Воскресный папа (СИ) - Резник Юлия

- И как?

- Никак! В том-то и дело. И вообще отстаньте вы от меня, вспоминать тошно! Да и не в этом дело.

- Ну, ладно. А потом-то, потом? Вы как-то общались?

- Нет! Она уехала на курсы, недавно вышла ко мне в отделение на работу, а там…

А там я ей выносил мозг. Может, поэтому ничего и не сказала? С другой стороны, у нее для этого четыре месяца было. На курсах! И тут меня осенило…

- Она ж мне звонила! Говорила, что у неё ко мне важный разговор, - вскочил, заметался по тесной кухне под удивленными взглядами братьев.

- А потом что?

- А потом отменила встречу.

- Значит, произошло что-то.

- Да что могло произойти?!

- Это тебе лучше знать. То, что заставило её передумать.

- Не знаю. Не было ничего такого.

- Да и фиг с ним. Какая теперь разница? А свидетельство… Будет тебе свидетельство. Ты мне только бумажки собери. Я тебе сброшу список.

- Может, не надо так? – вмешался Тёмка. Мы с Ринатом уставились на младшего, и тот пояснил: - Арине может не понравиться, что вы за ее спиной что-то делаете.

- Ничего. Я ей все объясню.

- И что ты ей объяснишь?

- Что без документов я не мог принимать решения в отношении ребенка, - повел плечами. – Или еще что-нибудь придумаю. Ариша умная. Она поймет.

- Тебе видней. Ты ее лучше знаешь. Ну, и как оно?

- Что?

- Как тебе роль отца? Успел прочувствовать?

Я неуверенно кивнул, вновь вернувшись к тому моменту в палате, когда Машка лежала, выпятив попку в памперсе, у меня на груди.

- Еще не до конца, но успел, да… - и я впервые за этот сумасшедший день улыбнулся. Широко и немного пришибленно. Но от души. – Я – батя.

- А мы дядьки, прикинь, Ринат? Слушай, Мих, а на кого она похожа?

- Не знаю. Она же недоношенная. Маленькая, вот такая… - показал братьям свою ладонь. Машка была не больше. – И все время спит. Ой, я ж могу ее вам показать! Вот, смотрите…

На время Ринат с Артемом воткнулись в телефон, в попытке разглядеть Машку получше. А я, окончательно умаявшись, уснул прямо за столом, подложив под голову руку.

- Э, брат, да ты совсем поплыл. Вставай!

- Зачем?

- Провожу тебя до дивана.

- Домой…

- А домой ты, боюсь, на своих двоих не дойдешь, а на своем горбу такого бугая, как ты, тащить не хочется.

- Мне, между прочим, повезло, что я бугай. У Машки вес в меня - нормальный. А была бы в Аришку… - не договорил. Уснул, едва коснулся щекой подушки, которую Артем заботливо подоткнул мне под голову.

ГЛАВА17

Ариша

Сначала я подумала, что он мне снится. Но резь в глазах, вызванная ярким светом флуоресцентных ламп, заставила меня усомниться в этой, на первый взгляд, здравой мысли. А еще боль… Свет померк. Наверное, я закрыла глаза. Попыталась пошевелиться, но ничего не выходило, и на секунду меня охватила паника. Сжала обручем мою грудь, так что не вздохнуть. И не выдохнуть.

- Ариша… Ариша, ты меня слышишь?

Голос… Сильный. Спокойный. Требовательный. И такой знакомый.

- Да…

Удивительно, как много сил может отнять одно короткое слово.

- Открой глаза. Мне нужно тебя осмотреть…

Открыла. И правда – он. Собранный. Уверенный в себе на двести процентов.

- А у тебя глаза красивые…

Красивые глаза изумленно расширились. И это все, что я успела заметить, прежде чем меня опять утащило в забытье. Последней была мысль – вот я дура. Нашла, на что потратить оставшиеся силы! Ведь нужно было о малышке спросить. А я совсем забыла и почему-то вспомнила об этом только тогда, когда уже стало поздно. Меня охватило глухое отчаяние. Но и его очень быстро слизала тьма.

В следующий раз я пришла в себя уже почти по-настоящему. Не открывая глаз, пошевелила сначала пальцами рук, мысленно спустилась вниз по туловищу. А потом медленно, потому что каждое движение требовало невероятных усилий, накрыла ладонью абсолютно плоский живот. Дернулась, нащупав повязку…

- Тише-тише! Не так резко!

