Том 25. Молчание мертвецов. Лотос для мисс Квон - Джеймс Чейз

Мы танцевали до часу ночи, пока Сюзи не сказала, что ей пора баиньки.

Весь вечер в клубе я высматривал Гамильтона Ройса, но не увидел никого, кто хоть отдаленно соответствовал бы моему представлению о нем.

Когда мы выходили из ресторана, я поинтересовался:

— Ройс не участвовал сегодня в шоу? Хотелось бы на него посмотреть.

— Я его не видела. Он не всегда выступает, — голос Сюзи был равнодушен. Она остановилась в вестибюле. — Подождите меня здесь. Я скоро.

Она скрылась в дамском туалете. К этому времени многие уже уезжали, и в вестибюле толпились одевающиеся. Чтобы не мешать, я отошел в сторону и прислонился к стене. Справа от меня начинался коридор, в конце которого я разглядел отделанную дубовыми панелями дверь. Эта крайне внушительная преграда возбудила во мне дремлющее до поры до времени любопытство. Вполне вероятно, что именно за такой дверью и должен был скрываться хозяин кичащегося своей недоступностью клуба «Золотое яблоко». Я попал в этот клуб с единственной целью взглянуть на Гамильтона Ройса, но пока мне не повезло.

Колебался я не более двух секунд. Всегда можно было сказать, что я подумал, будто эта дверь ведет в мужской туалет.

Я быстро оглядел вестибюль. Швейцар углубился в подсчет вечерней выручки, гардеробщики были окружены отбывающими членами клуба, жаждавшими поскорее обрести свои шляпы. Хуан, в глазах которого по-прежнему поблескивала сталь, склонился к уходящему толстому важному господину, несомненно, сенатору. Лакеи на ступенях подъезда подзывали автомобили. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания.

Я незаметно пододвинулся к выходу из коридора и направился к дубовой двери, не спеша и напустив на себя безразличный вид.

Повернул дверную ручку и легонько толкнул дверь. Она открылась внутрь, произведя не больше шума, чем спланировавший на землю лист рододендрона.

Я заглянул в большую, роскошно обставленную комнату: кабинет мужчины, причем мужчины, который может потратить уйму денег на удобства для себя и который не упустил ни малейшей детали, создавая эти удобства.

Не больше доли секунды позволял я себе оглядывать интерьер.

Мое внимание привлекли мужчина и женщина, безмолвно боровшиеся возле камина.

Женщиной была Корнелия Ван Блейк. На красивом, загорелом лице высокого, стройного мужчины бросалась в глаза узкая полоска усов.

Он держал Корнелию так, как во времена немого кино это делал незабвенный Рудольфе Валентино со своими партнершами. Одной рукой он сжал ее запястье, второй — обнял за талию и склонился над ней, пытаясь поймать ее губы своими.

Она старалась освободиться, и, судя по его усилиям, удержать ее было значительно труднее, чем могло показаться с первого взгляда.

Мне всегда казалось, что когда внимание мужчины приковано к женщине, он представляет собой идеальный объект для нападения.

Я не часто встреваю в драку, так как лень мешает мне сделать первый шаг, но когда меня призвали в морскую пехоту, я быстро стал чемпионом батальона в легком весе, правда, лишь из-за того, что находил ежедневные тренировки на ринге менее утомительным занятием, чем постоянные придирки командира батальона, помешанного на боксе. Не размышляя о последствиях, я шагнул в комнату.

Отпустив Корнелию, красавчик обернулся ко мне. Глаза его сверкали от ярости.

Желая помочь усатому побороть смущение, я влепил ему полновесный хук справа в челюсть. Это был неплохой удар, и последствия его оказались весьма пагубными для моего соперника.

Он откинулся назад, стукнулся затылком о столешницу, свалил со стола какие-то дорогие безделушки и сполз на пол поверх осколков.

— Прошу прощения, мадам, что не появился раньше, — обратился я к Корнелии, занятой своим открывавшим плечи платьем, верхний край которого спустился во время борьбы на несколько дюймов от своего первоначального и без того весьма смелого положения.

Она даже не поблагодарила меня.

Мне приходилось в жизни видеть разъяренных женщин, но ни одну из них не сравнить с ней в тот момент. Она была бледна, как свежевыпавший снег, а глаза ее вспыхивали, как горячие угольки в золе. Да, пожалуй, именно так описал бы ее состояние автор викторианского романа.

Она посмотрела сквозь меня, словно я был стеклянный, перевела взгляд на распростершегося на полу человека, который пытался прийти в себя, тряся головой, затем повернулась и вышла из комнаты. Ярость так и кипела в ней. Когда она прошествовала мимо, меня будто ошпарило.

