Млечный путь - Марина Серова

Россошанский развел руками.

– Да чего уж тут подробнее! По-моему, и так все ясно. Когда они расстались, Вячеслав, конечно, расстроился. Он же никак не предполагал, что его мелкая «проделка» повлечет за собой такие последствия. Но на работе он старался держаться. Ходил в клинику каждый день, как и прежде… То есть не ушел в запой, не пустился во все тяжкие. Но переживал, это было заметно. Стал менее общительным, избегал разговоров с нами – со мной, с Павлом, с Людмилой.

Конечно, они, как люди незаинтересованные, на это обращали меньше внимания, чем я. Со мной же он ни разу не заговаривал о случившемся, просто был уверен, что я здесь ни при чем. А о том, что он пытался получить прощение, я узнал лишь от Вероники, и то уже в Швейцарии. Ему стало известно о нас после того, как мы уехали. Это Людмила сообщила ему по простоте душевной. И когда мы вернулись, он ничего не сказал мне, только встретил таким взглядом, что я понял: если Вероника останется со мной, мы с Вячеславом, скорее всего, разойдемся навсегда. Получился пресловутый треугольник, в котором третий был лишним. Вот только тогда непонятно было, кто же этот третий.

Россошанский со вздохом уронил голову на руки, посидел в такой позе некоторое время, а потом неожиданно спокойно продолжил:

– Она вернулась к нему, он сумел ее убедить. Но я чувствовал, что и так расстанусь с ней, даже не будь этого их примирения. Вероника была… Одним словом, она не стала бы жить со мной не любя. Вот так.

Россошанский грустно усмехнулся и потянулся за бутылкой. Плеснув себе совсем немного жидкости в рюмку, он быстро опрокинул ее в рот. Затем отвернулся к окну.

– Так что же все-таки произошло вчера? – спросила я. – Откуда вы узнали о том, что Вероники больше нет? И что с ней все-таки случилось? Вам об этом известно?

– Известно, – глухо произнес Россошанский. – Самое абсурдное, что мне это известно! Ладно, хватит вопросов, слушайте меня, я сам все расскажу, иначе я не выдержу больше…

Вероника Вересаева пребывала в нервозном состоянии. Она просто не знала, куда себя деть. Переживания по поводу исчезновения ее жениха после визита Родиона с женщиной-детективом только усилились. Поначалу Вероника никак не связывала исчезновение Вячеслава с Эдуардом Россошанским, такая мысль даже не приходила ей в голову. Но как только девушке стало известно, что Вячеслав пропал после того, как его куда-то там отправил Эдуард, она призадумалась. И призадумалась крепко. Ее обычно не волновали всякие суетные денежные дела, она даже не интересовалась этим – ни живя с родителями, ни с Вячеславом. Но теперь, узнав, что Вячеслав повез возвращать какой-то долг Эдуарда, она поневоле принялась анализировать ситуацию.

Вероника уже битый час ходила по квартире – их с Вячеславом квартире, как это предполагалось, – взад и вперед и размышляла, пытаясь сосредоточиться. Но мысли путались, сменяя одна другую, и не привыкшая к такого рода проблемам девушка чувствовала, что не в силах выстроить точную версию того, что же случилось с Вячеславом. Одно она понимала точно: все здесь неладно, все неслучайно, все плохо и даже страшно. И фигура Эдуарда сама собой выступала на передний план…

Вероника вздохнула и присела на диван. Она принялась вспоминать свои отношения с Эдуардом, за которые теперь корила себя.

Собственно, она и раньше всегда им противилась, еще когда была с Вячеславом и ничто не омрачало их отношений. Она, конечно, видела, что нравится Эдуарду, и тот неоднократно весьма недвусмысленно давал ей понять, что хотел бы, чтобы Вероника была «его женщиной». Его комплименты были слишком откровенными, его ухаживания – слишком усердными, его внимание слишком пристальным, чтобы Вероника этого не понимала. Понимал, кстати, и Вячеслав, но, поговорив с невестой один-единственый раз на эту тему, успокоился и больше не трепал нервы ни себе, ни ей, удовлетворенный ее ответом.

Во-первых, Вероника по своей натуре не была склонна заводить связи на стороне. Во-вторых, Россошанский был женат, и об этом Вероника прекрасно была осведомлена. И вообще, она любила Вячеслава и могла быть счастлива только с ним. Собственно, так оно и было. До того самого рокового момента, пока ее любимый не совершил подлый и даже, как она считала, предательский поступок. И она решительно инициировала разрыв отношений.

