Шерлок Холмс и уэльские тайны - Ллойд Биггл-младший

Мадрин нахмурился и несколько минут молчал. Истолковав это по-своему, я добавил:

— Очевидно, следить за фермой Джека Парри трудно, потому что она расположена на открытом месте?

— Да нет, — ответил Мадрин. — Давайте-ка заедем к Чарльзу Эвансу, его ферма ближе.

Нам сказали, что он на выгоне доит коров, и мы отправились туда. Мадрин познакомил нас, они поговорили о чём-то на валлийском, и Чарльз Эванс, окинув меня взглядом, произнёс с усилием по-английски:

— Мы были большими друзьями с Глином Хьюсом.

Когда мы возвратились на дорогу, ведущую в Пентредервидд, Мадрин сказал:

— Оказывается, Эванс и сам заинтересовался гостями Джека Парри. Кто-нибудь из его троих работников — обещал он мне — будет смотреть за фермой Парри ночью, и все они, само собой, днём. Кроме того, он посидит с Джеком за кружкой пива и постарается что-нибудь разузнать. Джек у нас славится своей болтливостью. С хозяином другой фермы я в плохих отношениях, но Эванс обещал сам поинтересоваться у него, не заметил ли он чего-нибудь.

Мы вернулись домой, и Мервин ещё раз усадила нас за стол. После этого я пошёл к себе на сеновал вздремнуть.

Меня разбудил Мадрин. Он сообщил, что получил с посыльным, местным фермером, возвратившимся из Ньютауна в Пентредервидд, записку от Джона Дэвиса. Тот побывал, как нам и обещал, на лекции о Роберте Оуэне, но не видел в зале ни Риса Парри, ни Олбана Гриффитса.

Затем мы заглянули в «Старую таверну» — послушать последние сплетни. В таких местах всегда есть вероятность услышать что-нибудь интересное.

Мадрин тихо переводил мне разговоры присутствующих. Жена плотника отказалась работать вместе с женой булочника в благотворительном комитете при церкви. Две семьи поссорились из-за собак. Но гвоздём дня была ссора между Эдвином Томасом, владельцем «Сказочной коровы», и кузнецом Дейвидом Беваном. Томас обвинил Бевана в краже граблей, на что Беван велел ему передать: «Да мне твои грабли даром не нужны. Можешь прийти и сам убедиться. А если ты такой растяпа, что проворонил грабли, то я тут ни при чем». Когда жена Томаса услышала это, она вдруг вспомнила, что отдала грабли соседке. Томас так рассердился, что третий день не разговаривает с женой, но извиниться перед кузнецом отказался, заявив: «Он бы их украл, будь у него такая возможность».

Мы посидели в таверне ещё полчаса и пошли домой. Шерлок Холмс вернулся в четвёртом часу. Как заправский барышник, он вёл за собой на поводу ещё двух лошадей. Поднявшись на сеновал, он внимательно выслушал мой рассказ о Рисе Парри. Я спросил, что нового он узнал в Бармуте.

— Ничего, — ответил он. — Организовалось ещё одно общество друзей по интересам. Вы не находите, Дафидд, — обратился он с улыбкой к Мадрину, — что всякие общества и клубы в Уэльсе растут, словно грибы после дождя?

— Общества друзей по интересам — одни из самых старых и наиболее уважаемых в нашем крае, — пояснил Мадрин.

— Это так, — кивнул Холмс. — Многие организованы ещё в начале прошлого века. Некоторые носят вычурные названия: «Великая ложа друидов». Все эти общества борются против пьянства, заботятся об улучшении социальных условий и развитии образования.

— В этом нет ничего плохого, — заметил Мадрин.

— Весьма возможно, — согласился Холмс. — Но вот что интересно: все эти общества помогают Лиге по изучению и распространению идей Роберта Оуэна.

— Почему бы нет? — пожал плечами Мадрин. — Лига делает доброе и полезное дело.

— Вы уверены, что Лига не занимается ничем, кроме лекций и докладов?

— Конечно.

— Это только на первый взгляд. Чутьё подсказывает мне, что здесь что-то не так. Мы столкнулись с очень сильным противником, Портер. Мне пока трудно решить, имею ли я дело с мощным интеллектом или с дьявольской хитростью.

— С чрезвычайно хитрой личностью, — отозвался я, — причём склонной к излишним сложностям.

— Вы, конечно, имели в виду случай на Еврейском рынке, не так ли? — Когда я кивнул, Шерлок Холмс продолжал: — Вероятно, это была отработка какой-то предстоящей операции. Могу сказать, что наш противник — прекрасный организатор.

— Ещё один Мориарти, — предположил я.

— Нет-нет, — покачал головой Холмс. — Этот человек сумел охватить щупальцами своей организации весь Уэльс. Мориарти с этим бы не справился. Скажите мне, Мадрин, — снова обратился к валлийцу Холмс, — кто из известных вам лиц обладает незаурядным интеллектом, замечательным талантом организатора и немалыми средствами, чтобы финансировать свою организацию? Кто бы это мог быть? Мой друг, преподобный Изикел Браун?

