Принцессы немецкие – судьбы русские - Инна Соболева

Она вспомнила: когда-то Воронихин представил ей юного Карло Росси, говорил, что юношу ждет блестящее будущее. Почему бы не попробовать? Первой работой Росси в Павловске была пристройка к Розовому павильону Большого зала для приема Александра, вернувшегося из Парижа после победы над Наполеоном. Мария Федоровна пришла в восторг. Росси стал ее любимым архитектором. Он строил в Павловске, перестраивал Аничков и Елагин дворцы, подаренные матушке щедрым сыном Александром Павловичем (каким путем она добивалась таких подарков, явно превышающих ее потребности, расскажу далее. – И. С.). По ее заказу Росси построил Михайловский дворец для ее младшего сына (сейчас там Русский музей). Она очень неохотно отпускала своего любимца «поработать на стороне». Такой работой было, к примеру, строительство гениальных ансамблей Главного штаба и Сената и Синода. Нельзя не отдать ей должного: Росси и все, кто с ним работал, получали от нее деньги, награды, чины. После ее смерти положение великого зодчего резко изменилось к худшему.

Любопытно, что ходили слухи – и Мария Федоровна о них наверняка знала, – будто отцом архитектора был не кто иной, как Павел Петрович (в то время еще великий князь). Матерью же – знаменитая балерина Гертруда Росси, которая потом вышла замуж за придворного балетмейстера Ле Пика. Семья поселилась в Павловске. Талантливого мальчика заметил Винченцо Бренна, любимый архитектор Павла, взялся обучить премудростям зодчества, постоянно приглашал помогать при выполнении многочисленных заказов великого князя, а потом и императора. Такое вот странное скрещение судеб…

Частыми гостями вдовствующей императрицы были Василий Андреевич Жуковский, Иван Андреевич Крылов, Иван Иванович Дмитриев, Александр Николаевич Оленин, Николай Иванович Гнедич, Николай Михайлович Карамзин. Она сумела очаровать их, окружив трогательной заботой. Только Карамзин знал, что скрывается за приветливой улыбкой Марии Федоровны. А в жизни Жуковского она сыграла роль поистине замечательную. Прочитав его «Певца во стане русских воинов», она пришла в восхищение, повелела за свой счет выпустить роскошное издание патриотической песни, а автора пригласила в Павловск. Если бы не это приглашение, у поэта не было бы никаких шансов попасть ко двору (сам он никогда не стал бы этого добиваться). Он не смог бы стать учителем и другом невестки Марии Федоровны, будущей императрицы Александры Федоровны; воспитателем ее сына, будущего царя-освободителя. Если бы этого не случилось, возможно, история России была бы несколько иной (высокие идеалы, внушенные воспитаннику Жуковским, стали одним из стимулов реформаторской деятельности Александра II).

Жуковский был благодарен Марии Федоровне и любил Павловск, особенно романтический парк, так созвучный его душе. Элегию «Славянка» он посвятил хозяйке Павловска:

Я на брегу один… окрестность вся молчит…Как привидение, в тумане предо мноюСемья младых берез недвижимо стоитНад усыпленною водою.Вхожу с волнением под их священный кров;Мой слух в сей тишине приветный голос слышит;Как бы зефирное там веет меж листов,Как бы невидимое дышит;Как бы сокрытая под юных древ корой,С сей очарованной мешаясь тишиною,Душа незримая подъемлет голос свойС моей беседовать душою…Смотрю… и, мнится, все, что было жертвой лет,Опять в видении прекрасном воскресает;И все, что жизнь сулит, и все, чего в ней нет,С надеждой к сердцу прилетает.

«Славянка» произвела такое впечатление, что молодежь в учебных заведениях заучивала ее как образец стиха, доведенного до совершенства. И Пушкин заучивал. Ученик, победивший учителя.

К своей элегии Василий Андреевич написал объяснение, которое дает яркую картину Павловска, воплотившего все лучшее, что было в душе Марии Федоровны. «Славянка – река в Павловске. Здесь описываются некоторые виды ее берегов и, в особенности, два памятника, произведения знаменитого Мартоса. Первый из них воздвигнут государынею вдовствующею императрицею в честь покойного императора Павла. В уединенном храме, окруженном густым лесом, стоит пирамида: на ней медальон с изображением Павла; перед ним гробовая урна, к которой преклоняется величественная женщина в короне и порфире царской; на пьедестале изображено в барельефе семейство царское: государь Александр представлен сидящим; голова его склонилась на правую руку, а левая рука опирается на щит, на коем изображен двуглавый орел; в облаках видны две тени: одна летит на небеса, другая летит с небес навстречу первой.

