Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах - Вадим Юрьевич Солод
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Собственно, поэтому официальные власти и использовали прощание с В. В. Маяковским в целях пропаганды нового, принципиально важного советского ритуала:
Бьём
по вековым
предрассудкам,
сжигаем
пламень
церковных
свеч.
Вместо
сжирания
червями
трупы людей
в крематориях
будем
жечь.
«Когда гроб внесли в крематорий, — вспоминал обстоятельства похорон художник Николай Денисовский, — все хлынули следом. Началась давка. Попасть было невозможно. Казалось, сейчас затрещит здание крематория. Растерявшийся милиционер дал выстрел в воздух».
Присутствовать при самой процедуре сожжения были допущены только избранные, но и их было немало — 14 человек: сестра Л. Троцкого Ольга Давидовна — жена Л. Б. Каменева, председателя концессионного комитета СНК СССР; М. Я. Презент — литературный секретарь Демьяна Бедного и одновременно сотрудник аппарата секретаря ЦИК СССР Авеля Енукидзе; спецкор «Правды» М. Е. Кольцов (Фридлянд) с родным братом карикатуристом Б. Е. Ефимовым; руководитель издательства «Academia» И. И. Ионов, свояк ЕЕ. Зиновьева; главный редактор «Известий ЦИК СССР» И. М. Гронский (Федулов) с супругой Лидией; издатель журнала «Тридцать дней» В. А. Регинин (Раппопорт); поэт-песенник П. Д. Герман; А. С. Яковлев, — сотрудник издательства «ЗИФ»; журналист газеты «Правда» Ильин и «какой-то военный из ОГПУ с дамой». Был приглашён и Демьян Бедный, который, о чём мы читаем в дневниковой записи Михаила Презента, «…отозвал меня в сторону и дал билетик на проход вниз — посмотреть процесс сожжения. Несколько человек собрались у входа в подвальное помещение, где печи. По движению толпы мы поняли, что гроб опустили. Подошёл заведующий крематорием и повёл нас вниз. Я подумал было, что нас подведут по очереди к глазку печи и мы увидим сразу же процесс сожжения. Я был поражён, когда в 20–25 шагах увидал на полу гроб с телом Маяковского. „Одна минута тишины“, — сказал заведующий».
В тот день, 17 апреля, в Донском крематории кремировали ещё двоих: женщину и маленькую девочку: «.. Сожгли в одном гробу мать и дочь Антоновых, жену и дочь сотрудника „Рабочей Москвы“ Антонова. Она, вернувшись из клуба федерации писателей, где была у гроба Маяковского, повздорила с мужем по поводу Маяковского и, когда муж куда-то вышел, застрелила 4-летнюю дочь и себя» (М. Презент, цит. по: sergey-v-fomin.lifejornal.com)[27].
Урна с прахом В. В. Маяковского была установлена в секции № 77 колумбария в старой части кладбища Донского монастыря, практически напротив камня «Голгофа», в своё время установленного в качестве надгробия на могиле Н. В. Гоголя.
Марина Цветаева позднее написала: «Боюсь, что, несмотря на народные похороны, на весь почёт ему, весь плач по нём Москвы и России, Россия и до сих пор до конца не поняла, кто ей был дан в лице Маяковского… Маяковский — первый новый человек нового мира, первый грядущий. Кто этого не понял, не понял в нем ничего» (цит. по: Цветаева М. И. Собр. соч. в 7 т. М.: Эллис Лак, 1994). А затем посвятила стихотворный реквием «Маяковскому»:
Выстрел — в самую точку,
Как в ярмарочную цель.
(Часто — левую мочку
Отбривши — с женой в постель.)
Молодец! Не прошибся!
А женщины ради — что ж!
И Елену паршивкой
— Подумавши — назовёшь.
Лишь одним, зато знатно,
Нас лефовец удивил:
Только вправо и знавший
Палить-то, а тут — слевил.
Кабы в правую — свёрк бы
Ланцетик — и здрав ваш шеф.
Выстрел в левую створку:
Ну в самый-те Центропев! [1.269]
Глава II
Мы и они
Кончено! Дверь распахнулась перед ним, заключённым. Руки не чувствуют холода цепи тяжёлой…
Н. Гумилёв. Освобождение
Родиной Владимира Маяковского было грузинское село Багдади, откуда он вместе с матерью и сёстрами переехал в 1901 году в город Кутаис.
Я в меру любовью был одарённый
Но с детства
Людьё
Трудами муштровано.
А я —
Убёг на берег Риона
и шлялся,
ни черта не делая ровно.
Сердилась мама:
— Мальчишка паршивый!
Грозился папаша поясом выстегать.
А я,
разживясь трёхрублёвкой фальшивой,
Играл с солдатьём под забором в «три листика».
Без груза рубах,
Без башмачного груза
Жарился в кутаисском зное
Вворачивал солнцу то спину,
То пузо,
Пока под ложечкой не заноет.
(Маяковский В. В. Люблю. Поэма)
Старшая сестра Людмила, учившаяся в то время в Строгановском училище, регулярно сообщала брату о «кипящих» настроениях московского студенчества. Старая имеретинская столица тоже вскоре стала центром революционных событий.
19 и 20 января 1905 года, после «Кровавого воскресенья» в Петербурге, на улицы грузинских городов массово вышла молодёжь. По приказу военного министра из Кутаиса был срочно выведен Куринский пехотный полк, часть посчитали «опасно распропагандированной», в казармах Потийского полка были обнаружены прокламации, но виновных в их распространении так и не нашли.
За несколько дней до волнений в Кутаисе по обвинению в антигосударственной деятельности был арестован и помещён в одиночную камеру Метехского тюремного замка грузинский политик князь Александр Цулукидзе. У себя на родине Цулукидзе был известен как популярнейший публицист и активный пропагандист марксизма. Его книга «Отрывки из политической экономии» стала первой попыткой объяснить основные идеи «Капитала» К. Маркса на хорошем грузинском языке и в доступной для простого читателя форме, тем более что в заключительной её части автор пришёл к выводу о неизбежной победе пролетарской революции. Арестованный революционер страдал открытой формой туберкулёза, в камере у него шла горлом кровь, поэтому генерал-майор от гвардейской кавалерии И. Н. Свечин, исполнявший обязанности губернатора Тифлиса, с целью не допустить в тюрьме бунта политических заключённых приказал срочно освободить А. Цулукидзе на поруки. Сразу же после этого в доме у смертельно больного марксиста жандармы снова провели обыск.
Демонстранты столкнулись с усиленными полицейскими нарядами, но, несмотря на это, волнения продолжались ещё несколько дней. В ходе подавления беспорядков полицией задержано более 50 человек. Студенты и гимназисты строили баррикады, обстреляли полицейский наряд, в результате чего один из городовых получил серьёзное ранение головы.
26 января 1905 года в Кутаисской губернии был введён особый режим, который регламентировался Положением