— Кто угодно, только не он, — запротестовал Мадрин. — Во-первых, он не богат, а во-вторых, он такой скверный организатор, что запутался даже с учётом пожертвований на церковь.

— Эмерик Тромблей? — продолжал допытываться Холмс.

— Он очень богат, но руководство тайной организацией мешало бы ему заниматься бизнесом. Он вообще против политики. Друзья предлагали ему выдвинуть свою кандидатуру в парламент против полковника Прайс-Джонса, но он отказался. Его интересуют лишь доходы от рудников, шахт и ферм.

— Его управляющий Веллинг?

— Да, он хороший организатор: всё управление шахтами, рудниками и фермами находится в его руках. Но, к сожалению, он не богат. Я даже думаю, что он получает довольно скромное жалованье. Вот почему его так ценит Эмерик Тромблей. Английские лендлорды вообще предпочитают иметь дело с валлийцами: те работают до седьмого пота, живут в скверных условиях, плохо питаются и ни на что не жалуются.

— Что вы могли бы сказать о Кайле Конноре?

Мадрин помолчал, обдумывая ответ.

— Он, безусловно, человек богатый, и у него масса свободного времени. Но ведь у него парализованы ноги. Разветвлённая организация требует постоянных поездок. В его положении они невозможны. Или я ошибаюсь?

— Есть и другие богатые люди и предприниматели, — сказал Холмс. — Например, семейство Прайс-Джонс из Ньютауна. Их фабрики экспортируют товар за пределы страны. Не могли бы они взять на себя руководство организацией?

Мадрин решительно покачал головой.

— Сэр Прайс, конечно, блестящий организатор. Он начинал с мануфактурной лавки, а теперь продукция его фабрик известна по всему миру. Но сейчас он уже старый человек и отошёл от дел. Говорят, он впал в старческий маразм. Его старший сын, полковник, управляет производством, заседает в парламенте, так что ему не до заговоров.

— Кто ещё? — настаивал Холмс.

— Есть ещё владельцы поместий, но никто из них не может сравниться по богатству с Эмериком Тромблеем.

— Как бы там ни было, — заключил Холмс и встал, — где-то совсем недалеко от нас находится руководитель мощной организации. Хорошенько поразмыслите над тем, кто бы это мог быть.

К заходу солнца туман исчез, словно его и не бывало. Небо на западе стало голубым, по нему плыли прозрачные облачка, и не верилось, что мы два дня прожили в тумане, когда ничего нельзя было видеть на расстоянии вытянутой руки.

— Мы и сегодня поедем в Тиневидд? — осведомился я.

— Конечно, — ответил Холмс. — Необходимо исследовать каждую возможность, чтобы найти ключ к загадке.

Мы с Мадрином ещё раз заглянули в «Старую таверну» в надежде узнать что-нибудь о Рисе Парри, но вернулись ни с чем.

Оставив лошадь Холмса и наших пони в приглянувшейся нам рощице, мы пришли пешком в Тиневидд.

Нас опять поджидал Гервин Пью. Ночь была лунной, и Шерлок Холмс разместил нас немного иначе, чем вчера. Я остался в сарайчике и должен был наблюдать за берегом озера и домом. Мадрин занял пост позади хозяйственных построек, а Шерлок Холмс выбрал такое место, с которого мог видеть всю панораму целиком.

Ветер стих, гладь озера казалась почти зеркальной. Стемнело. Где-то за озером опять заухала сова и смолкла. В доме погасили свечи, и в мире разлились тишина и покой.

Я изредка посматривал на часы. Когда стрелка подошла к двенадцати, я начал клевать носом. Проснулся я от крика совы, прозвучавшего где-то совсем близко.

Посмотрев на дом, я не поверил своим глазам: из раскрытого окна второго этажа, цепко ухватившись руками за железную трубу, спускалась фигура в купальном костюме. У меня не было никаких сомнений, что это Кайл Коннор.

Достигнув земли, он встал на руки, пересёк довольно быстро лужайку и по мосткам осторожно спустился в воду. Луна зашла за горизонт, и стало совсем темно.

Вдруг я заметил на тёмной воде ещё более тёмное пятно. Оно двигалось от противоположного берега к нам. Секунда — сверкнула вспышка, и прогремел выстрел. Я кинулся к озеру, и в этот момент за первым выстрелом последовали другие. Ко мне подбежал Мадрин, и мы стояли, напряжённо вглядываясь в темноту, пытаясь понять, что же происходит. Несколько в стороне от нас тоже прозвучало несколько выстрелов, и я понял, что это стреляет Холмс. Он сделал ещё два выстрела, после чего наступила тишина, которую нарушил громкий всплеск воды на озере.