Сталин. Путь к диктатуре - Абдурахман Авторханов

Так началось рождение новой славы или новой «легенды». Люди создавали себе бога воистину по образу и подобию своему. Именно создавали, а не открывали. При всем напряжении моих скромных способностей и при искреннем желании постичь смысл происходящего — это мне решительно не давалось. Что Сталин как теоретик — пустое место, было мне совершенно ясно. Что его могут сравнивать в этой области с Бухариным только люди, никогда не читавшие ни Сталина, ни Бухарина — было тоже ясно. Но так как здесь сидели не простецы с какой-нибудь Камчатки, а «коммунистические академики» Москвы, надо было искать другого объяснения. Тогда этого объяснения я не находил. Оно далось мне значительно позже.

Та новая «партия в партии», которая выросла за годы после смерти Ленина, нуждалась в новом боге, в таком боге, который, будучи их «образом и подобием», воплощал бы в себе их многогранные интересы — как в одном монолите, их субъективную волю к действию — в собственном лице, их морально-этический нигилизм в политике — в личной аморальности, их жажду к властвованию — в своем бездонном честолюбии. Этим новым людям нужен был новый бог не меньше, чем самому богу нужны были эти люди. Поэтому совершенно не важно, как этот бог будет именоваться — Петров, Иванов или Джугашвили. Им нужен только такой бог, о котором каждый из них может сказать: «Я не Сталин, но в Сталине и я». Чтобы с таким же успехом Сталин мог сказать каждому из своих адептов: «Я не ты, но в тебе и я».

Если бы члены этой новой партии отняли у Сталина все, что принадлежит им, то от Сталина остался бы лишь один Джугашвили, сын грузинского сапожника, который не умеет делать даже сапоги. Понятно, что такой Джугашвили не был бы нужен никому, меньше всего реалисту Кагановичу и фанатику Юдину. В этом смысле Сталин — инструмент среды, а не среда — его инструмент. Это ни в какой мере не означает умаления личных качеств Сталина. Но они не лежали в тех областях, в которых их «находили» его сторонники — в области теории, философии, политэкономии. Они лежали как раз в другой области — в иммунитете Сталина ко всяким теориям, в изумительной мозаике его криминалычых возможностей, в железной целеустремленности его волевого мозга, в абсолютном отсутствии морального тормоза.

Расшифровку этих формулировок я дал в предыдущем изложении. Все это должно явиться ответом на другой совершенно естественный вопрос — почему результат выборов нового бога пришелся именно на Сталина, а не на Троцкого, Зиновьева, Бухарина или какого-нибудь другого «Иванова».

Да, будучи инструментом среды, Сталин жестоко расправляется время от времени и с этой средой, действуя, как он сам признавался, по завету Лассаля: «Партия укрепляется тем, что самоочищается». Но это — самоочищение среды от собственного балласта по «волчьему закону» — здоровые едят слабых, отстающих, ноющих или путающихся между ногами. Поэтому-то и жестокость бога воспринимается средой как величайшая милость. Но поступи бог иначе — он сам будет съеден…

Поражение Бухарина

Поражение Бухарина было уже предопределено, но оно не было бы полным, если бы Бухарину удалось отстоять свои позиции в Коминтерне.

Несколько слов об этой организации. На титульном листе членского билета ВКП(б) до роспуска Коминтерна значилось на самом верху: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» В середине: «Партийный билет». В самом низу: «ВКП(б) — секция Коммунистического Интернационала». Со второго конгресса Коминтерна, когда были приняты знаменитые ленинские «двадцать одно условие» приема и пребывания иностранных партий в Коминтерне, нижние строки советского партбилета были юридическим анахронизмом. Не ВКП(б) была секцией Коминтерна, а сам Коминтерн был секцией ВКП(б), вернее, международным отделом ЦК.

Создание Коминтерна подготавливалось Лениным еще в годы первой войны из кругов так называемых «левых циммервальдцев», куда входили все крайние левые из существующих западных социал-демократических партий. Это были те элементы, которые, подобно русским большевикам и немецким «независимцам» (позднее «спартаковцам»), стояли на интернационалистических позициях и поддерживали ленинский лозунг «превращения империалистической войны в войну гражданскую».

Самые настойчивые попытки Ленина еще во время войны создать «III Коммунистический Интернационал» не имели успеха. Победа большевиков в России в октябре 1917 года резко изменила положение. Теперь были налицо не только политико-моральные условия (победа ленинской тактики и стратегии), но, главное, были налицо условия материальные. С большой настойчивостью и еще с большей гарантией успеха Ленин вновь поставил на повестку дня создание Коминтерна на деньги советской России. По иронии истории получилось как раз противоположное тому, что Троцкий пророчил в 1906 году, когда писал:

«Без прямой государственной поддержки европейского пролетариата русский пролетариат не сможет удержаться у власти и превратить свое временное господство в длительную социалистическую диктатуру».

Ленин доказал обратное — можно создать мировое коммунистическое движение при государственной поддержке коммунистической России.

Весьма показательно, что первое решение создать Коминтерн было принято не ЦК партии, а самим советским парламентом — ВЦИК. Так, 24 декабря 1917 года ВЦИК выносит постановление о посылке за границу делегации (от большевиков Бухарин, Радек, Берзин, Коллонтай; от левых эсеров — Устинов и Натансон) с целью «… предпринять подготовительные шаги к созыву международной конференции представителей левого крыла Интернационала, стоящих на точке зрения советской власти о необходимости борьбы против империалистических правительств внутри каждой из воюющих стран».

Делегации этой, конечно, не удалось пробраться за границу, но в январе-феврале в Петрограде состоялось международное совещание левых, которое постановило:

«Международная социалистическая конференция должна быть создана при следующих условиях:

1. Согласие организаций и партий встать на путь революционной борьбы против „своих“ правительств за немедленный мир.

2. Поддержка Октябрьской революции и Советской власти».

Вот только таким заграничным партиям и кадрам советская власть оказывала щедрую «государственную помощь». Они и являлись одним из резервуаров, откуда большевики черпали людей III Интернационала.

Не менее важным был и другой резервуар Коминтерна, бывшие военнопленные в России: немцы, австрийцы, венгры, румыны, чехи, словаки, болгары и др. Сейчас же после Февральской революции 1917 года большевики повели среди военнопленных энергичную пропаганду «коммунистического воспитания», а после Октябрьской революции из этих групп военнопленных, организованных по языковому принципу, была создана «Федерация иностранных групп» коммунистов при ЦК ВКП(б). В «Федерацию» входило до девяти групп (в том числе и «свободные иностранцы», как, например, «Англо-американская группа»). Она возглавлялась Бела Куном. Этому резервуару коммунизма Ленин придавал исключительное значение. В отчете на VIII съезде партии (1919 год) он говорил: