Красные кресты - Януш Мейсснер

Мария Франческа смотрела на него пылающими глазами. Наверняка, если бы взгляд мог убивать, шевалье де Бельмон пал бы трупом или превратился в кучку пепла. Тут она вдруг повернулась к Мартену.

— И вы не отваживаетесь это опровергнуть? — воскликнула она.

— К сожалению, сеньорита, все, что сказал Ричард, — правда, — отрезал Ян. — Но я не сомневаюсь, что командор де Рамирес за все мне заплатит, если вы его к этому призовете.

У сеньориты на устах уже был гордый ответ — что в её стране пиратов и разбойников вешают, а не сражаются с ними на поединках, но она вовремя себя сдержала. Если рассчитывать на великодушие Мартена, не стоит его задевать. Мария отошла к двери, открытой на террасу, чтобы скрыть возмущение и немного успокоиться. Подумала, что до поры до времени ей придется играть комедию, выказывая некую симпатию этому головорезу, потом взглянула на него через плечо и с легкой усмешкой отметила в глубине души, что ей это будет нетрудно.

И тут она заметила, что Мартен тасует карты. А если проиграет? Сколько же месяцев ей придется в таком случае ждать освобождения? Или Бельмон в конце концов прибегнет к насилию, или переправит её к кому-то другому, хотя бы к Шульцу, который уже поглядывал на неё с тоской неутоленного желания в жестоких, сонно прищуренных глазах! Она содрогнулась от отвращения. « — Скорее смерть!» — подумала она, касаясь маленького стилета, который укрывала в складках платья.

Ей пришло в голову, что в эти минуты она должна молить свою Мадонну из Альтер до Чао — самую чудную из всех Мадонн, о которых она слышала или видела по другим соборам, — чтобы Мартен выиграл. Вот только Пресвятая Дева, прислушиваясь к её мольбам, могла бы не доглядеть за игрой, ибо карты на столе были уже розданы. Нужно было действовать немедленно, и без чьей-то помощи!

Вернувшись на средину комнаты, она остановилась за креслом шевалье де Бельмона. Оттуда ей видны были карты их обоих. Сориентировалась сразу, что играют они в монте. Игру эту она знала и быстро взвесила шансы противников; те были примерно равны, правда результат зависел от карты, с которой сейчас пойдет Мартен. Будь это бубновый король, Ричард получил бы решающее преимущество, напротив, дама треф обеспечила бы его Мартену.

Ян заметно колебался; его пальцы блуждали между королем и дамой, задерживались на червовом валете, возвращались к королю… Ян взял его, но ещё окончательно не решился; поднял глаза, словно в поисках вдохновения, и встретился взглядом с Марией. Глаза её были неподвижны, и гораздо светлее, чем прежде — почти золотые.

« — Как у змеи», — подумал он и ощутил легкую дрожь, пробежавшую по спине.

Мария отрицательно покачала головой, показала пальцем на себя, коснулась волос. Он понял, что это какой-то знак.

Взглянул в свои карты. Трефовая дама в венке дубовых листьев была с рыжими кудрями, закрученными в фантастические локоны. Он оставил седобородого короля и решительным движением выложил даму.

Мария слегка усмехнулась и кивнула, а шевалье де Бельмон насупил брови, — понял, что совершил ошибку, предоставив первый ход Мартену. Он сам рассчитывал на иной розыгрыш и теперь был озабочен: взять карту, пожертвовав последним козырем, или предоставить противнику дальнейшую инициативу?

Решился он на второе, а Мартен собрал карты и опять украдкой покосился на свою союзницу.

Мария прижала руку к сердцу.

— Туз, — произнесла она одним движением губ.

Ян зашел с червового туза, отобрал у Ричарда последний козырь и выложил остальные карты на стол.

Ma foi! — вздохнул Бельмон. — Тебе сегодня улыбнулось счастье…

ГЛАВА IX

Мария Франческа ошиблась в своем благородном рыцаре, который оказался вовсе не так благороден и бескорыстен, как она полагала. Говоря по правде, недоразумение было обоюдным, поскольку он на свой лад истолковал её симпатию, так отчетливо выказанную во время партии в монте, разыгранной у Ричарда, и тоже был разочарован, когда сеньорита с возмущением отвергла его домогательства.

— Чего, черт побери, ты от меня ждала? — спросил он, больше удивленный, чем разгневанный. — Разве я похож на святошу или на недотепу? Я думал…

— Ты похож на мерзавца, — перебила она. — И ты наверняка такой же мерзавец, как твой приятель Бельмон! Как же могла я этого не заметить! Как могла поверить в сказки о твоем благородстве! Глупая Хуана…

— Какая ещё Хуана? — спросил Мартен.

— Наверняка твоя любовница. Наша прислуга. В самый раз для тебя, пикаро!

— Ага! — рассмеялся он. — Припоминаю. Должен сказать, она была очень мила и лучше разбиралась в людях, чем…

— Меня не интересуют любовные похождения прислуги, — отрезала она.

— Но это ты вспомнила Хуану, не я.

Она испепелила его взглядом, но смогла справиться с воз

— 121 — мущением и спросила:

— Ты выкупил меня у Бельмона только ради прихоти, или польстился на выкуп?

— Я не намерен ни требовать, ни получать за тебя выкуп, ответил он. — Думал, ты это понимаешь. Ведь Ричард говорил…

Она тряхнула головой.

— Я только знаю, что некогда ты отказался от выкупа за моего деда и мать.

Ян усмехнулся, подумав, что обязан Хуане больше, чем когда-либо мог представить.

— Дон Хуан де Толоса меня здорово за это отблагодарил, бросил он. — Наслал на мою голову целую эскадру португальских фрегатов и наверняка ожидал видеть меня на дыбе на палубе одного из них. Но он ошибся. А теперь ошиблась и ты, сеньорита. Мне было тогда двадцать лет и я питал множество иллюзий. С ними я расстался, но ещё осталось свести немало старых и новых счетов. Один такой долг — за твоим novio, который именно потому так от меня скрывается. И вот мне пришло в голову, что будь я на его месте, то вызволил бы тебя даже с того света, схватился бы с кем угодно, будь он разбойник или судья, простой корсар, как я, или адмирал, сам король или даже дьявол! И я подумал, что когда Бласко де Рамирес узнает, что ты находишься на борту «Зефира», он сам начнет искать меня и наконец отважится вступить со мной в схватку, которой до сих пор так старательно избегал.

Мария Франческа смотрела на него широко раскрытыми глазами, выражение и оттенок которых то и дело менялись. В них были гордость и презрение, гнев и удивление — и даже может быть мгновенный проблеск улыбки.

— В этом ты можешь быть уверен, — заявила она, когда Ян умолк. — А что потом?

— Как это — что? — удивился Мартен. — Ты же не полагаешь, что дело кончится одной царапиной, как с Ричардом? Одному из нас придется покинуть этот прекрасный мир. Мне кажется, что я останусь тут.

— А что станет со мной?

— Надеюсь, что до той поры я завоюю твою симпатию, сеньорита.