Светлые дебри - Waldemar Knat

лбы, молясь богу. Какими бы благими намерениями не мостили свою личную дорогу в свой личный ад.

И вот наступила волшебная ночь.

Лазутчик из местных индейцев таино, которым я иногда отдавал старые ржавые мушкеты, валявшиеся без дела у меня в трюме, отдавал не за просто так, ясный хрен! Они на меня работали. Докладывали обо всех делах, что творились в форте Баракоа. Иногда только мы выходили из своего укрытия и кошмарили у Гаити или Ямайки небольшие купеческие барки, но хорошей добычи почти не было, так… для поддержания штанов…

А я все ждал вестей о своем враге.

И получил их!

Это был лучший день жизни!

Своих парней посадил на безромовую диету, усилил мясной паек, возобновил тренинги и еще месяц гонял их по острову!

Они были готовы.

Из Сантьяго отплывал большой караван галеонов, груженых золотом, серебром, оловом. И вот этим караваном командовал мой старый знакомец!

Хулио Фандиньо.

Командор флота католического величества. Если точнее, он верховный командир эскадры: «capitan de mar» и одновременно «capitan de guerra», Сapitan de guerra Фандиньо ходил на самом большом восьмидесятипушечном военном галеоне «Святой Франциск». Именно там, в его трюмах находился самый важный и самый ценный груз: золото! Никакому другому кораблю Фандиньо не доверил бы золота, только своему! Своей команде. Чтоб под боком.

Это я изначально понимал… Прилежные индейцы даже посчитали – сколько тяжелых ящиков втащили на борт «Святого Франциска» чернокожие рабы.

К отходу все готово, но я совершенно не понимал – как со своей полусотней головорезов смогу захватить военный испанский корабль с полутысячей отборных матросов и солдат? Один к десяти! Это невозможно! Борта галеона укреплены броней против моих слабеньких пушек!

Что испанскому галеону моя шхуна? Как медведю болонка! Атаковать это судно – заведомо идти на смерть! Джонни Пич с сомнением качал головой, когда я по карте изучал расположение испанцев:

– Капитан…

– Джонни, заткнись! Всех нас когда-то кинут за борт как протухший кусок мяса!

– Но зачем раньше времени то?

– Ты хочешь спокойной, сытой старости?

– А кто ж ее не хочет?

– Тогда слушай меня!

– Это же… самоубийство.

– Зачем нужна бедная и и никчемная жизнь под забором особняка какой-нибудь лондонской шлюхи, что живет как придворная дама, сдавая в аренду свой самый ценный орган?

Джонни печально усмехнулся:

– Ты прав, капитан… все там, в столице что-то сдают в аренду, даже офицеры Адмиралтейства…но нам нечего сдавать в аренду.

– Да, это опасно! Я знаю это… и ты знаешь. Но этого пока не знает команда.

Джонни был хорошим, преданным боцманом, упокой господь его душу…

Повезло. После двух суток преследования, судьба послала туман и штиль. Галеоны дрейфовали при спущенных парусах в пределах видимости. «Святой Франциск» в середине их. Просто так не подойти.

Но та ночь оказалась самой удачливой в моей жизни никогда ни до, ни после не было такого фордевинда в моих парусах!

Густой туман клубился в темной, безлунной и беззвездной ночи, пришлось на трех шлюпках, практически наощупь идти в направлении «Святого Франциска», а он вдруг вырос своей громадой из темного, сизого воздуха.

Привязали шлюпки к кормовой части галеона и как можно тише вскарабкались на нижнюю палубу. Дозор нас не слышал, а может быть и спал. Быстро перерезали глотки матросам-дозорным, никто даже не пикнул: мои пятеро ирландцев были лучшими убийцами, которых знал этот свет! Особенно хорош Крик Кеннеди – молнией летал между испанскими идиотами и резал их, как лиса режет кур! Когда двадцать пять солдат и матросов истекали кровью, мои орлы выстроились на нижней и верхней палубах с захваченными испанскими мушкетами, выводя по двое-по трое матросов и офицеров, завязывая руки за спиной их же такелажем, валяющимся тут же, пинком отправляя в трюм.

Тех, кто дергался, успокаивали навсегда, быстро и качественно, так, что у остальных не возникало желаний испытать судьбу…

Солнце еще не показалось на горизонте, время в обрез, погрузили в шлюпки каждому моему молодцу по ящику золота! Каждому! Мне же досталась только одна шкатулка… Но какая шкатулка! И на дне шлюпки лежал с завязанными глазами мой самый ценный приз – командор Фандиньо. «Святой Франциск» уже вовсю полыхал, на соседних испанских судах били рынды, снаряжали помощь, но это давало нам время, чтобы смыться. Два часа мы как бешеные, сменяя друг друга гребли к шхуне. Гребли до кровавых мозолей на грубых матросских ладонях.

И успели. Успели снятся, распустить паруса и смыться, благо, ветер пришел, опять господь оказал нам милость, пока испанцы разбирались со своим горящим флагманом.

Не буду вдаваться в подробности, чтобы не пугать читателей – что я сделал с Фандиньо.

Даже мне в какой-то момент стало страшно.

А в шкатулке я обнаружил то, ради чего стоило жить: необработанные алмазы, изумруды. Еще какие-то камешки. Но команда была рада своему золоту, каждый получил его столько, что потом можно уже остаток дней жить припеваючи.

Мои ребята оказались еще и благородными пиратами: каждый выделил десятую часть своей добычи и принес мне.

Золото и камни – надежно спрятаны.

И вряд ли дождутся своего часа – мне некому их передать, детей я не нажил. Сейчас у меня только болезни и предчувствие смерти. «Зачем тебе это золото и камни, Одноухий Боб?» – часто спрашиваю себя. «Много ли тебе сейчас надо? А ответа не нахожу»

Фидель Кастро сидел на берегу в отвратительном настроении. В полумиле, на рейде болталась в волнах залива яхта "Гранма".

"Черт возьми… где взять эти гребаные доллары? Завтра сюда придет моторная яхта, груженая оружием, а платить нечем! Банкир обманул, сказал, что кризис. Чертов американец не продаст оружие в долг!"

Фидель в бешенстве швырнул булыжник в старинное каменное изваяние святого Франциска, стоявшее тут с незапамятных времен. Каменный святой внезапно раскололся на три части, а мозг Фиделя едва не взорвался от изумления: скульптура оказалась полой, брызнули световые осколки – алмазы, изумруды, рубины. И золотые слитки в основании ног, плотно уложенные.

Теперь судьба кубинской революции решилась окончательно и бесповоротно. Святой Франциск снова отказался от богатства в пользу бедных.

НЕ ОГЛЯДЫВАЙТЕСЬ.

Сегодня, после новогодних каникул был первый день занятий. Нет никакой надобности тащиться в институт, но утром что-то толкнуло в бок. Знатно подавивший подушку накануне студент-режиссер выпускного курса ГИТИСа решил сходить таки на лекцию по советскому праву. Какое советское право можно постичь за семестр по принципу: «две лекции в месяц? Тут, конечно, простое любопытство: Сергей Угрюмов ушел из московского университета аккурат после второго курса и как раз с юридического факультета. По самому что ни на есть собственному желанию, чем вызвал изрядное недоумение у факультетского руководства: был студент Угрюмов весел, схватывал материал на лету, будучи великолепно начитанным и с хорошими, быстрыми мозгами. Декан даже вызвал к себе:

– Э-э-э… Угрюмов! Что случилось? Почему вы вдруг решили нас покинуть?

– Да так… Обстоятельства,