Муж в наказание-2. Свобода любой ценой - Лена Лорен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зачем ему это понадобилось? Да чёрт бы знал….
Я нахожу тут только одно объяснение: он сознательно желал запутать всех нас. Его план состоял в том, чтобы ввести нас в заблуждение.
Рифат ведь был в курсе намерений Каплана. Этот старый хрен самолично поведал ему о том, что нуждается в наследнике. Рифат намотал на ус и в результате сделал так, чтобы Каплан выставил вон и Диану, и будущего наследника. Он сделал так, чтобы тот продал её за ненадобностью, ведь по всем документам не она носила наследника, а София. Рифат играючи усадил Каплана в глубокую лужу, а вместе с ним и меня.
Гениально и просто. Каплан купился бы, но план с Назаром сработал куда быстрее. Он оказался намного действенней.
Сколько ещё таких планов припасено у Рифата, стоит только догадываться.
— Эмир? — на пороге дома появляется растрёпанная тётушка Айсу. Спустившись по лестнице, она подлетает ко мне, смыкает в тёплых объятиях, что неловко становится. Поднимает на меня свой добрый взгляд, а за добротой я вижу стоявшие слёзы, которые больно видеть. Знаю ведь, что отчасти я виновник этих слёз. — Сынок, дорогой наш, где ж ты так долго пропадал?
— Здравствуй, родная, — подхватываю её морщинистую руку, к губам подношу, а затем ко лбу своему. — Ну, что ты? Я не пропадал. Я всегда был рядом.
— Как хорошо, что ты наконец-таки явился! Ты же больше не уйдёшь? Не уйдёшь ведь?
— Айсу, ты же знаешь… — с горечью выдыхаю я, потупив взор в землю, как провинившийся.
Мне не хочется расстраивать её, потому я мямлю, ищу подходящие слова, а она слышать меня не желает. По старой привычке женщина обвивает мою руку и тащит за собой в дом, думается мне, прямиком в столовую.
— Ужинать же будешь? — подтверждает мои мысли. Айсу с большим энтузиазмом подносит свои пальцы к губам и чмокает их. — У нас такая баранина на ужин была! Пальчики оближешь! Пойдём, я накормлю теб….
— Спасибо, Айсу, но я не голоден. Мне немного не до этого сейчас, — вынужден оборвать её на полуслове, высвободив свою руку. Женщина нисколько не скрывает своего разочарования, существенно потемнев лицом. — Каплан у себя?
Голова Айсу и плечи никнут. Она вынимает из белоснежного передника платок, комкает его какое-то время, а потом вдруг заходится слезами, утирая платком своё лицо и потухшие глаза.
— Наш старейшина очень плох. Вчера его госпитализировали, — дрожит её голос. Женщина встревожена, а я же, напротив, чувствую облегчение внутри, что сложно передать словами. — Боюсь, ему совсем недолго осталось. Как же мы дальше будем, если хозяин не выкарабкается? Ты оставил нас, теперь Назар…
При упоминании моего братца, этого куска дерьма, кулаки мои непроизвольно сжимаются и кровь вскипает в жилах, превращаясь в бурный поток раскалённой лавы.
— Где он? Назар вернулся? — цежу я сурово, задирая голову вверх, на окна его спальни.
— Нет. Твой брат не появлялся здесь с тех самых пор, — горестно поджимает она губы, высмаркивается в платок.
Айсу не знает всех подробностей о Назаре и о Каплане, но ей и не нужно этого знать, иначе сердце женщины, преданной этой семье, не выдержит.
Назар сбежал, трусливо поджав хвост, как только Рифат заполучил себе Диану, как только они покинули наши владения. Но могу покляться, если когда-нибудь я встречу его (а я встречу его, чего бы мне это ни стоило), то ему уже не удастся прикрыться за наличием семьи. Он ответит за каждое слово, которое мне пришлось произнести, глядя Диане в глаза. Все эти слова я высеку на нём, чтобы они вечность напоминали ему о той гнили, что осела в нём.
— Айсу, лопаты у нас по-прежнему хранятся в сарае? — интересуюсь я, застав тётушку врасплох.
— Лопаты? — в недоумении раскрывает она рот. — Зачем тебе понадобилась лопата в такое позднее время?
— Да так… Цветочки надо кое-какие пересадить. Не волнуйся, можешь возвращаться в дом. Я скоро приду на ужин, — говорю, лишь бы избавиться от чувства вины перед этой доброй и ничего неподозревающей женщиной.
Дожидаюсь, когда она войдёт в дом, следом направляюсь в сарай, где хранится вся садовая утварь.
Найдя лопату, я забрасываю её на плечо. Щёлкаю переключателем на крыльце, чтобы включить уличные фонари по периметру дома, следом шагаю вдоль цветочной аллеи на задний двор.
За домом находится небольшой участок, который прежде никогда и ничем не был засажен, не считая сорняка. Раньше Каплан с бабушкой держали тут домашнюю птицу и скот. Когда бабушки не стало, живность тоже со временем вымерла, а теперь у этого участка имеется совершенно другое предназначение. Более двадцати лет здесь находится ничто иное, как могильник.
Когда мне поведали историю о том, что давным-давно в нашей семье один за другим умерли младенцы, мне было несколько не по себе, а когда мне рассказали, что этих самых младенцев похоронили за нашим домом, то я несколько дней подряд пребывал в шоке, свыкаясь с тем, что всё детство я, можно сказать, ходил по костям. Сделать из собственного двора кладбище — до такого мог додуматься только сумасшедший.
Этот участок ничем не выделяется от всех прочих наших участков. Разве что в определённом месте возложена гранитная плита, утрамбовывающая землю, где покоятся младенцы. Только члены нашей семьи знают, что этот камень стал надгробием для сестры Назара и для сына заблудшей к нам девушки.
Мне дико даже подумать об осквернении. Для того, чтобы докопаться до истины, мне придётся раскопать это место, но никак по-другому мне не узнать всей правды. Мне крайне необходимы доказательства. За столькие годы тела успели разложиться до неузнаваемости, но земля имеет свойство хранить память об усопших. Мне всего-то нужно заглянуть в могильник.
Взявшись за края надгробного камня, я предпринимаю попытку сместить его в сторону. Зараза, неподъёмным оказывается. Поддеваю острием лопаты, приподнимаю край и переваливаю камень кое-как, сдвинув его на достаточное расстояние.
Крепко ухватившись за черенок лопаты, я вонзаю лезвие, полностью погрузив его в твёрдую землю. В воздухе
