Охота на джокера - Елена Первушина

Чем-то они напоминали Майклу дреймурцев. То ли склонностью к эпатажу, то ли каким-то своеобразным достоинством. Словом, он сам не заметил, как промелькнули три часа.

Только один раз ему пришлось потревожить Риду: когда у самого горизонта что-то вдруг заклубилось, засверкало тысячей искр — живой, дышащий туман.

Дреймурианка пояснила:

— Так выглядит снаружи защитное поле. Там, за горой, городок, рудник и несколько подземных фабрик. Ткацкая, чайная, дары моря, оргпластики.

— Они рядом, а мы их не видим? Забавно. Кстати, Рида, меня мучает еще один не очень тактичный вопрос. Можете не отвечать, если сочтете меня излишне любопытным.

— Попробую. Какой же?

— Откуда взялись джокеры?

Вместо ответа, Рида расхохоталась.

— А вы думаете, я знаю? Нет, к сожалению. У мастеров иллюзий нет ни цехов, ни школ, ни тайного храма. Джокер занятие для одиночки. Я знала только Клода, а кто был его учителем — уже нет. А о происхождении джокеров Клод мне когда-то рассказывал сказку, и мне было этого достаточно. Ту же сказку я потом пересказала Юзефу. Вот и все.

— Не удивительно. Ваше магическое мышление должно было проявить себя. «Ребенку ничего не нужно объяснять, ребенка нужно заклясть», говорили умные люди уже пару сотен лет назад. Ну а эту сказку вы можете мне поведать? Пока я не пойму, кто такие джокеры, боюсь, ни одной толковой мысли родить не смогу.

— Конечно, какой разговор. Это не эзотерика, — Рида устроилась поудобнее, прищурилась, вспоминая. — Итак, в давние-давние времена некую земную колонию захватили инопланетяне. Неизвестно, почему этот возмутительный факт остался неизвестен Земле. Может быть, колония была нелегальной может быть, это был потерянный Корабль-Поколение.

— Корабль Потерянного Поколения?

— Может быть. В четырнадцать лет меня такие подробности не интересовали.

— А как выглядели инопланетяне тоже неизвестно?

— Нет, отчего же. Инопланетяне были человекоподобными, во всяком случае, когда разговаривали с людьми. Были они крупными, массивными и как бы грубо сделанными. Кожа с сероватым оттенком, глаза узкие, взгляд неподвижный. Говорили они на земных языках, но голос у всех был глухой, без интонаций. И, что мне особенно нравилось, тела их излучали не тепло, а холод. Людей, находившихся рядом с ними, все время пробирал озноб.

— Статуи с острова Пасхи, — догадался Майкл.

— Наверно. Итак, они захватили колонию, поселили людей на своей планете, и обратили их в рабство.

— Межзвездные перелеты и рабский труд?

— Рабство было особенное. Инопланетянам, неизвестно почему, требовалось земное искусство. Каждый, кто мог хоть что-то сотворить: картину, статую, мелодию, поэму попадал в элиту рабов. Получал дворец, штат прислуги, гарем и далее по потребностям. Остальные же, лишенные способностей, как раз и составляли эту прислугу.

— Неплохо. Сразу захотелось что-нибудь сочинить.

— Ну, вы с Марией там бы царствовали. Так вот, на планете были и повстанцы.

— В основном из числа прислуги?

— Не уверена. Прислуга тоже не бедствовала. Так что знамя борьбы поднимали идеалисты. А где их больше, в элите или в низах, неизвестно.

— В низах, в низах. Люди искусства все насквозь циники и прагматики.

— Вы скромны. Повстанцы прятались в горах и мечтали построить достаточно мощный передатчик, сообщить Земле о постигшем их несчастье и призвать землян на помощь.

— Неблагодарные.

— Инопланетяне тоже так считали, поэтому они охотились на повстанцев. Но, захватив какой-нибудь поселок, людей не убивали, а просто стирали им память. После чего менее опасных преступников забирали в города, а прочих оставляли в горах, где они, лишенные памяти быстро погибали. И война эта длилась много-много лет.

— Но потом…

— Но потом появился Подкидыш. Когда сказку рассказывал Клод, по вполне понятным причинам Подкидышем была девочка. Когда я пересказывала ее Юзефу, девочка, естественно, превратилась в мальчика. Вам какой вариант?

— Все равно. Можно оба.

— Хорошо. Так вот, однажды, когда инопланетяне (а люди называли их «серокожими») захватили базу повстанцев, среди пленников оказался ребенок. Детей серокожие всегда щадили. Вот и на этот раз они сохранили ему (или ей) жизнь и память, и хотели отправить в город вместе с лишенными памяти повстанцами. Но ребенок ни за что не хотел приближаться к своим людям и, казалось, боялся их не меньше, чем инопланетян. Наверно с ним (с ней) жестоко обращались. И тогда один из серокожих пожалел его (ее).

