Последний парад адмирала. Судьба вице-адмирала З.П. Рожественского - Владимир Грибовский

Немногим сейчас известно, что зимой 1902–1903 гг. З. П. Рожественскому, как контр–адмиралу свиты, представилась редкая возможность проверить свои будущие действия в теории, хотя тогда управляющий Морским министерством адмирал П. П. Тыртов был относительно здоров, и его здоровье не обещало скорых перемен в высшем военно–морском управлении. Именно П. П. Тыртов в конце 1902 г. поставил задачу очередных «практических занятий по стратегии в Николаевской морской академии». Эта задача формулировалась так: «Война России с Японией в 1905 году». Адмиралом Тыртовым имелось в виду разыграть войну между российским и японским флотами в апреле 1905 г., когда флот Тихого океана теоретически должен был достигнуть состава, определенного решениями адмиралов и самого Николая II в 1897–1898 гг.

Зимой 1902–1903 гг. игра в академии проводилась под главным руководством (председатель совета посредников) контр–адмирала великого князя Александра Михайловича, самого способного моряка из всех Романовых на рубеже XIX— XX вв., издателя ежегодного справочника «Военные флоты» и инициатора внедрения в практику Российского флота военноморской игры англичанина Фреда Джейна. Посредниками были директор Морского кадетского корпуса контр–адмирал Г. П. Чухнин, контр–адмиралы З. П. Рожественский, А. Г. Нидермиллер, генерал–майор Генерального штаба Н. П. Михневич, генерал–майор К. И. Величко (автор проекта укреплений Порт- Артура) и полковник артиллерии А. А. Якимович. Заведующим занятиями и делопроизводителем совета посредников состоял капитан 2–го ранга Н. Л. Кладо, среди его помощников были лейтенанты А. Б. Кербер и А. Н. Щеглов. Русскую партию в игре возглавлял капитан 1–го ранга Л. Ф. Добротворский, бывший у З. П. Рожественского старшим офицером на «Владимире Мономахе» при начальнике штаба капитане 2–го ранга Л. А. Брусилове, японскую — капитан 1–го ранга Ф. К. Дриженко при начальнике штаба капитане 2–го ранга И. И. Чагине.

План «японцев», как и оказалось в действительности, предусматривал внезапное нападение на российскую эскадру Тихою океана, ее уничтожение (ослабление) с целью обеспечения высадки войск в Корею с последующим наступлением в Маньчжурии и против Порт–Артура.

«Русская партия» избрала оборонительный образ действий, несмотря на то, что эскадра Тихого океана включала почти все корабли, намеченные в ее состав решениями 1897–1898 гг., то есть обеспечивала некоторый перевес над японским флотом. Характерно, что начальник штаба «русских» капитан 2–го ранга А. А. Брусилов, в отличие от Л. Ф. Добротворского, считал необходимым действовать наступательно. Оставляя в стороне слишком оригинальное решение последнего принять сражение с нападающим «японским» флотом на якоре за волноломами коммерческого порта Дальний, следует отметить, что общий ход игры, включая несколько боев, показал значительное относительное ослабление «японского флота». Однако «японцы» не потеряли боевого духа и смогли начать высадку войск в Корее,

хотя остатки российской Тихоокеанской эскадры сохраняли превосходство в силах[63].

В отчете посредников (напомним, что в их числе был и З. П. Рожественский), указывалось на ведущую роль флота в возможной войне с Японией, для которой «владение морем» являлось необходимым условием для развития операций на суше. «Если же обладание морем останется за русским флотом, — писали посредники, — японцы совсем не перевезут войск, и война сама собою этим и закончится». Считая предполагаемый на 1905 г. состав сил эскадры Тихого океана недостаточным для достижения решающего превосходства над противником, посредники предлагали довести его к 1910 г. до 15 линейных кораблей и 10 броненосный крейсеров. Таким образом, на первый план выдвигалась задача возможно большего усиления нашего флота до начала войны.

Далее посредники рекомендовали оттягивать генеральное сражение до достижения значительного превосходства в силах, избегать базирования эскадры на Порт–Артур и Дальний (из‑за возможной блокады), предпочитая последним Владивосток и Мозампо (на южном побережье Кореи), обеспечить быстроту мобилизации флота соответствующим оборудованием портов Артура и Владивостока, держать сильную эскадру в восточной части Средиземного моря (резерв!), не запираться в портах в случае войны, стремясь, в меру сил, решить задачу завоевания господства на море и т. п.

