочь от не в меру гостеприимного колбасника.

Упоминание о предстоящем обеде не улучшило его состояния, и он настолько ушел в себя, что даже реклама, к которой он приблизился, совсем не привлекла его. В другое время он бы непременно упрекнул себя в неосмотрительности. Ведь он истратил почти все деньги, так и не посмотрев еще одного представления.

Сейчас же, стоя перед афишей, Пенрод, похоже, даже не отдавал себе отчета, что на ней изображено. Какое-то время он в полной прострации смотрел на поблекшие краски. Потом его рассудок снова заработал, но лучше бы этого не происходило. Потому что, увидев субъекта зеленоватого цвета, который, как гласила афиша, питается рептилиями, Пенрод окончательно скис. «Только бы дойти до дома», – пронеслось у него в голове.

Глава XX

БРАТЬЯ АНГЕЛЬСКИХ СОЗДАНИЙ

– Вы абсолютно правы, доктор, – убежденно и одновременно взволнованно говорила миссис Скофилд часов в восемь вечера того же дня. – Теперь я точно знаю: горчичники и грелка – чудодейственное средство. Без него бы он не дожил до вашего прихода.

– Маргарет! – раздался из спальни голос мистера Скофилда. – Куда ты девала нашатырный спирт? Где Маргарет?

Но Маргарет не отзывалась, и ему пришлось самому искать нашатырный спирт. Маргарет не было дома. Она стояла на углу улицы под сенью клена. В руках она держала гитару в чехле. Было темно, и она тревожно приглядывалась к быстро приближающемуся человеку. Уличный фонарь раскачивался на ветру, но все же он отбрасывал какой-то свет, и Маргарет, наконец, удалось разглядеть: это именно тот, кто ей нужен. Он подошел к их дому и, не замечая ее, вошел в калитку. Но Маргарет тут же окликнула его.

– Боб! – властно прошептала она.

Мистер Роберт Уильямс резко повернулся.

– Это ты, Маргарет?

– Вот, возьми свою гитару, – быстро прошептала она. – Я боялась, что она попадется отцу на глаза. Он бы тогда разбил ее вдребезги!

– Почему? – удивился Роберт.

– Потому что он знает, что она твоя!

– Но что он имеет против…

– О, Боб, – со стоном перебила Маргарет. – Я специально ждала тебя, чтобы предупредить. Я боялась, как бы ты не вошел в дом…

– Как бы я не вошел… – повторил Боб. Это заявление его совершенно сбило с толку.

– Да, прежде, чем я тебя предупредила. Я ждала, чтобы сказать тебе, Боб… Тебе даже близко к нашему дому подходить не стоит. Даже у нас в квартале старайся не появляться! Так будет безопаснее… Ну, хоть на время, старайся держаться подальше отсюда!

– О чем ты, Маргарет!..

– Это все из-за твоего доллара. Зачем только ты его дал Пенроду? – она снова застонала. – Сначала он купил на него эту кошмарную гармошку, и папа жутко обозлился.

– Но ведь Пенрод не сказал, что это я…

– Не перебивай! – горестно воскликнула она. – Ты не знаешь, что было дальше. За ленчем он не сказал. Но к обеду он явился в таком виде… На него страшно было смотреть! О, я немало повидала больных людей, и бледных людей, но такого зеленого лица, как у Пенрода, я еще никогда не видела. Просто вообразить невозможно! Ты бы сам испугался. К тому же он так странно себя вел, и лицо его искажали такие гримасы… Сначала он сказал, что съел кусочек яблока и, наверное, на нем сидели микробы. Но ему делалось все хуже и хуже. Пришлось нам уложить его в постель. Тут мы решили, что он умирает, и, конечно, от куска яблока такого не может быть. Ему становилось все хуже и хуже, а потом он сказал, что у него был доллар. Он сказал, что купил на него гармошку, арбуз, шоколадные конфеты, лакричные палочки, орехи, зубодробительные леденцы, сардины, малиновую воду, маринованные огурцы, воздушную кукурузу, мороженое, сидр и колбаски. Одну колбаску у него выудили из кармана, и мама сказала, что пиджак уже не отчистить от пятен. Еще он сказал, что купил леденцы и вафли, а за ленчем ел крокеты из омаров… Тут папа, как закричит: «Кто дал тебе доллар?» В общем-то, я немножко смягчила, Боб. Вместо «кто» папа сказал такие ужасные слова, что мне даже повторить их страшно! А Пенрод думал, что умирает. Вот он и сказал, что это ты подарил ему доллар. На него прямо невозможно было смотреть без слез, Боб. Бедный ребенок! Он думал, что умирает и во всем винил тебя! Он сказал, что если бы ты оставил его в покое и не всучил этого проклятого доллара, он смог бы вырасти и стать хорошим человеком. А теперь он умрет, так и не сделав ничего хорошего! Это было так трогательно, что мы зарыдали. Голос у него был слабый. Он едва шептал и все время повторял, что не винит никого, кроме тебя.