Внебрачная дочь продюсера - Анна Литвиновы

Леся воскликнула:

– И ради того, чтобы Петя не рулил «БАРТом», Райтонен хочет закрыть его в тюрьме?!

– А почему бы нет? – пожал плечами детектив.

– Что он, не понимает, это подло!

– Бизнес – это война, – с деланым равнодушием пожал плечами Кривошеев.

Леся уставилась на него:

– Ты что, собираешься помогать Райтонену?

– Он предлагает хорошие деньги. Очень хорошие.

– Да какие б ни были!..

– Ох, Леська, молодая ты еще… А ты не подумала, сколько под этот заказ можно с Райтонена капусты срубить!.. Да по-легкому! Вот что мы должны сделать…

– Мы? – с гневным недоумением протянула Леся.

– Подумай, Евдокимова: двадцать тысяч евро – сумма приличная. Распилим ее с тобой на двоих – год проживешь припеваючи.

«Что-то Кривошеев стал подозрительно щедрым, – подумала Леся. – Надо ухо держать востро».

А сыщик продолжал:

– А тебе всего-то и придется: дать показания против Петьки Брагина…

– Мне?!

– Тебе! Тебе, Евдокимова, кому ж еще! Пойдешь сама в ментовку и расскажешь. Чистосердечное признание – типа, не могу молчать. Скажешь, как дело было. Тебя, мол, на вечеринке в ресторане снял продюсер Брагин, пригласил к себе в квартиру. Придя к нему, ты первым делом пошла в ванную. Ну, все как было… А потом… Ты, находясь в ванной комнате, услышала крики. Выглянула в щелку и увидела, как Брагин-старший выясняет с сыном отношения из-за денег. Конкретные их реплики мы еще с тобой отшлифуем… Петр во время разговора стоял к двери спиной и тебя не видел. Зато ты прекрасно видела, как он в пылу спора схватил возле камина эту хреновину для перемешивания углей и нанес своему отцу смертельный удар.

– Ты шутишь, Ник… – прошептала пораженная девушка.

– Ни разу не шучу.

– Это же дача заведомо ложных показаний!..

– Двадцать тысяч евро, Леся, – напомнил детектив.

– Ты что, и вправду хочешь, чтобы я ни в чем не повинного человека под сто пятую статью подвела?

– Ну, Петька Брагин и без тебя под этой статьей ходит. Иначе бы сейчас не сидел.

– Нет, Кривошеев, – Леся решительно помотала головой и поднялась. – Я тебе в этом деле не помощница. Я увольняюсь. А если ты и вправду невинного человека станешь засаживать, я пойду в ментовку и расскажу, что на самом деле я никакого Пети на квартире Брагина не видела!

– Ну, ты малахольная… – протянул сыщик презрительно.

– А ты подонок! – парировала Леся и повернулась к двери.

– Стой, Леська! – Начальник поднял обе руки ладонями вперед, словно сдаваясь. – Вернись! Вернись, кому сказал! На самом деле я пока Райтонену ничего не обещал.

Девушка повернулась.

– Вот и пошли его к чертовой бабушке!

– Хватит, Леська! – Детектив хлопнул по столу ладонью. – Молоко еще на губах не обсохло, чтобы меня учить! Сядь давай и не прыгай тут больше! Много воли себе взяла!

Леся словно бы нехотя уселась обратно на краешек кресла. Навсегда расставаться с Кривошеевым и терять работу ей тоже не хотелось.

Сыщик промолвил примирительно:

– Ладно! Знаешь что, Евдокимова?.. Шла бы ты сейчас, действительно… Не насовсем, а сегодня… Я тебя отпускаю. Езжай себе с богом в деревню, или куда там тебя Васька устроил… Погуляй на природе, воздухом подыши, а то слишком нервная стала… Мне надо подумать… И оставь мне данные на вдову Брагина… Сейчас позвоню дамочке. Прощупаю, сколько она денег даст, чтобы мы ее старшенького отмазали… Может, и правда не стоит с Райтоненом связываться…

Кривошеев вздохнул, потянулся и вдруг в нехарактерной для него человечной манере произнес:

– Вот ведь судьба дамочку ударила, а!.. «Муж в могиле, сын в тюрьме, помолитесь обо мне…»

– Ой, Кривошеев, – округлила глаза Леся. – Ты Ахматову цитируешь!..

– Ахматову? Какая, на хрен, Ахматова! Песня такая есть…

Леся не спеша вышла из здания НИИ. Она решила прогуляться до метро пешком. Девушка чувствовала себя школьницей, вдруг отпущенной с уроков («биологичка заболела!»), и для себя решила: все, хватит. Хватит на сегодня встреч, разговоров и раздумий. У нее уже в голове кружились и Вера Брагина, и оба ее сына, и Райтонен… И Ник с его играми (мутный он все-таки!)… И совершенно непонятно, кто из них чего хочет… И кто во всем виноват… Хватит работать!.. Даешь каникулы – хотя бы на один вечер.