Спустясь к реке Славянке, сливающейся перед самым дворцом в небольшое озеро, находишь молодую березовую рощу: эта роща и называется семейственною, ибо в ней каждое дерево означает какое-нибудь радостное происшествие в высоком семействе царском.

Далее, на самом берегу Славянки, под тенью дерев, воздвигнут прекрасный памятник великой княгине Александре Павловне. Художник умел в одно время изобразить и прелестный характер, и безвременный конец ее: вы видите молодую женщину, существо более небесное, нежели земное; она готова покинуть мир сей, она еще не улетела, но душа ее смиренно покорилась призывающему ее гласу…»

Василий Андреевич умолчал еще об одном памятнике. Наверное потому, что он стоит не на берегу Славянки, а замыкает перспективу одной из двенадцати дорожек. Это памятник родителям работы того же Мартоса. В конце 1780-х годов ежегодные потери близких преследовали Марию Федоровну: сначала умерла сестра Фредерика, потом отец, следом за ним мать, вскоре не стало сестры Елизаветы и брата Карла. Ее мир («мирок», как снисходительно именовала Павловск Екатерина II) был бы неполным, если бы в нем не нашлось места, где можно предаться грусти о покинувших ее близких. Задумала поставить памятник, еще будучи великой княгиней. Осуществила мечту уже вдовствующей императрицей. Три барельефа на античные сюжеты украшают постамент из серого мрамора. Они символизируют бессмертие душ умерших. Профили родителей в медальоне. И скорбная женская фигура в царском венце, изображающая Марию Федоровну, пришедшую поклониться памяти незабвенных родных.

В последний раз она была в Павловске в середине сентября 1828 года. Внесла множество поправок в план развития на 1829 год, предложила несколько перестроек и новых сооружений. Планам этим не суждено было сбыться: 24 октября Мария Федоровна скончалась.

Прошло без малого 100 лет, и в павильоне, построенном Росси недалеко от дворца и особенно любимом когда-то вдовствующей императрицей, появился памятник: на высоком постаменте из полированного красного гранита сидит величественная, благообразная женщина, жена императора, мать двух императоров. Лицо ее спокойно, взгляд умиротворен: она сделала все, что могла. И именно так, как хотела.

В первые годы отношения Марии Федоровны и Павла Петровича были безоблачны. В январе 1788 года, через 12 лет после свадьбы, Павел собирался на южный фронт (шла война против Турции) и занялся распоряжениями насчет своих семейных и государственных дел на случай, если погибнет. Отрывок из духовного завещания великого князя доказывает, как ценил он в то время свою супругу:

…Должен тебе отворить сердце мое. Тебе самой известно, сколь я тебя любил и привязан был. Твоя чистейшая душа перед Богом и человеки стоила не только сего, но и почтения от меня и от всех. Ты мне была первою отрадою и подавала лучшие советы. Сим признанием должен перед всем светом о твоем благоразумии. Привязанность к детям залогом привязанности и любви ко мне была. Одним словом, не могу довольно благодарности тебе за все сие сказать, равномерно и за терпение твое, с которым сносила состояние свое, ради меня и по человечеству случающиеся в жизни нашей скуки и прискорбия, о которых прошу у тебя прощения…

Поездка Павла в южную армию не состоялась – Екатерина не отпустила цесаревича на театр военных действий ввиду нездоровья Марии Федоровны, которая была в то время беременна. Но, прочитав это завещание, великая княгиня еще раз уверилась в преданной любви супруга.

Вскоре началась короткая война со Швецией, на которую Екатерина все-таки отпустила сына. С дороги Мария Федоровна получила письмо от любящего мужа и счастливого (уже – или пока – в шестой раз!) отца: «Мое дорогое сердце, мой друг, я ничего не могу сказать вам, вы видели мои горькие слезы; всю мою жизнь я такой в отношении к вам. Пока я жив, я не забуду того, чем обязан вам». Казалось, семейной идиллии не будет конца. Но вскоре великая княгиня узнала, что с той же почтой Екатерина Ивановна Нелидова получила письмо, в котором Павел заверял, что если ему придется пасть на поле сражения, последняя его мысль будет о ней… Так начался новый, неожиданный этап супружеской жизни Марии Федоровны.