Профессия – первая леди - Антон Леонтьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Надя, как ты можешь бросать мне в лицо такие обвинения? Ты – моя дочь, и я люблю тебя! Не больше и не меньше, чем Таню. Я – твоя мать!
В тот вечер мама прижала ее к груди и назвала Надей. Потом все возобновилось – проверки уроков, мучения на уроках и безапелляционный тон. Но Надя знала – мама любит и ее тоже.
– Надежда Сергиевна! – голос подал один из американских журналистов. – Мы все знаем, что у вас была старшая сестра по имени Татиана. Она пропала без вести много лет назад. Не могли бы вы поведать нам о ней? Если вам это, конечно, несложно…
Надежда Бунич, размешивавшая ложечкой чай, едва сдержалась, чтобы не выдать свое волнение. Татиана! Никто не должен знать о том, что тело Татианы нашли. Вопрос был согласован заранее – нельзя замолчать тот факт, что ее сестра пропала без вести в восемьдесят втором.
– Нет, мне несложно, – Бунич посмотрела на американского журналиста. – Моя сестра была для меня примером. Я очень сильно… была к ней привязана, очень сильно. Мы всегда понимали друг друга с полуслова… Она была для меня старшей подругой… К сожалению, как вы верно заметили, она пропала без вести летом 1982 года. Не исключено, что Таня стала жертвой преступления…
– Танька, как же я тебя ненавижу! Чтоб ты лопнула! Не хочу тебя видеть! Не нужна мне сестра! Не нужна! Да чтоб ты померла! Прямо сейчас!
Надя, утирая слезы, повторяла одно и то же. Татиана, грызя краснобокое яблоко, сидела на стуле и делала вид, что ничего не происходит.
И почему у нее есть сестра? Она ей не нужна! В особенности такая, как Татиана. Надя не могла поверить – ее сестрица отбила у нее поклонника. Надя так радовалась тому, что у нее появился первый настоящий кавалер – ее же одноклассник.
А Танька… Стоило Санко оказаться у них дома (они решили, что будут делать уроки вместе), как Танька положила на него глаз. Он ведь на три года младше ее! Он для нее сопляк и карапуз. И надо же, она состроила ему глазки, и Санко моментально потерял голову. Еще бы, зачем ему Надя, если ее старшая и такая красивая сестра, гордость школы, станет его подругой?
– И чего ты ноешь, Надька? – Татиана говорила с набитым ртом. – Не нужен мне твой молокосос. Он сам вбил себе в голову, что любит меня. Он ведь такой щуплый!
– Неправда! – Слезы застилали глаза Нади. Родителей дома не было, они не вернулись еще с работы. – Ты специально это сделала. Намеренно! Какая же ты подлая, Танька!
Сестра положила на стол яблоко и невинно заметила:
– Предположим, намеренно. И что с того? Что это у тебя за ухажер такой – стоило мне посмотреть в его сторону, как он растаял в два счета.
У Нади перехватило дыхание. Какая подлость! Она думала, что сестра бросится ее утешать или, по крайней мере, покается. Куда там! Для Таньки это очередная забава – еще бы, влюбить в себя семиклассника. А Санко теперь в сторону Нади и не смотрит, все мнется с ноги на ногу, когда видит Татиану. И портфель за ней таскает. Старшие ребята над ним издеваются, и Танька это знает. Как она может!
– Се ля ви, – заметила Татиана. – Ну, Надь, чего ты на меня взъелась? Бери своего Санко, он мне даром не нужен. Надоел уже, ходит за мной по пятам и смотрит в глаза, как побитая собачонка. Прямо срам какой-то!
Не сдержавшись, Надежда бросилась на сестру. Как она смеет говорить такое! Издевается над Санко, а теперь строит из себя невинность! Надя повалила Татиану на пол и, завывая, пыталась добраться до ее лица. Сестра отчаянно сопротивлялась, крутилась и визжала.
– Глаза тебе выцарапаю, Танька! Убью! В море утоплю! Не нужна мне такая сестра, как ты! Какая же ты гадина!
– Что здесь происходит? – удивленный голос мамы отрезвил Надю.
Ангелина Тихомысловна стояла в дверях и в оцепенении наблюдала за дочками. Таня, воспользовавшись паузой, оттолкнула оседлавшую ее Надежду и поднялась с пола.
– Я повторяю, что здесь происходит? – спросила мама. Она поставила тяжелые сумки на пол. Ее взгляд не сулил ничего хорошего. Вместо того чтобы делать уроки, Надя проревела и нападала на сестру. Мать этого не поймет, она с осуждением относится к ухажерам Нади. А вот Татианины… Таньке все можно, а Наде – нет. Маленькая еще!
