Бой на вылет - Алексей Евтушенко

— Так уж и всегда? — прищурился он.

— Всегда! — храбро соврала я.

— В таком случае, позвольте мне предложить вам бокал холодного шампанского.

«Ну вот, начинается», — подумала я и отвернулась, собираясь вставать.

— Вы меня неправильно поняли, — в его голосе проскользнула смешинка. — Я вас никуда пока не приглашаю. Настоящее французское шампанское из винограда урожая прошлого года. Здесь и сейчас.

Я оглянулась.

В тяжелых запотевших бокалах резного хрусталя искрилось вино. Один бокал он протянул мне. Мы чокнулись. Нежный звон растаял между нами.

— За что пьем? — осведомилась я, стараясь держать себя в руках.

— За нашу встречу, разумеется, — улыбнулся он.

Шампанское оказалось настоящим, холодным и удивительно вкусным.

— Если ты разлюбил шампанское, ты разлюбил жизнь, — изрек он, смакуя напиток.

— Где-то я уже это слышала.

— Я вовсе не претендую на авторство.

— А! — воскликнула я и поставила бокал рядом на скамейку. — Вы фокусник экстра-класса, да?

— Увы, — его глаза погрустнели. — К сожалению, это не фокус. Кстати, меня зовут… Иван. А вас?

— Светлана, — призналась я.

Он допил шампанское и протянул мне бокал:

— Возьми, в хозяйстве пригодится.

Я попыталась протестовать.

— А как же принцип? — настаивал он. — И потом, не выбрасывать же такую красоту!

— Себе возьми.

Как-то незаметно мы перешли на «ты».

— Я бы взял, да некуда. У меня, видишь ли, нет постоянного места жительства.

— То есть?

— То есть, сегодня, например, мне совершенно негде ночевать. Впрочем, есть вариант, что ты пустишь меня к себе… Ведь ты не замужем, верно?

— Нет, — ляпнула я машинально и тут же спохватилась. Каков нахал, однако!

— Это с какой же стати я пущу в дом совершенно незнакомого мне человека? — заряд иронии, как мне казалось, был достаточен даже для того, чтобы смутить носорога.

— Ну, во-первых, мы знакомы. Я — Иван, ты — Света. Так? А во-вторых, я могу решить несколько твоих проблем, скажем так, материального порядка, и ты за это пустишь меня к себе жить.

Я засмеялась, осознав, наконец, всю нелепость нашего разговора.

— У тебя красивый смех, — сказал он.

— И только?

— Не только. Ты вообще одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо встречал. И сердце у тебя доброе…

— Наглый подхалимаж…

— По-моему, это ошибка — считать красивых женщин изначально злыми. Все как раз наоборот. Просто им слишком часто приходится защищаться.

— Ты говоришь общеизвестные вещи, — заметила я. — Общеизвестно, например, что я красива…

— И добра. Правильно. И умна. А повторение общеизвестных истин… Мир держится на этих самых истинах. Простых и общеизвестных.

— По-твоему, жизнь проста?

— Я этого не говорил. Истины просты, а жизнь как раз сложна именно в силу недостаточного понимания простых истин.

— Парадокс. Получается, что чем проще истина, тем сложнее ее понять.

— Конечно, — охотно согласился он. — А иначе как бы осуществлялось развитие? В основе любого прогресса лежит какой-нибудь завалящий парадокс. Возьмем, к примеру, развитие наших отношений…

— Ну?

— С одной стороны — беседа о смысле жизни, а с другой — очень хочется есть. Мне, во всяком случае.

— Если это намек, — злорадно оживилась я, — то знай, что холодильник у меня пуст и денег тоже нет.

— Ага, — казалось, он услышал именно то, что хотел. — Тогда пойдем.

— Куда?

— К тебе, конечно. Не на лавочке же этой нам обедать. Хотя, если желаешь, можно и на лавочке.

— Я же тебе сказала, что в доме хоть шаром кати.

— Это уже не твоя забота.

Впоследствии ничем иным, кроме как наваждением и кратковременным помешательством рассудка, я не могла объяснить того факта, что мы под ручку отправились прямиком ко мне домой.

А впрочем — к чему лукавить? — был, был у меня и некий интерес к нему, такому симпатичному и загадочному.

Под шушуканье старушек-соседок — в подъезд и на третий этаж. Ключ скрежещет в давно требующем смазки замке. Потерпи, дружок, вот выйду удачно замуж…

Мой синеглазый спутник скидывает в прихожей сандалии и шлепает босыми ногами на кухню к холодильнику.

— Так. Пустой, говоришь. А это что?

Я заглянула через его крепкое плечо и обмерла — мой старый, вечно полупустой холодильник был забит едой до отказа.

— И что тут у нас… — пробормотал Иван и потянул на себя какую — то незнакомую мне кастрюлю.

