Мако. Хаос (СИ) - Макнамара Элена

Умная птичка. Хитрая птичка.

Макс рассмеялся тогда. Искренне, без фальши. Только Марго может так на него действовать.

Он скучает по ней.

 Ему не хватает её дерзких речей, льющихся из аппетитного дерзкого ротика. И, конечно, она его дом. А сейчас он, словно обездоленный, пытается уснуть, пусть на комфортном сиденье, но всё-таки  в машине.

Максим ворочается. Сжимает веки, заставляя себя отключиться. Хоть на пару часов. И если изможденное тело  не против перезарядки, то мозг отказывается подчиняться воле Суворова.

Мысли скачут друг с другом наперегонки. Он думает о Костяне и его, никому не нужной, жертве. О Махно и его предательстве. О Саше и её возможном причастии к смерти Маши. И о том, что делать дальше. Продолжать пытки и издевательства над Махно, сторожить его в надежде, что кто-то придёт его выручать? Какова вероятность, что этот тип хоть кому-то нужен? Ну или просто нажать на курок…

Нет. Не просто…

Круговорот мыслей.

Воронка. Засасывает.

Сколько ночей он уже не спит, или спит урывками? Но Макс потерял счёт времени и запутался в днях недели. Отсчитывает лишь неминуемое приближение дня рождения его птички. Ведь он обещал всё уладить. Наконец, выпустить её из клетки. Обеспечить безопасность. Но он думал, что поймал главного злодея своей жизни. Махно связан, под его контролем, и не причинит больше никому вреда...

А если это не Махно?

Тогда, кто, бл*дь?

Суворов толкает дверцу, выбираясь на воздух. Закуривает, приваливаясь спиной к холодному железу авто. Долго стоит так, пока пальцы, сжимающие фильтр, совсем не окочуриваются от пронизывающего холода. Выбрасывает бычок, убирает руки в карман куртки. Пересекает дворовую территорию и замирает возле входной двери. Рука так и не касается дверной ручки.

Что мне там делать? Любоваться на забытые стены, фотографии, мебель, посуду?

Ничего не тронуто в его доме, последние пять лет.

Разворачивается на пятках. За спиной распахивается дверь. Макс бросает взгляд через плечо. Видит, как выходит Гаврилов.

  - Не спишь? - начальник охраны смотрит с укором. - Макс, тебе нужно отдохнуть, элементарно выспаться. Езжай к Марго, - переводит взгляд на дом. - Никуда эта гнида не денется. - Генадич не верит Махнову и всегда говорит о нём с презрением.

- Куда я с такой рожей? – проводит пятернёй по заросшей щеке. Максим вообще-то не ходит с гладко выбритым лицом, предпочитает щетину от трёх до пяти миллиметров, этакую лёгкую небрежность. Но даже будь у него сейчас под рукой триммер, для стрижки бороды, это не придало бы ему достойный Марго вид.

Гаврилов складывает руки на груди и взирает на него исподлобья так, как смотрит родитель на нашкодившего подростка.

-  А я говорю, езжай! Сходи в душ. Побрейся. Поешь, в конце концов. Выспись. И побудь с Марго! Ты думаешь, ей не тяжело там одной.

- Ты глаза мои видел? – сопротивляется Максим, хотя всё нутро его рвётся к птичке. – К тому же у неё на днях день рождения, и я пообещал ей ресторан…

- Выход в свет значит! – Гаврилов многозначительно поднимает одну бровь. Этот жест понятен только Суворову.

- Да. Выход в свет!

- Обсудим эту возможность? – Гаврилов намекает на их план, который давно ждёт своего часа.

- Давай обсудим, - кивает Макс на свою тачку, не желая заходить в дом.

- А вот хрен тебе! – как то по-детски, кривляется начальник охраны, - езжай к Марго, приведи себя внешне и внутренне в норму, а потом поговорим.

Макс усмехается. Он обожает этого старого вояку.

- Умно, Павел Геннадьевич.

- А то! – фыркает Гаврилов. Смотрит на свои наручные часы. – Три часа ночи. В пять меня сменит Аркаша. В двенадцать я его. Так что,  даю тебе времени до двенадцати. И того девять часов. Хватит?

Максим еле заметно кивает. В нём ещё плещутся сомнения, но мысленно он уже там, с Марго.