Леся припомнила: полмесяца назад она так же шла пешком к метро после того, как впервые побывала в офисе Ника… Могла ли она знать, во что вляпается, когда откликнулась на простое, но интригующее объявление: «Требуется помощница частного детектива, девушка от 20 до 29 лет, желательно высшее (незаконченное высшее) юридическое образование и презентабельная внешность…» Тогда, после первого знакомства, Ник показался ей прохиндеем и циником (что оказалось правдой). Но вдобавок произвел впечатление знающего свое дело сыщика (здесь она тоже, кажется, не ошиблась). И еще она подумала, что он порядочный парень (а вот с последним не угадала!). К тому же Леся с первого же взгляда поняла, что Кривошеев, несмотря на весь свой цинизм, не станет домогаться ее как женщины. Подкалывать будет, материться – а вот приставать вряд ли. И это обстоятельство сыграло немалую роль в том, что она согласилась пойти на службу в детективное агентство «Вымпел плюс»… И вот она все равно вляпалась – не в одно, так в другое.

Ну, ничего. Забудем. Сейчас она всего одну остановку проедет на метро до «Выхина», а там пересядет на электричку и, опережая вечерний час пик, доберется без толкотни на Васечкину дачу. В городе духота, а в Гречанинове, наверное, благодать.

С сидячим местом в электричке Лесе не повезло – к «Выхину» народу в вагон набилось слишком много. Зато она сумела так встать в толпе, что из окошка продувало ветерком.

Едва электричка вырвалась из пригорода, на девушку пахнуло настоящим воздухом. Свежестью, жасмином, скошенной травой… Она прикрыла глаза, вдыхала, наслаждалась и ни о чем не думала…

Но когда Леся вышла на станции Гречаниново, в полной сельской идиллии, сразу подумала, что Васечка за весь сегодняшний день ей так ни разу и не позвонил. И хоть приняла Леся решение, что он ей на фиг не нужен, стало досадно, да еще сильней, чем прежде.

Почему-то вдруг вспомнилось, как он протягивает ей пакет со съестным, и тут мысли ее, слава богу, из романтической сферы увело в практическую. Она вспомнила, что припасы, которые привез Вася, кончились, а значит, надо запастись продуктами. И есть вдруг захотелось со страшной силой. Еще бы: с утра во рту маковой росинки не было!

Никаких супов-котлет Леся, конечно, жарить-варить не собиралась. Готовить она не любила, в полевых условиях тем более. В магазине на станционной площади купила йогурта, творога, колбаски. А еще – небольшой тортик для соседки. Одним из жизненных постулатов Леси было: всегда платить добром за добро. За клубнику, подаренную тетей Любой, она сочла нужным ее отблагодарить.

Девушка прошла по пыльным улицам, мимо заборов, заросших шиповником и жасмином, и вскоре открывала калитку дома по улице Луговой.

Дома – надо же, она чужую дачу мысленно стала называть домом! – Леся переоделась. Потом поела йогурта с клубникой – волшебное блюдо получилось. А после взяла тортик и отправилась к соседке.

Тетя Вера встретила ее на пороге своего дома с напускной нелюбезностью.

– Что это ты тут принесла? – спросила она, кивнув на торт.

– Это вам.

– Зачем?

– Есть.

– Не ем я такого.

– А если я вам компанию составлю? – хитро прищурилась Леся.

– Ко-омпанию?.. Ну, проходи, компаньонка, – вроде бы сердито, а на самом деле удовлетворенно (у нее даже морщины разгладились) махнула головой соседка. – Только учти, у меня не убрано. – Смахнула невидимую пыль с табуретки. – Садись. Я сейчас чайник поставлю. Да ты обедала ли, свиристелка? – вдруг строго посмотрела она на девушку.

– Обедала, обедала, – легко соврала Леся.

– А то смотри. У меня щи есть и винегрет. Я много не ем, а когда портится, не люблю. Лучше уж в нас, чем в таз…

И вскоре они сидели за столом в опрятной кухоньке, на Лесин тортик хозяйка ответила вареньем четырех сортов, от яблочного до крыжовенного. Девушка прихлебывала чай и вполуха слушала соседку. Их диалог довольно скоро плавно превратился в тети Любин монолог. Признаться, Леся отдыхала и наслаждалась ее полубессмысленной болтовней. Так приятно, что не надо напрягаться, не надо врать, играть, торговаться… Поток сознания, льющийся из уст тети Любы, втекал в одно ухо и выливался из другого, почти не осаждаясь в голове примесью смысла.

Но дурацкая манера выведывать, выспрашивать, ставшая за последние время привычкой, вдруг потянула Лесю за язык.

– А вы знаете, что случилось с родителями Васечки?

Соседка вмиг осеклась и посуровела:

– Он что, тебе ничего не говорил?