Патологическое сомнение. Мыслю, следовательно страдаю - Джорджио Нардонэ

раздраженно сказал: «Мне надоело, с меня хватит» и лег на диван, включив телевизор. Реакция матери последовала незамедлительно, она выключила телевизор и твердо заявила: «Пока мы не закончим убирать все, что ты разбросал по дому, ты больше ничего не можешь делать. Я тебя предупреждала, что теперь всё будет по-другому». Затем мальчик, фыркнув, встал с дивана и продолжил выполнять команду своей матери. Однако отношения приняли явно конфликтный оттенок, когда женщина, попросившая его освободить баскетбольную сумку, заметила, что внутри уже несколько дней хранилась грязная одежда. В ярости она приказала своему сыну постирать белье. Столкнувшись с восстанием последнего, женщина впервые дала ему пощечину.

Вечером муж, возвращаясь с работы домой, определенно удивился невиданному ранее порядку, и спросил, что случилось. Его жена ответила: «Я вас предупреждала, что всё будет по-другому». Сын настаивал: «Она сошла с ума, она меня даже ударила».

Удивленный, мужчина спросил жену: «Это правда?» «Конечно», — ответила она, — «он действительно заслужил оплеуху за то, как он ответил, когда я заставила его положить грязное белье, которое несколько дней хранилось в баскетбольной сумке, в стиральную машину».

«И он постирал?» — ответил мужчина. Его жена с язвительной улыбкой кивнула и сказала: «Конечно».

Вечер закончился мирно, в отличие от других вечеров, когда сын удалялся в свою комнату, даже не закончив ужинать. Все трое сели на диван перед телевизором.

В последующие дни женщина рассказывала, что все было проще, как будто произошел скачок из одной реальности в другую. В этот момент я попросил ее подумать о том, что произошло, и о том, как все это можно было объяснить. Она ответила, что думала об этом в течение долгого времени и что, конечно же, мои резкие слова, сказанные на предыдущей сессии, и холодность, с которой я обращался с ней, открыли ей глаза на многие вещи. В частности, она осознала, что всегда избегала занимать решительную позицию, даже если она не была согласна с тем, что делали другие, и что именно эта модель поведения стала причиной многих её проблем и особенно для ее сына. Еще она рассказала мне, как с детства она всегда была кроткой и покорной: ее отец не особо вмешивался, но был суровым, в то время как ее мать, всегда присутствующая и строгая, каждый вечер сообщала мужу о неправильном или неадекватном поведении своих детей, чтобы он их наказал.

Женщина, как это типично в таких случаях, выросла с мыслью, что она никогда не станет такой же, как ее родители, и поэтому она оказалась в противоположной крайности. Мы долго обсуждали, как часто родители, чтобы не позволить своим детям испытать то, что они испытали на собственном опыте, могут из лучших побуждений создать ситуацию, противоположную той, которую они прожили сами, но в равной степени дисфункциональную для воспитания и психологического здоровья детей.

Атмосфера встречи была уже не холодной и директивной, а теплой и дружественной, и в конце концов мы договорились, что ради нее самой и ради ее сына женщина должна идти по пути принятия ответственности, обсуждая с мужем и с другими разные возможности, но реализуя от первого лица родительское поведение, необходимое в воспитательных целях.

Я встречался с синьорой в течение еще нескольких сессий для отсроченного наблюдения. Я поддерживал ее постепенный личностный рост и обретение уверенности в своих силах. Сын продолжал играть в баскетбол и снова начал хорошо учиться в школе и, прежде всего, прекратил бунтарское поведение.

Мать определенно не превратилась из делегирующего демократа в того, кто авторитарно ставит ограничения; скорее она стала надежным и авторитетным родителем, развивая прежде всего большее доверие к личным ресурсам.

Заключительные размышления: умный дает правильные ответы, мудрый задает правильные вопросы

Достигнув конечного пункта этого путешествия в самые скрытые уголки нашего разума и ловушки, разбросанные на этой все еще в значительной степени неизученной территории, становится очевидно, что слишком много размышлять, применяя обычную рациональность к нерациональным явлениям, и искать точные и окончательные ответы на неразрешимые дилеммы не только приводит к неудаче на логическом и эмпирическом уровне, но также вызывает психологические и поведенческие страдания.

Этот умственный дискомфорт, который отражается на эмоциях и восприятии реальности, может быть легким и приемлемым, средним и управляемым, хоть и с крайним напряжением и выраженным страданием, — вплоть до превращения в одну из самых тяжёлых форм психопатологии. Более того, с эпидемиологической точки зрения мы должны говорить о пандемии, поскольку эта проблема затрагивает большинство людей, имеющих право на выбор, то есть тех, кто живет в «экзистенциальной роскоши», имея возможность решать, что им делать в своей жизни. Патологическое сомнение не преследует голодного человека, прокаженного или кого-либо, кому приходится бороться, чтобы выжить, а настигает тех, чьи основные потребности удовлетворены. Фактически, извращения разума — типичная реальность богатых обществ, где человек может углубляться в свои умственные лабиринты. Страдания от сомнений — распространенное затруднение в западном обществе. Для решения этой проблемы химические и хирургические решения, лежащие в основе медицины, либо неприменимы, либо не работают, либо даже усугубляют заболевание вместо того, чтобы устранить его. Фактически, помимо того, что обещает фармацевтический маркетинг, который становится все более напористым в отношении обсессивных и компульсивных патологий, фармакологическое лечение дает очень мало результатов (Nardone, 1993; «Страх, паника, фобия» Nardone & Portelli, 2005; Nardone, 2003; Breggin, 1991; Castelnuovo, Molinari, Nardone & Salvini в печати), так же как не существует хирургических операций, способных избавить человека от сомнений. Даже вызывающая все больший интерес «нейромания» последних лет, как ее провокационно определяют Умилта и Легренци (2009), или так называемое стремление нейробиологии «фотографировать» мозг и его области не очень помогают, поскольку знание того, что если у меня навязчивая идея, то некоторые области центральной нервной системы активированы в большей или меньшей степени, не говорит мне, что делать, чтобы развеять мучительные сомнения. На самом деле, с помощью ПЭТ[20] или МРТ невозможно «сфотографировать» мысли, рассуждения и сомнения.

Более того, читатель должен учитывать, что прекрасные изображения мозга и его активности — это разработки, созданные с помощью графического программного обеспечения, а не настоящие фотографии. Другими словами, это реальности, построенные с помощью языка компьютера, с помощью статистических программ, то есть смоделированных представлений, далеких от представления того, как в реальности действует мозг. И это открывает новые сомнения, а не уверенность; забавный аспект заключается в