Открыла глаза. Орлов нависал надо мной всей своей мощной фигурой.

- С ребенком… все… хорошо?

- Все прекрасно. Машка… Кило двести. Маленькая, как котенок. Сама задышала сразу. С сосательным все похуже, но она умница. За ней можно наблюдать через специальное приложение. Представляешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Все мое внимание было поглощено тем, что он говорит. Я даже не сразу поняла, что под этот монолог Орлов взялся меня осматривать. Сил хватало только на то, чтобы оставаться в сознании.

Я – мама…

- Сейчас…

- Что?

Я облизала скатившиеся по губам слезы.

- Покажи. Сейчас.

Как врач, я понимала, что мое состояние и состояние малышки просто не позволит нам большего на этом этапе. Только вот так – через экран телефона. Увидеть, но не коснуться. О большем нечего и просить. Я понимала…

Орлов выпрямился. Достал телефон из кармана, что-то там понажимал и склонился надо мной. Сквозь ароматы лекарств и хлорки, наполняющие палату, до меня донесся тонкий едва ощутимый запах его духов. Как что-то из совсем другого мира.

Машенька спала. Я не могла рассмотреть ее в деталях, сколько ни вглядывалась в экран, но мое сердце все равно будто кипятком ошпаривала нежность. И любовь. Чудовищной, непреодолимой силы.

- Почему пеленка голубая? Я такой не покупала-а-а, – расплакалась я, окончательно сбив с толку Орлова.

- Не знаю. Это Тёма с Ринатом купили. И шапку…

Я взглянула на белую шапку с забавным помпоном. К ней у меня почему-то претензий не было.

- А почему не ты?

- А мне некогда, Ариш. Я тут с вами безвылазно сижу.

Плакать захотелось еще сильней. Но больше – спать. И меня опять унесло далеко-далеко.

В третий раз я проснулась в полном одиночестве. Туман в голове рассеялся. Я смогла отчетливо вспомнить предшествующие моему попаданию в больницу события и все, что было потом.

«А мне некогда, Ариш. Я тут с вами безвылазно сижу…» - вот, что сказал Орлов. Означало ли это, что он принял дочь? Наверное… Дрожь облегчения прошла по позвоночнику и сконцентрировалась на кончиках пальцев. Я понимала, что мне теперь многое придется ему объяснить. И согласовать с ним многое. С поправкой на то, что произошло, потому как ни в одном из моих сценариев этого разговора такое и близко предусмотрено не было. Собственно, все мои сценарии как раз основывались на том, что мне ничего… абсолютно ничего от него не надо. Что я сама со всем справлюсь. Чтобы он вдруг не подумал, будто я пытаюсь повесить на него то, чего он никогда не хотел.  А тут… Черт, неплохо было бы узнать, с чем я вообще имею дело. Насколько сильно я пострадала? Сколько времени и денег, которых нет, займет моя реабилитация? И когда я смогу воссоединиться с Машенькой? Хотя бы просто взять ее на руки. Вдоволь ею надышаться…

На глаза опять накатили слезы. Во всем определенно виноваты взбесившиеся гормоны. Еще бы. Такая встряска для организма.

Пока я жалела себя, дверь в палату открылась. Я повернула голову на звук.

- Ариша! Девочка…

- Тётя Надя…

- Господи, солнышко наше. Мы с ума все сходили. Как замечательно, что все хорошо. Как замечательно, господи! А ведь мы могли тебя потерять. Тебя! Машеньку… Врачи спасали. Миша… Ты почему нам не сказала, что он Машенькин отец?! А впрочем, глупости это, потом расскажешь. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?

Тётя Надя подошла к койке, опустилась на стул и принялась целовать мне руки.

- Ну, что вы… Ну, не надо так, тётя Надя… - глотала слезы я. – Я в порядке. Правда. Лучше вы мне расскажите, что у меня в анамнезе. И как Люба с Обри.

- Улетели они, когда все закончилось. Звонят по пять раз на дню, – тётя Надя приложила платочек к глазам. – А этот… как его?

- Анамнез.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Это тебе надо Мишеньку расспросить. Ох, а вот и он, кстати.

Я медленно повернула голову к двери. Орлов осунулся. И как будто похудел.

- Здравствуйте.

- Здравствуй, дорогой. Я вот зашла, дай, думаю, проведаю Аришеньку. Всего на пять минут. Как разрешено. Уже убегаю…