Шаг в будущее - Глория Беван

– Не понимаю, зачем ты все еще носишь викторианскую прическу. Годовщина прошла, – она едва осознавала, что говорит, – так почему не сбреешь… бороду?

– Прости. – Он странно изменил тон. – Дело в том, что мне придется некоторое время носить ее. Ради особого события.

– Да? – Луизе с большим трудом удалось придать голосу беспечные и насмешливые нотки, но слова полились бурным потоком. – Что же еще? Новый юбилей?

На этот раз на ее колкость ответа не последовало. Она поймала взгляд Фергуса, который оставался таким же загадочным, но Фергус только вымолвил:

– Намного важнее. Я расскажу все, на днях. А пока…

Не успела она догадаться о его намерении, как он еще ближе притянул ее к себе, и, пока его губы искали ее рот, последнее, что она запомнила, – звезда, застрявшая в ветвях высокого чайного дерева. С Луизой случилось нечто необычное.

Неслышный шелест набегающих на берег волн вырос до шума ревущего вала, который смыл прежнюю уверенность и здравый смысл – все, кроме волнения, захлестнувшего ее с головой.

Луиза не знала, сколько прошло времени, прежде чем она вернулась к действительности и услышала тихий смех Фергуса. Она пригладила свои взлохмаченные волосы и сказала растерянно:

– Думаю… нам лучше уйти.

– Как скажешь, Мари-Луиза.

Захваченная врасплох, она почувствовала, что оказалась у него на руках. В следующий миг Фергус шагал по песку. Они направились к лодке, качаемой прибывающей водой. Остается только, в смятении сказала себе Луиза, обеими руками уцепиться за его шею и справиться с бешеным биением своего непослушного сердца.

Глава 6

Той ночью Луиза не спала. Она думала, что больше никогда не захочет спать. Было достаточно только лежать здесь, смаковать ощущение глубокой удовлетворенности. Во всем мире теперь имело значение только смуглое, выразительное лицо Фергуса, нежность его серых глаз, когда он смотрел на нее. Она лежала, закинув руки за голову, темные волосы разметались по подушке, в широко раскрытых карих глазах застыло мечтательное выражение. Итак, это – любовь. Пришла поздно, но пришла наконец, непрошеная, не узнанная до сегодняшней ночи! Неудивительно, что она чувствовала скуку в прозаических отношениях, которые существовали у нее с Аланом. За все годы знакомства ему ни разу не удалось вызвать у нее даже подобия того чувства, которое переполняло ее сейчас: это чувство возвращения домой, смешанное с диким и восторженным волнением. Любовь? До сегодняшней ночи она даже не понимала значения этого слова, и ей пришлось проехать полмира, чтобы это узнать.

Пройдет несколько коротких часов, и она снова увидит своего любимого, когда он придет, чтобы поехать с ней к Диэнн. Все равно слишком поздно спать, пело ее сердце, кто спит, когда уже наступило сегодня! Вечером она увидит его снова, будет танцевать с ним, почувствует его нежные руки на своей талии.

За окном яркие полосы алого и золотого возвестили о восходе солнца и начале еще одного безупречного летнего дня. Луиза выскользнула из кровати и начала одеваться, но, пока влезала в льняные шорты цвета шоколада и натягивала полосатый оранжевый свитер, ее взгляд возвращался к портрету на ночном столике. Портрет был хорош, без сомнения, единственный рисунок, который ее полностью удовлетворял. Но ведь и рисовала она его с любовью и желанием, хотя тогда этого не понимала.

Она наградила портрет легким поцелуем, затем направилась на кухню, включила хромированный электрический чайник и расставила чашки с блюдцами для утреннего чая остальным обитателям дома.

Когда Луиза принесла поднос в спальню к дяде и тете, то обнаружила, что дядя Джордж, несмотря на легкую бледность, вполне оправился после приступа. Он сел на кровати, с готовностью принял поднос и с интересом посмотрел на Луизу:

– Как прошла ночь? Удачно?

У Луизы возникло сумасшедшее желание кричать и петь: «Удачнее некуда, дядя! Самая замечательная ночь в моей жизни! И дело не только в серебряном сиянии воды! Или блестящей рыбе! Дядя, я люблю Фергуса Макдональда! И знаешь что? Могу поклясться, он влюблен в меня!» Но разумеется, она сдержала свой нелепый порыв.

Луиза не могла скрыть улыбку, но попыталась говорить спокойным голосом:

– Потрясающе! Фергус выловил огромную макрель, которую и собирается сегодня готовить в коптильне. И поймал еще кучу макрели поменьше. Я положила их в холодильник.

Дядя Джордж одобрительно кивнул:

– Ну а ты? Неужели ничего не поймала?

Снова безмерное счастье угрожало вырваться наружу, внутренний голос ликовал: «Я получила то, что хотела, дядя! О, до этой ночи я не знала, чего искала все время, почему я всегда останавливала Алана, когда он хотел обсудить свадебные планы. Я чувствовала, где-то есть нечто иное, что ожидает меня, и оказалась права, права! Разве не удивительно?! О да, дядя, я получила, что хотела! Мужчину, которого люблю, мужчину, которому доверю свою жизнь. Пусть он иногда грубый и упрямый, зато прямой и честный. Даже если бы он был другим, я не смогла бы противиться. Я не могу разлюбить его сейчас».

– Садись рядом, дорогая. – Тетя Рени подняла седую голову с подушек, затем лениво приняла сидячее положение. – Чай? Спасибо, Луиза. – Она заметила сияющее лицо Луизы. – Боже мой, я думала, ты будешь развалиной после вчерашней ночи. Мне казалось, ты проснешься не раньше полудня. Как тебе понравилась рыбалка в заливе?

Вновь Луиза с трудом подавила в себе назойливый ответ, готовый сорваться с уст: «Как в раю! Потому что там был Фергус! Забавно, я думала, что между нами ненависть. Возможно, так и было сначала. Но не сейчас, не сейчас!»

Пока они пили чай, Луиза рассказала тете Рени и дяде Джорджу о рыбацком улове, трапезе при свете костра из чайного дерева в старой лачуге на острове.

Тетя Рени уточнила:

– Остров Старика.

– Рангивахиа, – вставил своим могучим голосом дядя Джордж. – Так называют тот остров маори, что означает «просвет, сквозь который видно небо»… проблеск небес!

Луиза слушала вполуха, потом, спохватившись, что ее могут выдать рассеянность и сияющее лицо, поспешила отреагировать:

– Вы говорите… это означает на языке маори проблеск небес?

Дядя Джордж кивнул:

– Именно так! Остров получил свое имя, как сказал мне однажды старый сосед, маори, когда группа путешественников вышла на поляну, в облаках появился просвет… – Но Луиза уже не слышала. Она предпочла собственную интерпретацию названия.

Часы, казалось ей, тянулись бесконечно. Но вот наконец пришло время готовиться к предстоящему вечеру.

Неожиданно и только шутки ради, как она уверила себя, Луиза решила уложить волосы в стиле, модном в Лондоне конца девятнадцатого века. Вскоре она была готова. Простое обтягивающее платье из белого крепа, сверкающие фиолетовые туфли, фиолетовая лента в каштановых волосах, скромно расчесанных на пробор посередине и собранных в пучок на затылке. «Это мне так идет прическа, – спросила она себя, поворачиваясь для последнего взгляда в длинном зеркале, – или головокружительное счастье заставило меня так выглядеть?» В гостиной Луизе показалось, что ее счастливый вид слишком заметен другим. Дядя Джордж глянул на племянницу поверх развернутой газеты и явно остался доволен.