Можно было и передохнуть.

Я вытащил сигарету из стоявшей на столе золотой сигаретницы и закурил. Первая же затяжка заставила меня вздрогнуть. «Абдулла» — египетские сигареты. Чтобы в этом убедиться, я рассмотрел надпись на ней и тут заметил, что поверженный Казанова силится подняться. Я припомнил описание таинственного Генри Рутланда: выше шести футов, худой, загорелый, тонкие усики, на одной руке золотой браслет из колец, на другой — золотые часы на ремешке.

У этого парня на одной руке был золотой браслет, на другой — золотые часы. Даже если не рассматривать орнамент, описание подходило ему как дважды два.

Но вряд ли это был самый подходящий момент, чтобы возложить руку ему на плечо и заявить:

— Генри Рутланд, обвиняю вас…

Пожалуй, наступило время в темпе сматывать удочки, чтобы на досуге обдумать сделанное открытие и решить, какие выгоды из него можно извлечь.

Пока Ройс, шатаясь, вставал, опираясь на стол, я зашагал к двери, но остановился.

Дверь отворилась без звука. В проеме вырос Хуан. Решимость, написанная на его смуглом, злом лице, не предвещала ничего хорошего. Вдобавок в правой руке он держал автоматический пистолет тридцать восьмого калибра. Ствол был направлен мне в живот.

Некоторое время мы любовались друг другом, затем он шагнул в комнату и захлопнул дверь, прислонившись к ней спиной.

Ройс уселся за стол, ощупывая пальцами челюсть. Его глаза выдавали желание разделаться со мной побыстрее.

— Выясни, кто он такой, — впервые услышал я его голос.

Хуан протянул левую руку:

— Лопатник, живо!

Я вынул бумажник и передал ему. Установив, что нельзя одновременно держать меня на прицеле и изучать содержимое бумажника, Хуан опустил пистолет. Тут он явно просчитался. Вдобавок отвел от меня глаза. Либо он был чересчур уверен в себе, либо просто рехнулся. Не теряя времени для точного выяснения этого обстоятельства, я нанес ему апперкот правой в челюсть. Не думаю, что кто-либо еще получал от меня такой удар, как Хуан. Боль электрическим током пронзила мне руку. Вряд ли моему противнику было больнее, чем мне.

Однако, прежде чем тело пострадавшего коснулось ковра, я успел подхватить пистолет и, наставив его на хозяина кабинета, мило улыбнулся.

— Мне кажется, что программа сегодняшнего вечера весьма увлекательна, не так ли?

Он смотрел на меня исподлобья. Его лицо перекосило от бешенства.

— Убирайся отсюда, — его голос был похож на рычание цепного пса.

— Как раз это я и намерен сделать. Если можно, я передам пистолет привратнику. С ним мне будет как-то спокойнее добираться до ворот, — попрощался я и, подняв бумажник, попятился к двери.

Ройс сидел не шевелясь, положив руки на стол. Сквозь загар на лице проступала бледность.

И одно происшествие этого вечера, и другое вряд ли доставили ему большое удовольствие.

Открыв дверь, я проскользнул в коридор и торопливо вышел в вестибюль. Сюзи меня ждала.

— Ради бога, куда вы запропастились? — она была вправе сердиться. — Я уже собралась уезжать без вас.

— Именно так вам и придется сейчас поступить. У меня нет времени объяснять почему. Пусть лакей вызовет вам такси. Я даже не дожидаюсь шляпы.

Я прошел мимо нее к выходу и спустился по ступеням подъезда, чувствуя, что она смотрит мне вслед, от изумления разинув рот.

— Вашу машину, сэр? — проявил свою казенную заботливость швейцар.

— Все в порядке, справлюсь сам, — пробормотал я, проскакивая мимо него, и побежал по аллее туда, где виднелся ряд машин.

Я не знал, как скоро начнет действовать мистер Ройс, но догадывался, что для меня имеет смысл как можно быстрее прорваться мимо охранников, маячивших у входных ворот.

Я нашел «бьюик», сунул доллар служителю и завел мотор. Проезжая на большой скорости по аллее, я вынул пистолет из кармана и забросил его через открытое окно как можно дальше в заросли лавра. Я запомнил, что говорил мне Крид по поводу возможного ареста с оружием без разрешения на право его ношения.

Мысль эта явно оказалась здравой. Как только фары «бьюика» осветили ворота, я увидел, что они закрыты.

У ворот, поджидая меня, молча стояли пара охранников и высокий здоровяк в ковбойской шляпе.

Я затормозил и дал сигнал в надежде, что они откроют ворота. Они этого делать не стали.