СПАСАТЕЛИ ВЕЕРА - Василий Головачёв

Такэда улыбнулся, глянув на ошеломленного танцора.

— Все, иди спать. Тебе есть теперь о чем размышлять до утра, хотя я советую сделать это завтра.

Никита послушно направился к себе, но, уже открыв дверь, остановился:

— Толя, а почему его… ну Люцифера… не убили? Это же проще, чем каждый раз потом…

— Молодец, — печально сказал инженер. — Я тоже когда-то задал такой вопрос и получил ответ, над которым размышляю до сих пор: во-первых, мага класса Денницы невозможно ни победить, ни уничтожить, он практически неуязвим. Ни одна из Семерок магов не нашла способа его умертвить. Впрочем, как мне известно, не очень-то они и искали. А во-вторых, смерть не является абсолютно правильным решением. Ты все понял?

— Ни фига! — честно признался Никита.

— Вот иди и думай, созревай.

Уснул Сухов, придя к себе, мгновенно.

 Глава 2

Красильников, как и Роман в свое время, тоже был удивлен успехами ученика, вернее, не столько удивлен, сколько озадачен.

— Он схватывает все на лету, — сказал инструктор при встрече с Такэдой. — Так, тренинг «амортизатора»[25] требует не менее полугода занятий, а он овладел им за месяц. Если будет заниматься и расти в том же темпе, через год догонит меня. Но… — Красильников замялся. — Странный он какой-то, неуравновешенный, то бесшабашно веселый, то угрюмый, ожесточенный.

— У него есть на это причины. Просьбу свою о его подстраховке снимаю, он и сам теперь постоит за себя. А вот кэндо уделите как можно больше внимания, это ему пригодится в первую очередь.

— Где это ему пригодится? — нахмурился инструктор.

Такэда неопределенно ткнул пальцем вверх.

— Там, в других сферах. Я не шучу, Иван Григорьевич, но и объяснить внятно не смогу.

— Темните вы что-то, уважаемый Тоява Оямович. Уж не контрразведчика ли будущего вы мне подсунули? Или разведчика? Роман-то в этой организации работает. Впрочем, меня это не касается, тем более что заниматься с таким парнем — одно удовольствие. Не поверите, но он усовершенствовал два приема в комбинациях импоссибл[26]. Творчество — дар необыкновенный, подвластный только избранникам, и ваш Петров далеко пойдет, если будет этот дар развивать и дальше.

Они сидели в комнате наставника на втором этаже здания ЦРБИ и пили чай. Такэда больше молчал, слушая инструктора, и лишь иногда вставлял реплики. Отвечая на последние слова Красильникова, заметил:

— Вы даже не представляете, насколько правы — насчет избранника. Хотя известный философ Даниил Андреев с вами был бы не согласен. Он говорил, что творчество, как и любовь, не есть исключительный дар, ведомый только избранникам. Избранникам ведомы праведность и святость, героизм и мудрость, гениальность и талант.

— Я читал Андреева. С ним можно спорить, потому что в его утверждениях кроются парадоксы, но я не буду. Скажу только, что у Петрова — фамилия небось подставная? — есть и талант, и творческая жилка, а остальное придет. Что касается занятий с мечами, то они впереди. Я не считаю себя великим знатоком кэндо, дам, что смогу, а потом сведу его с одним своим знакомым. Вот он — мастер высшего класса по бою на мечах, владеющий даже «сечей Радогора».

— Годится. Иван Григорьевич, сегодня вы меня не видели и вообще не знаете. Договорились? Так надо. Во-вторых, я снова уеду на некоторое время…

— Понял, подстрахую.

— Нет, дело в другом. Ник… Владимир Петров — не только акробат, но и танцор, причем неординарный.

— Уже видел. Он связался с казино, хотя я и не советовал.

— Спасибо, что вмешались в прошлый раз, я мог бы не успеть. Ему надо бы дать возможность где-то репетировать, танцевать, хотя бы раз в неделю, иначе он затоскует. В каком-нибудь интеллигентном молодежном клубе, но не в заведении типа казино.

— Хорошо, я поищу. И все же было бы лучше, если бы вы рассказали мне о нем побольше. Такое впечатление, что он вспоминает забытое умение боя, а это заставляет меня сомневаться в правильности собственных планов.

— «Когда ты учишь, ты лишь открываешь, что давно уже знаешь»[27], — философски промолвил Такэда. — Это не я сказал. — Встал. — Спасибо за прием.

После встречи с Красильниковым инженер зашел на Главпочтамт и спросил корреспонденцию «до востребования» на имя Кусуноки Мацумото — под этим псевдонимом он и поселился в Хабаровске. Писем не было, но пришла телеграмма из Москвы, от Романа:

«Творится странное. Прилетай».