- Максим, - Гена окликает его, когда до машины остаётся пару метров. Суворов оборачивается, - в двенадцать часов, понял? Ни минутой раньше.

Суворов снова кивает. Садится в тачку. Заводит и не прогревая уезжает.

Гаврилов провожает его взглядом, полным сочувствия. Ждёт, когда машина совсем скроется из виду и уходит в дом. Бойцы его «чопа» заняты кто чем. Двое обходят периметр дворовой территории, ещё двое стерегут Махнова в подвале, а последний проверяет первый и второй этажи. Павел Геннадьевич спускается вниз. Отправляет своих ребят восвояси и, разминая кисти, приступает к своему плану под названием «расколоть предателя». У него есть свои методы…

Глава 16.

Макс, словно злоумышленник, пробирается в спящий загородный дом. Охрана на первом посту, возле калитки, опознает его только по машине. Внешний вид Суворова не поддаётся опознанию.

- Ох, это вы, Максим Андреевич, –  расслабляется один из бойцов, совсем ещё зелёный паренёк, по имени Миша. – Я вас не признал сначала, - чешет репу.

Макс ничего ему не отвечает. Криво ухмыляется, делая своё лицо ещё страшнее, и проходит в дом. Почти на ощупь, поднимается на второй этаж, сразу беря курс на ванную комнату. Принимает душ, тщательно скоблит тело от ощущения налипшей крови, потом долго стоит под струями прохладной воды, остужая и прочищая забитую мыслями голову.

Получив лёгкое удовлетворение от ощущения чистоты, Максим встаёт перед зеркалом и тщательно избавляется от запущенной поросли на лице. Благо у него всё для этого есть. Больше месяца в этом доме вынудили перевезти из квартиры всё самое необходимое.

Закончив с бородой, Максим поднимает взор на слегка запотевшее зеркало. Пальцем перечёркивает своё отражение в нём, выводя букву «Х». Вся его жизнь либо хаос, либо отголоски когда-то совершенного им же хаоса. Лишь с Марго он чувствует себя успокоившимся. Она не только его дом, она его мир.

Максим смахивает влагу с зеркала, стирая перечёркнутые линии.  Рассматривает своё осунувшееся лицо. Глаза немного посветлели и не выглядят такими красными, а тёмные тени под ними способен убрать только здоровый сон. И ещё, Макса смущают слишком длинные волосы и чёлка, спадающая на лоб лёгкой волной. От этого весь его образ плохого парня выглядит неправдоподобно. А он так вжился в этот образ. Макс проводит рукой по волосам, убирая их ото лба. Включает машинку и ловко сбривает всё к чертям. Промывает голову прямо под краном. Проводит пятернёй по привычному шестимиллиметровому  ёжику, отжимая лишнюю влагу, и вот, наконец, узнаёт себя в зеркале. Короткая стрижка заостряет черты лица, открывает широкий лоб, тем самым придавая больше уверенности и непреклонности внешнему виду. И пусть в его глазах всё ещё плещется усталость,  с отголосками ещё не потухшей ярости, Максим надеется, что всё пройдёт, когда он увидит свою птичку.

Суворов ступает очень тихо, не смея её будить. Проходит в спальню, приближается к кровати, замирает на несколько секунд, давая глазам привыкнуть к темноте.

Марго крепко спит, свернувшись калачиком и подсунув руки под щёчку. Одеяло отброшено в сторону, словно птичке было жарко, а простыни скомканы, будто она долго крутилась, прежде чем уснуть. На ней всё та же пижама, дающая ощущение уюта. Но в то же время, Максим не видел ничего сексуальнее.  Кофта немного задралась к верху, обнажая бархатистую кожу. Макс до дрожи хочет прикоснуться к  этому незащищённому участку тела. Целовать, прихватывая зубами, облизывать, пробираясь выше к груди к шее, в конечном итоге избавляясь от всех элементов одежды.

«Не сейчас», - останавливает себя Максим.

Скользит взглядом за окно, там близиться рассвет. Как только в комнате хоть чуточку посветлеет, он не сможет скрыть всей запущенности своего состояния и внешнего вида.

Нужно поспать.

Максим снимает полотенце, которым обмотался после душа, отбрасывает его на край кровати, обходит её и осторожно укладывается позади Марго.

Теплая рука ложится на живот. Дыхание обдает жаром кожу на шее. Марго вздрагивает, мгновенно просыпаясь.