Нордическая мифология - Бенджамин Торп

После того как сгорят небо, земля и вся вселенная, останется много обителей, хороших и плохих, хотя лучше всего будет в Гимли, на небе: те же, кто любит доброе питье, найдет его в чертоге по имени Бримир, также находящемся на небе [в Окольни]. Добрый чертог стоит также на Нидафелльсе, сделан он из червонного золота и зовется Синдри. В этих чертогах обитают добрые и праведные люди. Настронд — большое и жуткое место, дверь его обращена на север. Дом этот построен из змеиных хребтов, как из жердей, только головы змей обращены внутрь дома и извергают яд в залы, в которых бродят клятвопреступники и убийцы, ибо сказано:

Видела домдалекий от солнцана Береге Мертвых;дверью на север;падали каплияда сквозь дымник;из змей живых сплетен этот дом;там она виделашли чрез потокипоправшие клятвы,убийцы подлые,

и те, кто чужих женОбманом завлекает.

Но хуже всех Хвергельмир:

Нидхёгг там гложетТрупы умерших,Волк рвет их.

Река же Слид (Slithr) нисходит с востока по отравленным долинам, полным мечей и грязи.

Тогда снова поднимется земля из океана во всей процветшей красе, польются водопады, полетит орел, ловящий рыбу в горных ручьях. Асы снова сойдутся на Идавелль-поле и вспомнят о могучем змее, охватывавшем некогда землю. Вспомнят великие деяния старины и древнюю науку славных богов. Они найдут в траве чудесные золотые тавлеи, которыми в начале времен владел князь богов и племя Фьёльнира. Тогда незасеянные поля принесут плод, прекратится все зло. Вернется Бальдр; он и Хёд поселятся в благородном чертоге Одина, обители небесного бога. Хёнир будет принимать там приношения, и сыновья двух братьев заселят просторный Виндхейм. В Гимли поставят сияющий чертог, который будет сверкать ярче солнца; там будут обитать добродетельные люди, вечно наслаждающиеся счастьем. А затем явится Могущественный на совет богов, сильный низойдет свыше, тот, кто правит всем: он изречет суд, уладит споры, установит мир, который будет длиться вечно. Но снизу, из Нидафелла, прилетит темный и пятнистый змей Нидхёгг, несущий мертвые тела на своих крыльях.

В Эдде Снорри возобновление мира описывается следующим образом. Новая земля поднимется из моря, цветущая и прекрасная; незасеянные поля принесут плод. Видар и Вали останутся в живых, ибо ни море, ни пламя Сурта не повредят им; они будут обитать на Идавелль-поле, где прежде стоял Асгард. Туда же придут и сыновья Тора, Моди и Магни, которые принесут с собой Мьёлнир. Потом из Хель возвратятся Бальдр и Хёд. Они сядут и погрузятся в беседу, вспомнят тайные советы и о событиях, последовавших после гибели Змея Мидгарда и волка Фенрира. Потом они найдут в траве прежде принадлежавшие асам золотые тавлеи, ибо сказано: «Видар и Вали будут жить в жилище богов, когда погаснет пламя Сурта». Моди и Магни будут владеть Мьёлниром и постараются положить конец всякой вражде. А укрывшиеся в роще Ходдмимир двое людей, Лив и Ливтрасир, переживут пожарище Сурта, питаясь утренней росою. От них пойдет большое потомство, которое заселит всю землю. Солнце же чудесным образом породит дочерь, не менее прекрасную, чем она сама. Дочь эта заменит свою мать, ибо сказано: «дочь породит солнце, прежде чем Фенрир погубит ее. Дева последует по пути матери, когда боги умрут».

Вёлунд и его братья, Слагвин (Slagfidr) и Эгиль, были сыновьями конунга финнов. Бегая по заснеженному лесу на лыжах, они охотились на зверя. Охота привела их в местность, именуемую Ульфдаль, где они построили себе дом возле озера, звавшегося Ульфсьяр (Волчие воды). Однажды утром они обнаружили на берегу озера трех дев, сидевших за прядением льняной кудели, рядом с которым лежали лебединые оперения. Это были валькирии. Две из них, Хладгун Сванхвит и Хервёр Алвит, были дочерьми конунга Хлёдвера; третьей была Олрун, дочь Кьяра, конунга Валланда. Братья проводили дев до дома и взяли в жены, Эгилю досталась Олрун, Слагвину Сванхвит, а Вёлунду Алвит. Прожив с мужьями восемь лет, валькирии улетели искать битвы и не возвратились; посему Эгиль и Слагвин стали на лыжи, чтобы отыскать их, но Вёлунд остался дома в Ульфдале. В соответствии со старым преданием Вёлунд был самым искусным среди всех людей. Он скрашивал долгие часы одиночества, выковывая золотые кольца и украшая их драгоценными камнями: готовые изделия он нанизывал на лубяную веревку. Так ожидал он возвращения своей прекрасной супруги.