– Все в порядке, мама, – улыбнулась Таня и положила Наде на плечо руку. – Это моя вина, мы баловались…
– Вы – взрослые девицы и вышли из того возраста, когда такие забавы являются уместными, – назидательно заметила Ангелина Тихомысловна. – Уроки сделаны?
– Да, мама, – ответила, поправляя светлые волосы, Таня. Надя промолчала. Ей сейчас достанется за то, что она не выполнила домашние задания. И в квартире полы не вымыла. И все из-за Таньки. Может, придушить ее ночью подушкой?
– Ну чего ты хнычешь, Надежда, – спросила Таня. – Давай рассказывай. В чем дело?
Надя ответила:
– Верка меня доводит…
Верка была самой симпатичной девицей в их классе и предводительницей клики, в которую входили только избранные. Надя знала, что они избирают себе жертву и подвергают ее глупым шуткам, издевательствам и насмешкам.
И вот в роли этой жертвы оказалась она сама. После занятия физкультурой, когда девушки переодевались, Верка с презрением посмотрела на Надю и протянула:
– Фи, и откуда ты такое нижнее белье выискала, Шепель? У бабушки заняла?
Надя покраснела. В семье постоянно не хватало денег, поэтому ей пришлось донашивать то, что переходило от Таньки, которая, в свою очередь, получала это от мамы. Ангелина Тихомысловна внушала им, что самое страшное – это вещизм и мещанство!
У мамы имелось всего несколько платьев, все темных расцветок, с глухими воротниками, которые она носила круглый год. Она говорила, что в человеке самое важное – опрятность и чистоплотность.
Надя покраснела. В отличие от Верки, которая кичилась тем, что ее отец – капитан дальнего плавания и привозит нижнее белье из Франции и Бельгии, Надежде приходилось довольствоваться застиранными желтоватыми лифчиками и выцветшими мамиными трусиками.
– Посмотрите на это страшилище! – провозгласила Верка, указывая на Надю. Некоторые из одноклассниц поддержали ее одобрительным смехом, кто-то отвел глаза и сделал вид, что ничего не происходит. С Веркой лучше не связываться.
Та обошла одевающуюся Надю, разглядывая ее как музейный экспонат и прицокивая языком. Щеки горели, Надя чувствовала, что сейчас расплачется. Верка тоже это заметила и зудела:
– Какие изящные рейтузы! Достались нашей красотулечке по наследству от прабабки. И что за чудная расцветка! Такая в моде была до Первой мировой! Милая моя, с твоей неказистой фигурой тебе надо носить все зеленое – под цвет лица!
Надя знала, что Верка невзлюбила ее после того, как Роман, спортсмен и отличник из параллельного класса, пренебрег Веркой, а вместо этого стал оказывать знаки внимания Наде. Верка не могла снести обиды.
– Ого! – Верка брезгливо подняла в воздух лифчик. Надя попыталась его схватить, но Верка оказалась сноровистее. – Что за размер! Это его тебе мамаша ушила? Ты прямо как твоя мамочка – такая же бесцветная и страшноватая.
– Отдай! – произнесла сквозь слезы Надя. Верка хохотнула:
– А ты забери, лапуся.
Надя бросилась на Верку, та с визгом отскочила в сторону и швырнула лифчик своей подружке. Надя попыталась поймать его, но недаром Верка была лучшей волейболисткой в школе. Лифчик оказался в руках ее сообщницы. Надя повернулась к ней. Девица, ухмыляясь, бросила его еще одной дылде, которая с притворным ужасом, держа лифчик в руках как дохлую крысу, произнесла:
– Я бы таким драить туалет побоялась. А она его на теле носит!
Надя металась между несколькими хохочущими девицами, которые перебрасывали ее лифчик друг другу. В раздевалке появилась учительница физкультуры. Насмешки моментально стихли, грязный и порванный лифчик приземлился на скамейку.
– Шепель, – строго заметила учительница, – почему ты еще не переоделась? Все уже давно разошлись, а ты голой прыгаешь по раздевалке!
Верка с подружками кхекали в кулаки и нагло улыбались...
– И теперь она мне жить не дает, – проговорила Надя. – И, что хуже всего, у нас послезавтра соревнования, мне придется бежать с Веркой. И она заявила, что победит меня. Тогда мне конец!
Таня погладила сестру по голове и сказала:
– И из-за этой идиотки ты убиваешься? Запомни, Надя, ты победишь ее! Я в этом не сомневаюсь! Ты должна противостоять ее нападкам.