Потом она здорово переживала. Не из-за того, что погорячилась и порвала с Вячеславом, а из-за того, что все случилось именно так. Что Вячеслав позволил себе подобный поступок, что он оказался не таким, как она думала, что им пришлось расстаться по этой причине…

И тут появился Россошанский со своим сочувствием, своей заботой, своими настойчивыми ухаживаниями. А Вероника была в тот период одинока. Более того, она страдала. И это сыграло, наверное, главную роль в том, что она откликнулась на призывы Россошанского и поехала с ним в Швейцарию, чтобы там забыться от своих проблем. Не менее важную роль сыграл и тот факт, что Эдуард наконец решился уйти от жены. Поразительно, но Вероника считала себя ответственной за это. Словно бы это она дала ему надежду на совместное будущее, он ради этого оставил семью, и она теперь просто обязана сказать ему «да».

Вероникино «да» было таковым лишь наполовину. Точнее, это было формальное «да». И, устав от своих мыслей и переживаний, она почти сразу по приезде из Швейцарии сообщила об этом Россошанскому. Эдуард поначалу оторопел и не поверил, что это всерьез. Он решил, что это обычные эмоции Вероники, ее идеализм и вечная вера в нечто совершенное. Но… Она была непреклонна, хотя Россошанский сто раз повторил ей, что не собирается возвращаться к жене и готов хоть завтра пойти в загс.

А потом снова появился Вячеслав. Своим раскаянием, своей искренней любовью и обещаниями он пробудил в душе Вероники былые чувства, которые, собственно, никуда и не девались, просто были искусственно задавлены. Вероника поверила и согласилась на примирение, тем более что то же самое ей советовали все хорошо знающие ее друзья. Она простила ему эту связь. Собственно, там и связь-то была одноразовая, безо всяких эмоций и планов на будущее! И многие другие женщины на месте Вероники просто не обратили бы на нее внимание, презрительно хмыкнув и передернув плечами, с чувством собственного превосходства отметив, что флиртовать-то флиртанул разок, а рвать длительные отношения ради этой скороспелой связи и не собирался. Но Вероника была не «одной из многих», поэтому восстановление ее отношений с Вячеславом и оказалось таким долгим.

Ей казалось, что и Эдуард все понял, все воспринял как должное и успокоился, рассудив, что только так все и могло быть: она счастлива с Вячеславом, а он… Что ж, у него, как у свободного теперь мужчины, есть множество вариантов. И он сам волен выбирать, как ему строить свою жизнь.

Так считала Вероника буквально до сегодняшнего дня. Она честно объявила Россошанскому о своем решении, выдержала этот тяжелый разговор и… Полностью погрузилась в возобновленный роман с Вячеславом. Переживая возрождение былой любви, она и думать забыла о том, что пара недель ее жизни была связана с Эдуардом Россошанским.

Что касается Вячеслава, то он, осведомленный об этом и переживающий не меньше Вероники о своем поступке и разрыве их отношений, после воссоединения ни словом не попрекнул ее. Понимал, что это было бы совсем уж несправедливо. Одним словом, они с Вероникой все простили друг другу, решили пожениться и считали, что Эдуард Россошанский все это поймет и воспримет как должное. Тот, кстати, ни разу не дал волю своим чувствам, не обвинял Веронику ни в чем и не грозил ни ей, ни Вячеславу. Веронике и в голову не приходило, что он может затаить зло и попытаться отомстить. А сегодня, после разговора с Перетуриным и частным детективом, эта мысль засела у нее в голове, сверля мозг и не давая девушке покоя.

Издергавшись из-за воспоминаний и предположений, Вероника не выдержала и шагнула к телефону. С каким-то непреклонным упорством она давила на кнопки, пока не услышала голос Эдуарда:

– Алло?

– Эдик, это Вероника, – совершенно ровным и потухшим голосом произнесла она. – Мне нужно с тобой кое о чем поговорить. Я многое передумала, и мне есть что тебе сказать.

Возможно, что именно эта, не совсем гладко построенная фраза, подействовала на Россошанского. Как бы там ни было, но он весь напрягся, заволновался и, не разобравшись до конца в своих чувствах, торопливо произнес:

– Я сейчас приеду. Ты будешь меня ждать?

– Да! – На высокой ноте прозвучал ответ Вероники, и Россошанский, поняв все по-своему, кинул трубку и стремительно вылетел из своего кабинета, заперев его второпях и на ходу сообщив секретарше Людмиле, что его сегодня уже не будет. А, возможно, и завтра.

Окрыленный и словно чуть тронувшийся от нахлынувших надежд и воспоминаний, он сел в машину и помчался к дому Вероники. По дороге не выдержал, выскочил из машины возле торговых рядов и купил пышный букет темно-красных роз. Именно такой, благородный, насыщенный цвет он считал подходящим для женщины, в которую влюблен.