Песня для двоих - Кэрол Мортимер

— Ясно, — проговорила Мэгги, не совсем уверенная, что услышала правду. Хотя смысл есть: отец был явно расстроен утренними газетами, и мог отправиться защищать ее. Остается лишь загадкой, как отец узнал, где найти Адама...

Адам хмуро покачал головой.

— Сомневаюсь. Сомневаюсь и в том, что ты поверила мне насчет фотографий в газете. Я уже привык, что ты не веришь ни единому моему слову. Тем не менее, повторю, я не имел никакого отношения к оказавшемуся там фотографу! Я был так же осажден репортерами, как и ты. — Лицо его скривилось. — Но в это ты тоже не веришь!

— Я верю тебе. — Мэгги постаралась смягчить его гнев, Адам был не на шутку зол. Зол с того самого момента, когда ее угораздило сделать провокационное заявление относительно Марка. Но что еще оставалось делать? Признать, что у нее не было мужчины последние три года? Что она мечтала лечь в постель лишь с ним? Нельзя показывать себя такой беспомощной!

Даже, если это правда... Как правда и то, что, едва Адам лег рядом, она уже знала, что хочет именно его.

Словно ничего не случилось в прошлом, словно ответ на все «что, если» — «да»... Его губы скривились.

— Предполагалось, что я буду рад, так вот — нет же! — Глаза Адама сверкнули. — Ты получишь свой контракт на запись, на сольную запись. Если мы оба откажемся работать вместе, они сами предложат тебе этот вариант.

— И ты сделаешь, что обещаешь?

Его зубы сжались.

— Желаешь получить расписку черным по белому, черт возьми?

— Конечно, нет!

Она поморщилась, от его едва сдерживаемого гнева.

— Тогда какого черта ты хочешь, Магдалина? Или все еще не веришь мне? Думаешь, я возьму свои слова назад, не так ли?

Его капитуляция — слишком щедрый подарок, она признавала это. Адам никогда не уклонялся от борьбы и сейчас выглядел таким решительным...

— Вижу, что не веришь! — взорвался он, не дождавшись ее ответа. — Прекрасно.

Он обшарил глазами кухню и обнаружил блокнот, в который мать записывала, что нужно купить, отправляясь по магазинам.

Адам схватил блокнот и ручку, нацарапал несколько слов и поставил подпись внизу.

— Возможно, это не юридический документ, — он бросил ей блокнот, — но я не откажусь от своих слов.

Мэгги взяла блокнот дрожащими пальцами, боясь взглянуть на написанное.

Адам насмешливо посмотрел на нее.

— Я заявляю, Магдалина, что ухожу из твоей жизни, как личной, так и профессиональной. Заявление вступает в силу, лишь только за мной закроется дверь. Но пока я не... — Он сократил небольшое расстояние, разделявшее их, и решительно сжал ее плечи. — Ты просто дура, Магдалина! Трусливая дура!

Она открыла рот, чтобы протестовать против обвинений в трусости, но Адам уже завладел ее губами. Его поцелуй был жесток, и ничем не напоминал его недавнюю нежность в постели.

Так вот в чем различие между нежной любовью и потребностью карать! В постели Адам занимался с ней любовью! Не сексом, как уверяла она, а любовью...

Значит ли это, что Адам любит ее?..

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Мэгги была ошеломлена, полностью ошеломлена, когда Адам, наконец, оторвался от ее губ.

— Не смотри так затравленно, Магдалина, — насмешливо проговорил он. — Взбодрись! — Он слегка приподнял пальцами ее подбородок. — Ты получила то, что хотела. Что всегда хотела, — с горечью прибавил он. — Я ухожу — из твоей жизни, из твоей карьеры, из нашего брака. Я подпишу твои бумаги на развод, Магдалина. Освободимся оба. — (Она чего-то не понимала. Что-то здесь неправильно. Ох, как неправильно!) — Только не присылай мне приглашение на свадьбу. Хоть я и родственник, но это будет уже дурной вкус... И не проси меня плясать — или петь! — на твоей свадьбе.

Он говорил о свадьбе с Марком. Он — двоюродный брат Марка, следовательно, родственник. Но свадьбы с Марком не будет! Или не она будет невестой.

Адам уходит из ее жизни! Именно этого Мэгги и хотела, как он и сказал... Муки его возвращения закончились. Почему же она не прыгает от радости? Она должна, должна радоваться жизни, свободной от него. Ад замерз!

Он горько усмехнулся ее молчанию.

— Твоя поддержка особенно помогает мне сейчас.

Адам развернулся к выходу.

Если это шутка, то весьма слабая. От нее Мэгги хочется плакать, а не смеяться. Удивительно, но он действительно уходит!

— Что ты сказала?

Адам остановился в дверях.

Снова она, очевидно, подумала вслух. Хотя, похоже, не слишком громко. Что она пробормотала?..

— Я не выйду замуж за Марка, — проговорила она более отчетливо.

Слова обдирали горло.

— Неужели? Нет-нет, я не собираюсь обвинять тебя! — Он понимающе кивнул. — Браки расторгаются не так легко. Даже сегодня. Твои родители, похоже, смирились с твоими нынешними отношениями, так зачем что-то менять?

— Ты не понял!

Но и она не до конца понимала. Чего она добивается, рассказывая Адаму, что Марк всегда был для нее только другом, что он собирается жениться на Андреа? Ее недавние мысли вызваны безумием момента. Конечно, Адам не любит ее! Если бы любил, не согласился бы на развод.

Он скривился.

— Не думаю, что хочу понимать, Магдалина. Больше не хочу. Некоторое время назад, мне казалось... А, все это глупости! — Он покачал головой. — Будь счастлива, любимая. Наслаждайся жизнью. Ты заслужила это.

И он ушел. Просто ушел. И пустота, которая осталась после него, никогда не заполнится. Никогда в ее жизни...

Ее родители спали, когда она вернулась в больницу. Медсестра уверила ее, что все в порядке, и Мэгги отправилась искать Марка в приемном покое.

Его взгляд инстинктивно двинулся за ее спину, когда она вошла.

— Адама здесь нет, — равнодушно ответила Мэгги, на еще не заданный вопрос.

Темные брови приподнялись.

— Трудно найти место на стоянке?

— Я приехала одна.

Она тяжело опустилась на диван, не вполне сознавая, как, собственно, добралась сюда. Она не могла вспомнить дорогу, как ехала, как ставила машину на стоянку, — она ничего не помнила...

Марк внимательно взглянул на нее, не пропустив ни теней под глазами, ни бледности щек, ни дрожи в пальцах, когда она отбрасывала за спину длинные волосы.

Он положил свои руки на ее, безвольно упавшие, кисти.

— Что случилось, Мэгги?

Она зажмурилась, не позволяя покатиться слезам, но ресницы все-таки увлажнились, когда она снова посмотрела на Марка.

— О, Мэгги, милая, — простонал он, нежно обнимая ее и позволяя ей плакать, когда рыдания сотрясли ее тело. — Этот наглец, — бормотал он, когда слезы продолжали литься, — этот мерзкий, паршивый...