Изоляция - Андрей Ливадный

Он снова увидел мрак. Без звезд. Без границ.

Этот мрак пронзали огненные, туго натянутые струны. Они приходили из бесконечности, с разных сторон, словно среди «абсолютного ничто» распушился ослепительный одуванчик.

Вертикали вливались в тускло-сиреневое пятно, по форме напоминающее миниатюрный галактический диск.

При внимательном рассмотрении сгусток энергии не выглядел однородным. Большинство линий гиперкосмоса растворялись в нем, но в границах сиреневого сияния рассудок Антона различил нечеткие структуры, образующие концентрические окружности, густо оплетенные нитевидными разрядами, объединяющими их.

– Боб, что это? – хрипло выдавил Антон.

Он машинально стабилизировал корабль. Обшивка озарилась сполохами работы двигателей. Импульс неуправляемого вращения был компенсирован и дрейф – тоже. «Корпускул» остановился, если здесь существовали понятия скорости и расстояния.

– Боб?

Тишина. Антон повернул голову. Скелх дрябло обвис, удерживаемый в кресле страховочными ремнями. Либо потерял сознание, либо мертв?!

– Он жив, – мнемоническая связь с Нейрусом прокатилась по нервам обжигающей волной, возвращая ощущения тела, давая понять: мы справились, хотя, вспоминая головокружительное схождение в потоке вертикали, Антон не мог с уверенностью ответить: везение или филигранная точность каждого рефлекторно совершенного действия предопределили благополучный исход?

Скелх застонал. Его внезапно стошнило на пол.

Теперь Антон понимал, почему верные слуги омни не могут выполнять для них определенные задачи. Интересно, а сам Го-Лоит сумел бы совершить управляемый прыжок сквозь десять энергоуровней?

Боб вытер рот тыльной стороной ладони.

Нейрус сформировал для него ряд туго натянутых полупрозрачных мембран, в материале которых начало проступать двухмерное изображение.

Скелх несколько минут пристально смотрел на энергетическое образование и миллиарды вливающихся в него вертикалей, затем протяжно зашипел.

«Как выбираться отсюда? – Антон осматривался. Окружающее пространство взывало к осторожности. – Потребуется время для сбора данных и точной настройки параметров гиперпривода. Совершенно непонятно, как среди множества вливающихся в центральный сгусток линий отыскать вертикаль, которая вернет нас назад».

– Боб? Ты как?

– Порядок, – с трудом произнес скелх, подключаясь к общему ментальному полю. Удивительно, но модули технологической телепатии продолжали исправно работать.

Прикосновение его мыслей вновь обратило внимание Антона на тусклую структуру, едва различимую в границах энергетического сгустка. Концентрические окружности формировали нестабильный, изменчивый полупрозрачный конус. Зона перехода? Но как туда попасть?

Да и возможно ли это?!

Скелх выжидательно молчал. Не знает ответа? Или ждет, пока я сам его найду?

Антон присмотрелся внимательнее и вскоре понял: не все вертикали исчезают в границах сиреневого сияния. Некоторые сплетаются между собой, формируя едва различимый даже при помощи датчиков «Корпускула» поток, уводящий глубже и дальше, в абсолютную неизвестность.

– И что теперь? – Антон откинулся на спинку пилотажного кресла.

Медленно отпускало предельное напряжение рискованного прыжка.

– Заметил вертикали, образующие жгут? – как ни в чем не бывало спросил скелх.

Антон с усилием кивнул. По его оценке, входить в границы сплетенных между собой линий гиперкосмоса – это чистейшее безумие, верная гибель.

– Мы на некоторое время задержимся тут, – сухо сообщил Боб. – Необходимо зарядить накопители, записать и проанализировать многие параметры, прежде чем приступать к расчетам для обратного прыжка.

Антон был рад передышке. Он чувствовал себя слабым, дезориентированным. Сиреневый сгусток света вызывал у него оторопь. Вскоре Го-Лоит потребует войти в его границы? Мысли отдавали внутренней дрожью. Нечто большее, чем нормальный человеческий страх, сковывало разум. Возникло чувство неуверенности. Прыжок в потоке вертикали пагубно воздействовал на психику.

– Боб, почему ты потерял сознание? – тихо спросил Антон.

– При переходе в это пространство резко изменяется темпоральный поток, – охотно пояснил скелх. – Время тут течет иначе. Оно замедляется относительно привычного для нас континуума. Примерно в девять целых восемь десятых раза.

– А там? – взгляд Антона красноречиво указал на следующую зону гиперперехода.