Думал Толя недолго. Он знал инструктора давно и не верил, что тот может запаниковать. Уж если он дал телеграмму, значит, действительно не мог разобраться с возникшей проблемой.

Инженер нашел Сухова в ЦРБИ и сообщил, что улетает на неделю. Не дав ему опомниться, поспешил из центра, на ходу предупредив Красильникова об отъезде. Спустя сутки он звонил Роману из аэропорта Быково, а когда тот поднял трубку, сказал только несколько слов:

— Это я. Вариант один подходит?

— Подходит, — глуховатым голосом ответил Роман.

— О'кей.

Для подстраховки Такэда разработал три варианта встреч с Романом. Теперь они виделись в Переделкине, недалеко от писательского Дома творчества, у известного кладбища, где было похоронено немало именитых писателей.

Роман прибыл первым, окинул взглядом инженера, когда тот поднимался по ступенькам на холм. Как всегда в конце ноября, уже выпал снег, было холодно, и одет инструктор был в зеленое финское пальто, в отличие от Такэды, предпочитавшего куртку на меху.

Вечерело. Лицо Романа казалось серым, холодным и страдающим, но голос не изменился.

— Быстро ты добрался.

— Хорошо, что существуют частные авиакомпании.

Они пожали друг другу руки, и Роман кивнул на скамеечку возле одной из огороженных могил.

— Присядем. Я здесь все осмотрел, вроде никого нет.

— Ксению видел?

— Вчера вечером. Как и договаривались, я ее провожаю домой… незаметно. Какие-то типы подходили пару раз, но инцидентов не было. А вот у меня дома… и на работе…

Роман хмыкнул. Он умело контролировал свои чувства, но по некоторой суетливости Такэда видел, что приятель взволнован.

— Сначала позвонили по телефону: «Никита Сухов не у вас? Дайте ему трубочку». Я говорю: девушка, он погиб и давно похоронен…

— Звонила девушка?

— Женский голос, приятный такой, мурлыкающий. Положила трубку. Ни «извините», ни «до свидания». Потом через неделю зашел некто в штатском, представился сотрудником милиции, книжечку показал, все чин чином, и тоже о Сухове: как погиб, когда, где похоронен. Я ответил, а потом спрашиваю: «А в чем дело?» И ты знаешь, что он ответил? Начал вдруг оглядываться, да с такой изумленной рожей, будто не понимает, где находится и как сюда попал, да и говорит: «Кажется, я заблудился».

— Вселение, — глухо сказал Такэда.

— Что?

— Ничего, продолжай.

— Ну вот. Через день после прихода этого ненормального на меня с плиты упал бак с кипятком: жена стирала и кипятила белье. Еле увернулся! И ведь точно помню, что стоял он в центре плиты и прочно. А завалился — будто подтолкнул кто. Дальше — больше. Загорелся стол, когда я писал отчет! Ни с чего! Сгорел почти весь, зеленым пламенем. Телефон вдруг начал… стрелять! Звонок. Беру трубку, говорю: «Алло», а динамик в ухе чуть ли не взрывается. От одного такого «выстрела» я оглох на два дня. И это еще не все…

— Короче, Роман.

Инструктор умолк, слегка обидевшись, но пересилил раздражение.

— Длится эта кутерьма уже месяц. Каждый день жду новой каверзы. Хорошо, что это не отражается на жене, она ничего не знает. А позавчера… меня встретили. Вышел из школы, повернул к остановке, а навстречу человек пять, все в пятнистых комбинезонах, без шапок…

Такэда молча встал, потом сел. Роман смотрел на него удивленно, потом неуверенно продолжил:

— Я подумал, что это или омоновцы, или спецгруппа нашего учреждения. Командиры из «высших» соображений вполне могли устроить тренировку, не ставя меня в известность, как уже было один раз. Так и не понял, кто это был. Один из них, настоящий Геракл, подошел и тихо так, но внятно: «Ты работал с Суховым? Больше не вмешивайся. Умрешь». А я ему так же тихо отвечаю: «А пошел бы ты в известном направлении». Он внимательно на меня посмотрел, а взгляд у него — б-р-р! — как у мертвеца, просипел: «Второго предупреждения не будет». И они не спеша удалились.

Такэда выдохнул сквозь стиснутые зубы, отвернулся.

— Может быть, тебе уехать на время?

Роман повернул его к себе.

— Что все это означает, Толя? Какие секреты вы с Суховым скрываете? За что вас преследуют и кто?

— Длинная история… Да и ни к чему тебе знать все, Рома. Не обижайся. Сухов в опасности, а от него очень многое зависит в будущем, очень многое. Если не все.