Culture. The story of us - Martin Puchner

Сюаньцзана влекла в Индию сила, которая является неизбежным результатом культурной мобильности: приманка далеких истоков импорта. Те, кто находится в плену иностранного импорта, часто беспокоятся о том, что то, что они знают, является лишь тенью настоящего, чем-то частичным, отфильтрованным и фундаментально измененным в результате прохождения через время и пространство. Отсюда тоска по источнику, месту, где культурной новинкой, какой бы она ни была, можно наслаждаться в ее первозданном виде или, по крайней мере, через любые оставшиеся от нее следы. Сюаньцзан просто должен был поклониться тому, что осталось от Будды, став фигурой, знакомой нам сегодня: паломником.

Сюаньцзан решил пройти часть Шелкового пути, который огибал пустыню Такламакан на севере и продолжался до Нефритовых ворот, названных так потому, что караваны с нефритом проходили через этот форпост Китая эпохи Тан, руины которого видны и сегодня. Это была граница, которую он не должен был пересекать. За ней находилась Таримская котловина, территория, которая за последнее время видела множество сражений, поскольку за нее боролись различные тюркские племена. Китай посягал на территорию этих групп, что приводило к постоянным конфликтам. К тому времени, когда Сюаньцзан вернулся из своих странствий шестнадцать лет спустя, эта территория была аннексирована Китаем. (Сегодня эта территория известна как регион Синьцзян на северо-западе Китая. Бассейн Тарима также известен как Алтишахр, что на уйгурском языке означает "шесть городов").

Как только Сюаньцзан оказался за Нефритовыми воротами, ему постоянно угрожала опасность быть втянутым в стычки или подвергнуться иному нападению. И Сюаньцзан знал, насколько он уязвим: один, беглец и преданный буддист. Сюаньцзан знал, что буддисты могут стать жертвами преследований. Не высовываясь, он пробился через эту разоренную войной территорию относительно невредимым. Часто ему помогали буддийские общины, возникавшие в оазисах и городах, а местные цари и правители снабжали его провизией и письмами к другим правителям, некоторые из которых поддерживали дружеские отношения с императорами династии Тан.

Для Сюаньцзана главный риск исходил от обычных разбойников на дорогах, которые нападали на него не как на потенциально враждебного китайского нарушителя, а просто как на легкую добычу. Другая опасность исходила от труднопроходимой местности. Он чуть не погиб в пустыне, и только в последний момент его спасли другие путешественники. Он так описывал события после своего возвращения: «Мы вошли в большую песчаную пустыню, где нет ни воды, ни травы. Дорога теряется в пустыне, которая кажется бескрайней, и только глядя в сторону какой-то большой горы и следуя указаниям костей, которые валяются повсюду, мы можем узнать, в какую сторону нам идти».

По мере приближения к Индии Сюаньцзан стремился оценить уровень поддержки своего дела, наличие буддийских общин и отношение правителей к этой религии. Среди наиболее ярких признаков буддизма были статуи. В долине Бамиан (современный Афганистан) Сюаньцзан был поражен гигантской каменной фигурой Будды, которая была высечена прямо в склоне горы. Обрамленная снежными горами, "ее золотые оттенки сверкают со всех сторон, а драгоценные украшения ослепляют глаза своей яркостью". Статуя была высечена из песчаника и обработана грязью и лепниной, ее части, включая вытянутую руку, были окрашены золотом, а другие части украшены драгоценными камнями, сверкающими разными цветами. Это была часть группы таких статуй, одна из них высотой 140 футов, величественная и мощная, свидетельствовавшая о давнем значении буддизма в этом регионе.

Западный" Будда, одна из двух больших статуй Будды, высеченных в песчаниковой скале в долине Бамиан в современном Афганистане, как она выглядела в 1940 году до разрушения в марте 2001 года талибами. (АННЕМАРИЯ ШВАРЦЕНБАХ, ШВЕЙЦАРСКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА)

Эти статуи были настолько большими и массивными, что оставались частью культурного ландшафта даже тогда, когда жители региона приняли ислам, спустя столетия после визита Сюаньцзана. Некоторые использовали их как убежище и даже постоянно жили в больших нишах, вырезанных в склоне горы. В 2001 году силы Талибана использовали зенитные орудия и тяжелую артиллерию для их разрушения, но даже это современное оружие не смогло уничтожить их полностью; статуи, все еще видимые в общих чертах, преследуют эти места по сей день, и ведутся разговоры об их восстановлении.

Сюаньцзан был очарован этими статуями не только потому, что они были необычайно большими, но и потому, что они были настолько близки, насколько он мог надеяться увидеть Будду, созерцать его сияющее лицо. Буддисты создали различные стили визуального представления, изображая Будду как личность, развивая определенные жесты и позы, которые считались подходящими для его учения, - еще один пример тесной связи между религией и искусством. Сюаньцзан впитывал эти события с готовностью паломника на ранней стадии своего путешествия.

Но Сюаньцзан знал, что он все еще не в самой Индии, и продолжал путь. Перейдя через Шибарский перевал и достигнув района современного Кабула, он почувствовал, что приближается к сердцу Будды. Наконец, он пересек Гандхару (современный Пакистан), которая восемьсот лет назад была частью владений Ашоки. Сюаньцзан знал об этом легендарном царе из "Ашокаваданы", "Легенды об Ашоке", одного из буддийских текстов, переведенных на китайский язык. Легенда восхваляла Ашоку за то, что он воздвиг 84 000 ступ - круглых храмов, в которых якобы хранились мощи Будды. Будучи внимательным читателем этого текста, Сюаньцзан теперь приписывал Ашоке многие ступы и гигантские каменные столбы, которые он встречал. Благодаря этим столбам, а также статуям, храмам и монастырям, у Сюаньцзана было ощущение, что он путешествует по священному ландшафту. Наконец-то он прибыл в пункт назначения: место, где буддизм царствовал дольше всего, землю Будды.

И все же Сюаньцзан с большой досадой сообщал о бесчисленных сооружениях, пришедших в упадок, - руинах былого великолепия. (Он также отметил, как один царь намеренно пытался стереть буддийские надписи, сделанные Ашокой). Чувство разочарования и неодобрения помогло Сюаньцзану вспомнить часть своего первоначального плана, который не зависел от выживания статуй, колонн или ступ. Учитывая его воспитание в двух текстовых традициях, конфуцианстве и буддизме, он намеревался найти буддийские тексты. Как только он оказался в Индии, поиск рукописей стал первостепенной задачей.

Различные традиции и школы буддизма со временем развивались в разных регионах Индии, а учения, дошедшие до Китая, зависели от того, какие монахи принесли свитки и как они были переведены на китайский язык. По сравнению с давно сложившимся каноном конфуцианской классики, который оставался удивительно стабильным на протяжении долгого времени, новый и формирующийся корпус буддийских текстов казался