– Неизвестно. – Боб уклонился от прямого ответа.

Во вселенной есть явления, перед которыми трепещет человеческий разум. Они кажутся непостижимыми, вызывают оторопь, возводят неодолимые психологические барьеры.

Оценивая события последних минут, Антон вдруг понял: ему изменяет решимость. Нестерпимо хотелось назад, в «нормальный» космос. Исчезла уверенность, что он сможет вновь повторить прыжок, зная, с чем именно придется столкнуться. «На этот раз мне повезло, организм выдержал резкую смену темпоральных потоков на границе энергоуровней», – неприятный внутренний озноб сковывал мысли.

Он мог скрыть внезапное душевное состояние от скелха, не от Нейруса.

Фокарсианский нейрокомпьютер помалкивал, не пытаясь ободрить пилота или как-то выразить свое отношение к происходящему, но, несомненно, воспринимал каждую мысль человека, каждый оттенок морального состояния и делал собственные выводы.

Антон отключился от прямого контакта. Нужна передышка.

Скелх повернул голову, вопросительно взглянул на него.

– Боб, дай мне несколько минут, ладно?!

– Плохо себя чувствуешь? – обеспокоился тот, но вопрос остался без ответа – неожиданный толчок покачнул корабль, и изображение на экранах обзора неожиданно начало смещаться!

Антон мгновенно переключился на мнемоническое восприятие и вдруг с ужасом понял: фокарсианский нейрокомпьютер, улучив момент, самовольно включил двигатели!

«Корпускул» получил мощный импульс ускорения и разгонялся, следуя гибельным курсом. Нейрус направил его к центру сиреневого сгустка энергии!

– Что ты творишь?! – закричал Антон, спешно подключая к вискам нейронное соединение.

Ледяная испарина окатила спину.

Нейрус безмолвствовал.

Он спятил?! Не выдержал прыжка?! Сошел с ума в момент резкой смены потоков времени?!

Антон перехватил управление, сманеврировал двигателями, уклонился от трех оказавшихся в опасной близости энергетических потоков, начал интенсивное торможение, но поздно – «Корпускул» уже входил в границы сплетенных между собой силовых линий гиперкосмоса!

С Нейрусом действительно творилось что-то неладное! Фокарсианский нейрокомпьютер поддерживал важные параметры бортовых систем, но делал это скорее машинально. Так происходит с человеком при потере сознания – он продолжает дышать, сердце бьется, организм выполняет миллионы рутинных функций, но процессы высшей нервной деятельности останавливаются.

Никогда ранее Антон не вторгался в физическое пространство Нейруса, но «Корпускул» двигался навстречу гибели! Он отчетливо понимал: корабль, пронизанный нервными тканями, по-прежнему управляем, мы еще можем спастись… нужно лишь шагнуть за грань, слиться с ним, стать кем-то иным – не человеком, сидящим в кресле пилота, не фокарсианской нейросетью, а… гибридной машиной?

Антон понятия не имел, сможет ли его рассудок выдержать подобную трансформацию.

Секунды промедления стали роковыми. «Корпускул» вошел в поток переплетенных между собой силовых линий, неяркая аура объяла обшивку, двигатели внезапно отказали, и корабль, медленно вращаясь, пересек границу опаснейшего явления!

Скелх вдруг пронзительно заверещал. Его кресло потеряло прочность, металл, композит и пластик неожиданно покрылись трещинами. Боб едва успел отстегнуться и кубарем откатился в сторону, прежде чем противоперегрузочная конструкция превратилась в серый порошок!

Рабочий сегмент первого пилота не пострадал в этом парадоксальном явлении. Антон застыл, будто восковая кукла. Казалось, разум человека покинул телесную оболочку, безвозвратно ушел в нейросеть «Корпускула».

В переоборудованном грузовом отсеке взбугрились мышцы, выстилающие пол, стены и свод помещения. Синхронно образовались десятки выростов. Кабели, незаметные на фоне плоти, оплетенные ею, приподнялись, разъемы вошли в ответные гнезда накопителей энергии.

Тускло зардели индикаторы.

В рубке раздался гул. Вибрировали мембраны, выращенные Нейрусом, затем послышался искаженный голос Антона, адресованный скелху:

– Боб… держись…

Неодолимая сила влекла корабль к центру сиреневого сгустка, где брала начало единственная вертикаль, уводящая глубже, в неведомую пучину гиперкосмоса.

Энергия резервных накопителей хлынула в бортовую сеть. Благодаря отчаянным действиям Антона «Корпускул» не превратился в потоки излучения, но изменить курс, вырваться он уже не успевал.