Проведав, что Вёлунд остался один в своем жилище, Нидуд (Nithudr), конунг шведского Ниарера, послал туда ночью вооруженный отряд, в то время как Вёлунд был на охоте; обыскав дом, они нашли нитку с кольцами, которых было семь сотен, и одно унесли с собой. Вернувшись, Вёлунд поставил жариться медвежатину, и пока мясо было на очаге, уселся на медвежью шкуру, чтобы пересчитать кольца. Не обнаружив одного, он решил, что вернулась Алвит и взяла его. Вёлунд с нетерпением дожидался, пока она появится в дверях, но, наконец, уснул и, пробудившись, обнаружил, что руки и ноги его связаны тяжелыми цепями, а Нидуд стоит рядом и обвиняет его в том, что 3θΛθΐο, из которого изготовлены кольца, было украдено у него, Нидуда. Вёлунд отверг обвинения, заявив, что пока жены были дома, у них было много сокровищ. Кольцо Нидуд отдал своей дочери Бодвильди; но меч, с превосходным мастерством изготовленный и закаленный Вёлундом, Нидуд оставил себе самому.

Опасаясь мести Вёлунда за понесенный ущерб, Нидуд по совету своей жены велел подрезать ему поджилки[141] и отправил на островок, называемый Сэварстод (Saevarstöd). Там он изготовлял разные драгоценности для конунга, не позволявшего никому, кроме самого себя, посещать пленника. Тем не менее однажды два молодых сына Нидуда, не считаясь с запретом, явились к жилищу Вёлунда и немедленно направились к сундуку, в котором он держал ценности, потребовав при этом ключи. Глаза их немедленно принялись пожирать открывшиеся взгляду драгоценные золотые украшения, и выторговали у Вёлунда обещание, что если они вернутся на следующий день, он сделает им подарок из этого золота, сохраняя в тайне их первый визит. Молодые люди явились на следующий день, и пока они, нагнувшись над сундуком, разглядывали его содержимое, Вёлунд отрубил им головы и спрятал тела в ближайшей куче навоза. Оправив верхние части черепов в серебро, он поднес их в качестве чаш для вина Нидуду; из глаз юношей он сделал драгоценные камни (жемчужины), которые отдал жене Нидуда; из зубов сделал нагрудные украшения, которые отослал Бодвилди,

Бодвилди тем временем сломала кольцо работы Вёлунда, подаренное ей отцом, и, опасаясь его гнева, втайне отнесла его мастеру, чтобы тот починил его. «Я сделаю его таким, — пообещал Вёлунд, — чтобы ты показалась более красивой твоему отцу и еще более красивой твоей матери и себе самой». После этого он напоил Бодвилди пивом, от которого она опьянела и уснула и в таком состоянии пала жертвой страсти Вёлунда. «Теперь, — воскликнул он, — отмщены все страдания, которые я претерпел в лесу. Хотелось бы только воспользоваться собственными сухожилиями, которых меня лишили люди Нидуда». Тут он со смехом поднялся в воздух, Бодвилди же в слезах оставила островок. Опустившись на стену дворца конунга, Вёлунд громко позвал Нидуда, который спросил его о том, что стало с его сыновьями, и получил такой ответ: «Сперва принеси мне клятвы бортом корабля, краем щита, плечом коня и лезвием меча в том, что не причинишь вреда жене Вёлунда и не убьешь ее вне зависимости от того, знакома она тебе или нет, и будет ли у нас потомство или нет. Ступай в кузню, которую ты построил, там увидишь окровавленные тела своих сыновей. Я отрубил им головы и бросил трупы в грязь возле моей тюрьмы; черепа я оправил в серебро и отправил их Нидуду; из глаз их я сделал драгоценные камни и послал их коварной жене Нидуда; из зубов их я сделал жемчужное ожерелье, которое послал Бодвилди, твоей единственной дочери, и она сейчас в тягости». Ответив смехом на угрозы и проклятия Нидуда, Вёлунд вновь взмыл в вышину. Тогда Нидуд призвал к себе свою дочь Бодвилди, рассказавшую отцу все, что произошло с ней на островке.

Приведенная выше сага из Сэмундовой Эдды заметно отличается в деталях от повести о «Велинте», приведенной в Vilkina Saga, содержание которой было следующим образом изложено высокоученым доктором Петером Эразмусом Мюллером, епископом Зеландии[142].