Татуировка герцога - Майя Родейл

— Надеюсь, ты что-нибудь придумаешь, потому что мне в голову приходит только одна мысль: грабежи на большой дороге, — сказал Харлан.

Не худшая идея, кстати. Но у Уиклиффа на уме было нечто получше.

— Можно жениться на деньгах, — предположил он.

— Я в мужья не гожусь, — решительно заявил Харлан.

— Зато я гожусь. Особенно если проведу медовый месяц по дороге к Тимбукту.

— И как ты с твоей репутацией собираешься найти богатую невесту? Если уж старые болтуны в Королевском обществе сплетничают о тебе, можно только представить, о чем говорят барышни этого города. Они небось себе языки стерли… — Харлан выдержал озорную паузу, — судача об этом.

Уиклифф усмехнулся. У него на столе лежит письмо Алтеи с требованием нанести ей визит.

— Ты со своей заботой о моей репутации просто вылитый кузен Бэзил. Но от титула должна быть какая-то польза. И кто-нибудь, уверен, закроет глаза на мои скандальные приключения ради перспективы стать герцогиней.

— Думаю, тут без помощи Бэзила не обойтись. Интересно, где он сейчас, когда он нам нужен?

— Должно быть, в клубе, проигрывает огромные деньги в карты. Но пока он нам не нужен, — сказал Уиклифф. Есть другая возможность. Рискованная, опасная, но прежде она сработала. Он взял письмо. Деньги Шакли.

Никогда еще в мировой истории так тщательно не полировали дверную ручку. Никогда со времен потопа не было на земле места, которое бы так тщательно чистили, доводили до блеска и всячески холили. Элиза стояла у двери библиотеки, весьма кстати оставленной чуть приоткрытой, начищала ручку и подслушивала. Бесстыдно.

Она видела перед собой несколько возможностей возместить в своей колонке причиненный ущерб. Расправиться с герцогом. Сорвать его планы женитьбы. Но почему услышанный разговор так на нее подействовал? У нее внутри все стянулось в тугой узел.

У Элизы сердце разрывалось от боли за Уиклиффа: сначала отказало Королевское научное общество, потом Берк похитил его мечту. Вечерами герцог засиживался допоздна за описанием культур и традиций, с которыми встречался, и все это время у нее не было возможности прокрасться в библиотеку, влезть в его дневники и прочитать их. Еще Уиклифф составлял каталог странных предметов, которые привез с собой. Не могла Элиза пробраться в библиотеку и солнечным днем: герцог сидел над расходными книгами, решая, что можно продать, чтобы покрыть долги, появившиеся не по его вине, но теперь ставшие тем крестом, который ему пришлось нести. Невозможно было забраться в библиотеку и тогда, когда он запирался в той комнате… Что он там делал?

Она пыталась открыть замок, но безуспешно. Как герцог ни доверял ей, он не приглашал ее за этот порог. Эта мысль не давала Элизе покоя. Она не смела больше бродить по ночам, после того как поцелуй герцога пробудил в ней желания и чувства, которые только осложняли дело.

Элиза знала, что Уиклифф часто выбирается на крышу — посмотреть на звезды и вдохнуть прохладный ночной воздух. Как ей поступить? Пойти к нему? Однажды она это уже сделала. Или держаться подальше? Безусловно… Все другое таит много опасностей.

А если вдруг Уиклифф постучит в ее дверь? Элиза надеялась, что нет, — она тоже часто засиживалась далеко за полночь. Статья сама собой не появится, а ее написание не входит в перечень обязанностей горничной.

Но, по правде говоря, Элиза хотела, чтобы он постучал в дверь ее спальни. Хотела с пылом, неподобающим леди. Она страшилась этого и желала.

Конечно, все сводилось к одному. Она хотела быть около него, с ним. Пока она дает в газету свой материал, она может оставаться здесь. Однако если ее маскарад откроется, она окажется на улице — и прощай ее колонка, на которой она, сделала карьеру в газете.

Смысл происходящего виделся ей странным и мучительным. Она жаждет его и поэтому должна его предавать. Хотя… возможно, она сумеет использовать свою колонку ему на пользу «Держитесь, Берк и Королевское общество», — сказала себе Элиза.

Особенно если герцог так долго и трудно размышляет о деньгах Шакли. О том, чтобы жениться на них. Но у Элизы желудок болел от такой перспективы и учащенно билось сердце.

Позже в тот вечер Элиза лихорадочно писала очередную часть «Татуированного герцога». Писала, руководствуясь желанием спасти его репутацию. Писала, обуреваемая ревностью к леди Алтее. Писала, отчаянно желая сохранить свое положение в «Лондон уикли» и с не меньшим отчаянием стремясь остаться в доме герцога. Писала так, будто могла заставить герцога простить ее предательство и, возможно, полюбить ее. Писала, горя желанием снова пережить сладостный триумф успеха и мечтая о новых лаврах. Писала так, словно слова «скандал хорошо продается» были вытатуированы на ее сердце.

Глава 20 Горько-сладкий успех

Редакция «Лондон уикли»

— Сначала дамы, — сказал Найтли, когда Элиза скользнула на последний свободный стул.

Сердце у нее колотилось, но не от безумной спешки. Она только что видела призрак. У паба на другой стороне улицы. Давно пропавший Лайам, которого она не встречала со времен Брайтона. Что он делает здесь после стольких лет?

— Дамы опаздывают, — пробурчал Гренвилл.

Старый брюзга. Элиза ответила бы ему, если бы не задыхалась. Теперь же она окинула его таким неодобрительным взглядом, каким Саддлер одарял лакеев.

— Элиза, весь Лондон как на иголках в ожидании следующей части «Татуированного герцога», — начал Найтли. — Включая меня.

— Это правда, — вставила Джулиана. — На всех приемах и вечеринках только об этом и говорят. Досадно, что я не могу похвалиться знакомством с тобой и «Лондон уикли».

— Но у нации есть проблемы поважнее! — воскликнул Гренвилл. — Или аристократию совсем не заботят другие дела?

— Только не на балах, милый старина Гренвилл, — сладким голосом ответила Джулиана. — Там лорды и леди сплетничают друг о друге и рыщут в поисках жен, мужей и возлюбленных. Там не ведут серьезных разговоров. Для этого есть парламент.

— Судя по всему, члены нашего парламента распутничают, болтаются по миру и делают себе татуировки, как язычники и дикари. Это позор, — ворчал Гренвилл.

— Зато это продается, — возразил ему Найтли.

— «Скандал хорошо продается», — хором процитировал шефа весь его штат. Это был главный принцип газеты, он принес Найтли состояние, да и всем сотрудникам тоже служил неплохо.

— Как вы знаете, по тиражу мы превосходим все лондонские газеты. Но последний выпуск… — Найтли замолчал. Переполняемый гордостью, он не мог подобрать нужных слов. — К понедельнику мы выпустили второй тираж. А к полудню вторника нельзя было найти ни одного экземпляра. Сегодня мы печатаем дополнительный тираж.