В отчете по военно–морской игре указывалось на большой некомплект офицерского и рядового состава на кораблях эскадры Тихого океана Так, на 1 ноября 1901 г. некомплект флотских обер–офицеров составлял 19,2 % (в том числе вахтенных начальников — 26 %), инженер–механиков — 33 %, артиллерийских унтер–офицеров и комендоров — 13,4 %, старших комендоров — даже 34,1 %. Там же говорилось о нежелательности производства работ в порту Артур силами рабочих китайцев, которые в случае войны могут сбежать (так оно и случилось в действительности), отмечался и недостаток боезапаса в портах Артур и Владивосток, где до двух боекомплектов не хватало 12-, 10-, 8- и 6–дюймовых стальных снарядов.

Не признавалось достаточным и наличие в портах только двух сухих доков, из которых артурский не вмещал сравнительно широких броненосцев. Наличие угля в виде двух полных запасов также не отвечало потребностям войны.

Интересно, что во время игры внезапное нападение японцев застало в Чемульпо крейсер I ранга «Диана» и мореходную лодку «Гремящий», которые не успели отозвать в Порт–Артур по телеграфу. Однако русская партия послала туда два миноносца, и крейсер с лодкой успели присоединиться к главным силам, избежав напрасной гибели.

При всей ее условности, игра 1902–1903 гг. во многих деталях с поразительной точностью предвосхищала обстоятельства первых дней действительной войны с Японией. Ее материалы отражали и реальную картину боеготовности нашего флота на Дальнем Востоке. Все это во многом было заслугой Н. Л. Кладо, Л. Б. Кербера, А. Н. Щеглова и самого Александра Михайловича, а также руководителей противных партий, хотя Л. Ф. Добротворский отстоял свой ортодоксальный план обороны (за молом Дальнего), а его начальник штаба Л. А. Брусилов стоял за наступление.

Зиновий Петрович, естественно, читал все материалы и сам подписал отчет посредников, обсуждение которого состоялось в марте 1903 г. Казалось бы, что лучшего руководства к действию для ГМШ, чем отчет на военно–морской игре, трудно было придумать. Тем более, что именно в это время сам З. П. Рожественский и возглавил этот штаб, где были сосредоточены все нити управления флотом в преддверии возможной войны. Посредники также подтвердили запоздалую, но очень верную мысль об организации в ГМШ специального оперативного органа для разработки планов войны и соответствующего им развития флотов на театрах.

Эта мысль впервые прозвучала еще в 80–х гг. XIX в. в обоснованных предложениях вице–адмирала К. Ф. Лихачева и капитана 1–го ранга С. О. Макарова, бывшего флаг–капитаном штаба начальника эскадры Тихого океана, но нашла весьма слабое отражение в создании ВМУО (в 1892 г.), имевшего ограниченные полномочия и многочисленные повседневные обязанности, завалившие отдел текущими делами. Эта мысль возродилась только в 1902 г., когда 20 ноября контр–адмирал А. А. Вирениус представил управляющему министерством (П. П. Тыртову) специальный доклад, развивший выводы посредников военно–морской игры 1901–1902 гг. (война с Германией) и содержавший предложение о создании в составе ГМШ специального оперативного отделения[64].

К докладу А. А. Вирениуса, в котором прямо говорилось о необходимости разработки плана войны, прилагалась подробная записка лейтенанта А. Н. Щеглова с программой занятий оперативного отделения и обоснование самого плаца войны. «План войны, — писал А. Н. Щеглов, — согласно определению стратегии, имеет целью обеспечить всякой вооруженной силе быстрый переход с мирного положения на военное и поставить ее в наиболее выгодные пункты для начала ведения военных действий»[65]. На примере возможной войны с Герма–нией А. Н. Щеглов, безусловно один из наиболее выдающихся офицеров нашего флота, показал и принципы построения составных частей плана войны — плана сосредоточения, мобилизационных плана и расписания.

Адмирал П. П. Тыртов, ознакомившись с докладом и запиской, ограничился полумерами: 12 декабря 1902 г. он разрешил «привлечь к занятиям с ВМУО по программам, указанным в докладе, двух штаб–офицеров».

Вице–адмирал Ф. К. Лвелан избрал для «привлечения к занятиям» (январь 1903 г.) капитана 2–го ранга Л. А. Брусилова и лейтенанта А. Н. Щеглова и почти одновременно ходатайствовал о допуске их к мобилизационным планам Генерального штаба армии. В феврале того же года главный командир Кронштадтского порта вице–адмирал СО. Макаров, обеспокоенный низкой боеготовностью вверенного ему важнейшего порта России, просил об учреждении должности помощника начальника штаба порта (тогда — А. Г. Нидермиллера) по мобилизации. К апрелю 1903 г., когда З. П. Рожественский был уже у руля ГМШ, вопрос о помощнике по мобилизации решен не был, но к ГМШ «для занятий» были прикомандированы три штаб–офицера (в т. ч. Л. А. Брусилов) и пять обер–офицеров в чине лейтенанта.