— Послушай! — мне, наконец, удалось выйти из оцепенения. — Я… я не знаю, откуда это все взялось! Это не мое!

— Бывает, бывает… — он поставил кастрюлю на стол, снял крышку и принюхался.

— Борщ, — удовлетворенно констатировал. — Украинский. Люблю, знаешь ли, украинский борщ. С пампушками и со сметаной. У тебя есть пампушки и сметана?

Я потрясенно молчала.

— Ну чего ты стоишь? — воззрился на меня Иван своими пронзительно-синими глазами и достал из хлебницы свежеиспеченные пампушки, от которых по кухне сразу же волной пошел вкусный чесночный дух. — Иди, переодевайся к обеду и мой руки. Я сам накрою на стол.

Вы когда-нибудь пробовали настоящий украинский борщ с пампушками?

Такой борщ умела готовить моя покойная бабушка, и я уже основательно успела позабыть его божественный вкус.

Вопросы, как обиженные пчелы, роились в моей бедной головушке, но я решила сначала насытиться, раз уж представилась такая возможность.

— Кофе? — предложил он, когда с борщом было покончено. — Или желаете второе блюдо? Можно, скажем, подогреть отбивные. Я там заметил в холодильнике.

— Благодарю покорно.

— Тогда кофе.

Все ясно, соображала я, наблюдая, как Иван открывает несуществующий у меня еще сегодня пакет молотого кофе, щедро насыпает его в джезву, добавляет сахар, заливает кипятком и ставит джезву на малый огонь. Все ясно, он — гипнотизер и все это происходит только в моем воображении. Но зачем? С какой, извините, целью? Завладеть моей душой и телом?

Но он достаточно интересен сам по себе, чтобы не испытывать недостатка в женщинах. Вот именно. Тобой этот недостаток и восполняется сейчас. Нет, постой. Я ведь сама к нему обратилась, а он просто сидел на скамейке летним погожим днем. Сидел себе, значит, на скамейке. Отдыхал. И тут подхожу я. Молодая длинноногая натуральная блондинка. Он, что совершенно естественно, теряет голову и, полностью отдавая себе отчет в том, насколько малы его шансы обратить на себя мое благосклонное внимание, прибегает к запрещенному приему. То бишь, гипнозу. Бред.

И тут в дверь настойчиво позвонили.

Я сразу определила, что это приперся мой бывший муж и что он почти наверняка в изрядном подпитии. Черт, этого только мне не хватало!

— Открою? — полувопросительно глянул на меня Иван.

— Нет уж, — решительно поднялась я из-за стола. — Сиди.

Ну, точно. Муж. Да еще в агрессивной стадии опьянения.

— Чего тебе надо?

— Дай взаймы…

— Нет у меня денег.

— Тогда чего-нибудь выпить.

— Выпивки тоже нет. Иди, откуда пришел.

— А-а! У нас гости! — это он заметил мужские сандалии в прихожей.

— Представь себе.

— А ну-ка…

Надо сказать, что мой бывший при росте метр девяносто и соответствующем весе обладал недюжинной силой, так что мои пятьдесят четыре килограмма он просто отодвинул рукой к стене и вломился на кухню.

Я бросилась вперед, готовая повиснуть на его медвежьих плечах, но бывший супружник, уставившись на спокойно пьющего кофе Ивана, вдруг как-то сник, пробормотал нечто вроде извинения, пятясь, покинул квартиру и загрохотал вниз по лестнице.

— Что ты ему сказал? — поинтересовалась я, наблюдая в окно за быстро удаляющейся по улице фигурой бывшего мужа.

— Ничего, — пожал он плечами. — Странный какой-то тип. Кто это?

— Когда-то был мужем.

— А!

— Что значит «а»?

— Нет, ничего. Деликатный, наверное, человек. Увидел, что место занято, ну и решил без шума удалиться.

— Деликатный он, как же, — горько усмехнулась я. — Нет, если ты не фокусник, то, значит, гипнотизер. Только вот не пойму, что тебе нужно от бедной девушки.

— Доброй и красивой, — добавил он. — Я же тебе сказал: мне негде жить на теперешний момент, а ты мне понравилась.

— Все так просто?

— А зачем усложнять? — Он отнес чашки в раковину и принялся мыть посуду.

— Понимаешь, я не люблю гостиниц.

— И все-таки, кто ты? — спросила я его спину.

Он обернулся, держа в руках только что вымытую тарелку. Капли воды медленно падали на линолеум.

— Ты уверена, что тебе очень хочется это знать? — тихо спросил он, и я почему-то испугалась.

Вечерний ветерок путался в легкой занавеске, пытаясь пробраться в комнату сквозь открытую дверь балкона. Мы сидели в креслах возле журнального столика и пили херес.