— И взял с собой.

— Нет. Не так все просто. По их законам он мог взять ребенка только вместо себя. Он так и поступил. Отдал мальчику (девочке) свою память (не спрашивайте как, инопланетные штучки), а сам остался в горах.

— И погиб?

— Да. А Подкидыш вырос (выросла), будучи наполовину человеком, наполовину инопланетянином, и в нем (в ней) проснулись способности мастера иллюзий. Он (она) стал (стала) первым джокером.

— А потом, он (она) встретил (встретила) прекрасного (прекрасную) юношу (девушку)?

— Ни про каких юношей Клод мне не рассказывал. Всех их я потом придумала сама. Просто Подкидыш понял (поняла), что должен (должна) вернуться к людям своей крови.

— Синдром Маугли-Тарзана. И они ее (его) приняли? Не разорвали тут же на тысячу кусков как чужака и перебежчика?

— Не усложняйте. Мне было всего четырнадцать, и это была сказка. Приняли. Не разорвали. Кроме того, джокера не так-то легко разорвать на тысячу кусков, как вы могли заметить. И когда подкидыш увидел (увидела), какие бедствие терпит его (ее) народ, он (она) решил (решила) им помочь.

— Сойди, Моисей. Let my pеоplе go[18]. Все приемыши чудовищно неблагодарны по отношению к своим приемным родителям. Вы не замечали?

— Зов крови. Так вот, отряд повстанцев под его (ее) командованием и под прикрытием его (ее) иллюзий прорвался к межзвездному передатчику инопланетян и послал сигнал на Землю.

— Прилетели земные корабли и распылили инопланетян на атомы?

— Нет. Когда серокожие увидели, что люди тоже способны видеть реальность, творить иллюзии, и управлять силами, формирующими лицо мира, они признали землян равными себе и достойными свободы. Happi end[19].

— Что ж, если эта сказка и ложь, то намек ее вполне понятен.

Море, пока за ним никто не следил, пыталось тайком выбраться на берег. Каждая волна вырастала на мелководье, обламывалась, выпускала перламутровые когти, царапала песок и, не удержавшись, бессильно откатывалась назад. Вода была светлая, белесая. «Белобрысое море» — подумал Майкл.

Обманчиво близко от берега в белой дымке парил небольшой остров.

— Форт Хайра, — сказала Рида.

Крепость повернулась к морю — четырьмя бастионами, к дороге каменными стенами, окружавшими сады. В глубине, в тени деревьев, прятались дома.

Поиски привели путешественников в старый квартал, где одноэтажные каменные домики чередовались с деревянными, изгороди были сплетены из прутьев, а на перекрестках к немалому удовольствию Майкла то и дело попадались колодцы.

Над домом художника поскрипывал, раскинув крылья, белый аист — флюгер.

Рида потерла руки, предвкушая так давно желанную встречу, и толкнула калитку.

Хозяин очень обрадовался их приезду.

Мейнхееру Крашевски Майкл дал на вид лет сорок. Белокурые, поредевшие уже волосы все еще светились венчиком (а, может, точнее было бы «веночком») надо лбом. Лицо было худощавое, строгое, в противовес начавшей уже расплываться фигуре, голос мягкий, глуховатый.

— Вот и увидел я вас, йонгфру Рида. Долго я в вашем доме гостил, а теперь вы ко мне в гости приехали. И вам добро пожаловать, мейнхеер. Я и сам беспокоиться начал — дал обещание мейнхееру Юзефу, а как его теперь исполнишь?

Жена художника, молчаливая, рыжеволосая, пригласила их к столу, но с гостями не осталась: ушла в соседнюю комнату, откуда тут же донесся негромкий стук швейной машинки.

Рида понимающе улыбнулась, стены дома были увешаны ковриками, сшитыми из маленьких кусочков ткани и меха. За стеной, по видимому, изготовлялся сейчас очередной шедевр.

— Стараемся жить в красоте, — пояснил художник, перехватив ее взгляд. — Среди красоты и душа чище делается. Я ведь почему от мейнхеера Юзефа уехал? Не мог там свою работу закончить. Душа, она глупая, привыкла к родному дому, как птица к гнезду. Хорошо у вас было, только чувствую, писать там не могу, халтура выйдет. А я человек честный, если мы обо всем уговорились, и задаток мне заплатили, умру, а все будет как надо. И здесь все картины разом написал. Вам их сейчас с собой упаковать, или потом заберете?

Картины также висели на стенах вперемешку с ковриками и букетами засушенных цветов. На них вздымали мечи воины с пронзительно-синими глазами, вились, падая из-под шлема, золотые кудри дев-воительниц, изгибали кольцами тускло-стальные тела синеглазые драконы.