Новый Дозор - Сергей Лукьяненко

Я невольно поморщился. Неправильный выбор. Хоть мальчик-пророк ничем не напоминал романтического юного героя, но песня меня в чем-то упрекала.

Плакал, в груди пустоту ощущая.Он ведь карабкался вверх, освещаяПуть своим сердцем, светлым и трепетным.И второпях обронил его в небе том.И вот висит оно в космосе звездочкой,Словно игрушка на праздничной ёлочкеСреди таких же сердечек-игрушек,Брошенных мальчиками послушными…

Ну что за дела! Нет бы петь, как вся российская попса, нормальные песни о красивых девушках, дорогих курортах и сверкающих машинах, а эти казахи какую-то декадентскую романтику разводят! Я выключил компьютер и вышел из кабинета.

Ноги сами принесли меня в подвальные этажи. Дверь одной из комнат оказалась открыта, я заглянул. Там сидели и неторопливо попивали коньяк «старички» — Жермензон и Глыба. Марк Эммануилович преспокойно закусывал коньяк некошерным копченым угрем, Глыба, как человек советской закалки, употреблял «николашку» — лимон, посыпанный кофе и сахаром. Впрочем, приметой новой эпохи было то, что кофе использовался не растворимый, а натуральный — Глыба крепкими пальцами растирал зерна над лимоном.

Ко мне маги сидели спиной, что им, впрочем, ничуть не помешало.

— Заходи, Антон! — дружелюбно позвал Жермензон.

— Коньяк будешь, — не менее приветливо сказал Глыба. Не спросил, а именно сказал.

Я молча сел к ним за стол, взял бокал. Коньяк, к моему удивлению, оказался не французским, а молдавским — пузатая бутылка с надписью «Сюрпризный».

— За победу сил добра, — сказал Жермензон, отпивая из своего бокала.

— Над силами разума, — поддержал Глыба.

Я выпил залпом и тут же пожалел об этом. Бренди оказался неожиданно хорошим. Можно даже сказать — прекрасным.

— Где такой берете? — удивился я.

— Места надо знать, — усмехнулся Глыба. — Видишь, Эммануилыч? Я же тебе говорил, Антон разумный человек.

— В том-то и дело, что человек… — буркнул Жермензон. Извлек из кармана пиджака длинный кожаный футляр, протянул мне: — Сигару будете, юноша? Очень рекомендую. Не надо профанаций с лимоном, хорошему коньяку соответствует лишь настоящая сигара.

Выглядели Великие вполне мирно и расслабленно. Никак не похоже, что готовятся к схватке с Тигром. Только что ж они тогда в офисе делают?

— Гесер вам уже рассказал? — спросил я.

— Про Тигра? — уточнил Жермензон. — Да, конечно. Позор мне на самом-то деле. Слышал я про такие дела… давно, впрочем, дело было.

— И что? — спросил я резко.

— Посидим до утра, поболтаем по-стариковски, — пожал плечами Жермензон. — Если придет… что ж, посмотрим. Драться не будем, а вот посмотреть… за спрос морду не бьют.

— Будете смотреть, как Тигр убьет мальчишку?

— Уйти в такой ситуации — еще большая трусость, — хладнокровно ответил Жермензон. — Ты лучше расскажи, что он тебе пророчил в аэропорту. Слово в слово. Может, Гесер ошибается? Может, мальчик уже свое пророчество изрек?

— А с чего бы тогда Тигр за ним продолжал ломиться? — вопросом ответил Глыба. — Нет, ты расскажи, Антон. И в самом деле интересно.

— «Вы Антон Городецкий, Высший Светлый маг. Вы отец Надьки. Вы… вы нас всех…» — Я развел руками. — Годится на пророчество?

— Нет, — покачал головой Глыба. — Прав Джору, это был предвестник, вызванный стрессом.

— Но есть кое-что интересное! — Жермензон поднял вверх палец. — Верно?

— Верно, — расплескивая по бокалам еще немного коньяка, сказал Глыба. — Во-первых, пророчество будет адресное. Завязано на Антона. Быть может, именно потому, что он встретился мальчику?

— Или потому, что Антон его спас… — кивнул Жермензон. — И важно то, что «отец Надьки». Наш маленький друг не похож на детей, которые называют девочек так фамильярно. Значит…

— Значит, пророчество завязано и на Надю, и мальчик-пророк с ней должен подружиться…

— И касается всех Иных — «вы нас всех» тут не зря. Но финальную роль сыграет Антон. — Похоже было, что Жермензон не первый раз так вот играет в «мозговой штурм» с Глыбой.

— Очень интересно, правда! — просиял Глыба. — Хотелось бы услышать. Надеюсь, Джору сумеет объяснить мальчику, как пророчествовать.

— Джору, может, и сумел бы, — сказал Гесер, входя в комнату. — А вот я не смог.

Он присел к нам (странное дело — мне казалось, что у стола раньше стояло только три стула), взял бокал (а вот четвертого бокала на столе точно не было, тем более налитого!). Посмотрел на меня, хмыкнул, глотнул коньяка. Сказал:

— Не идет мяч в ворота. Парень Иной, парень и впрямь пророк. Только мы ошиблись, он не Высший, он первого-второго ранга.

— Для пророка это не критично, — сказал Глыба. — Ну реже будет пророчества выдавать, вот и все.

— Тут ведь дело не только в инициации, — продолжал Гесер. — И не в понимании технических деталей. Это я объяснил, мальчик-то смышленый. Но нужен еще соответствующий настрой. Готовность пророчить. А ее вызвать труднее. Сколько я ни возился, так ничего и не вышло, блуждает где-то в облаках…

— Маму, наверное, вспоминает, — сочувственно сказал Глыба. — Я ведь тоже ребенком в Дозоры попал, скучал по родным ужасно…

— Борис Игнатьевич, можно я с ним поговорю? — попросил я.

— Попробуй, — легко согласился Гесер. — Не думаю, что это поможет, но попробуй. Только не затягивай, уже почти двенадцать ночи, у мальчишки глаза слипаются…

Вслед мне смотрели сочувственно и одобрительно, но без всякого энтузиазма.

Иннокентий Толков, десяти с половиной лет, пророк первого уровня Силы, еще не спал. Сидел на полу возле горы игрушек от щедрот Ночного Дозора и вертел в руках игрушечный телефон. При моем появлении он смутился и быстро положил телефон в разноцветную гору — игрушка была для совсем уж малышей, несколько крупных кнопок с цифрами, при нажатии на которые играла какая-то веселая китайская музыка, и кнопка, чтобы записать какую-то свою фразу. У Нади, когда ей было года три, тоже был такой «телефон».

Мне стало совсем нехорошо.

— Привет, Кеша, — сказал я и уселся рядом на полу.

— Добрый вечер, дядя Антон, — сказал Кеша.

— Ну у тебя и сокровища, — неловко сказал я, вытаскивая из горы игрушечный вертолетик. — Моя Надя хотела таким поиграться…

— Вы ей отнесите, — спокойно сказал Кеша. — Мне ведь не надо.

Я посмотрел ему в глаза — и мое «нехорошо» превратилось в «ужасно».

— Ты это к чему? — нарочито бодро спросил я.

— Мне дядя Борис все рассказал. Что за мной охотится зверь из Сумрака. И что вы его не сможете остановить.