Яромира. Украденная княжна - Виктория Богачева

поползли назад, словно грязные животные, выкрикивая мольбы к Одину, чтобы он защитил их от грозного Бога Ньёрда, явившегося к ним посреди ночи прямо из моря.

Те, кто не до конца залили глаза, конечно, узнали в полуобнаженном мужчине в одних портках и с мечом наперевес конунга Харальда. Девчонка была мгновенно забыта. Те двое из его хирда, дружки Ивара, отпрыгнули подальше, словно это как-то могло их спасти.

— Мы ничего ей не сделали! — заверещали оба, мгновенно вспомнив и приказ, и то, что конунг посулил им, если приказ будет нарушен.

А вот Ивар остался на месте. И мазнул злым взглядом по возникшему из ниоткуда конунгу.

Следом за ним из воды, уже чуть более шумно, на берег ступил и старый кормщик.

— Харальд конунг, — окликнул его кто-то из хирда Трувора: шестеро воинов отделились от его людей и стояли теперь рядом друг с другом. — Какая честь! Уступим тебе право первого с этой рабыней. Только ты уж оставь что-нибудь нам.

Тогда Харальд, наконец, обернулся и посмотрел на девчонку. Впервые внимательно и пристально.

Даже в той, которая выглядела нынче бездомной бродяжкой, в изорванной и грязной одежде, со следами ударов на лице он узнал княжну Яромиру.

Он встретил ее в Альдейгьюборге несколько зим назад, когда гостил у ее отца-конунга. Тогда девчонка была неоперившемся утенком, сейчас же она расцвела в лебедя — он видел это даже сквозь рваные тряпки и грязь.

Заметив что-то во взгляде незнакомого, такого же опасного, как и все прочие, мужчины, Яромира выпрямилась и вскинула голову. Она уже стояла в холодной воде по колено и почти не чувствовала ступней. Оборванный подол поневы, в котором с трудом можно было узнать нарядную, с любовью вышитую одежду, набух и набряк, и тянул ее назад. Она знала, что еще пара шагов, и глубина будет ей уже по пояс, а чуть погодя — по грудь. Плавала она всегда скверно…

Княжна зашарила взглядом по темной поверхности воды. Быть может, утонуть — лучшее решение?..

Яромира решила попытаться еще один раз.

— Я — дочь конунга Ярислейва, — повторила она, стараясь смотреть прямо в глаза человеку, который пугал ее сильнее всех тех, кто загнал ее на берег, словно раненое животное.

Ее сорванный, надломленный голос звучал жалко. Она сама это слышала и закусила губу. Ну, кто же в своем уме поверит какой-то бродяжке? А ведь именно так она и выглядела, после стольких скитаний…

Мужчина показался ей знакомым. Возможно, в другое время и в другом месте она узнала бы его. По одежде и по броне, и по оружию, которое он носил. Но сейчас перед ней, в бледном свете костра, стоял обнаженный по пояс викинг со встрепанными, не убранными после сна волосами. На груди у него были не то выбиты, не то нарисованы чудные узоры, и они приковывали взгляд Яромиры, как бы сильно она ни противилась.

— Я помню тебя, дочь конунга, — когда он заговорил, она не поверила тому, что слышит.

Он говорил с ней на родном языке! Путая слова, с трудом произнося звуки, но на родном языке!

Харальд нахмурился, когда девчонка вздрогнула и покачнулась. Что, она вдруг оглохла?.. Или все же лишилась разума и потому не поняла, что он ей сказал?

— Дочь Ярислейв-конунга? — хищно протянул хирдманин Трувора. Он облизнулся, разглядывая стоявшую в воде княжну. — Я думал, мы нашли себе развлечение на ночь, братья! — провозгласил он и вскинул сжатый кулак. — Но мы отыскали настоящее сокровище! Драгоценная птичка.

По бокам от него послышался смех людей, что пришли вместе с ним.

— Эй, девка, ведаешь ли ты, что твой отец вздумал противиться нашему господину, конунгу конунгов Рёрику? — он сделал несколько шагов в сторону застывшей девушки, и Харальд пошел ему наперерез.

Он сплюнул себе под ноги, услышав про конунга конунгов, и это не осталось незамеченным.

— Сынок… — шепот Олафа донесся до него тишайшим дуновением ветра, и Харальд повел плечами, разгоняя застывшую кровь.

— Как тебя зовут? — спросил он, посмотрев на разговорчивого хирдманина.

— Снорри, — дерзко отозвался тот. — Эта девка — наша добыча, Харальд конунг. Мы нашли ее первой. Она наша и нашего господина Трувора, и его брата господина Рёрика!

Слишком часто хирдманин упоминал ненавистное имя.

Харальд начал звереть.

Он бросил взгляд через плечо: за ним стоял верный Олаф, чуть дальше — Ивар и два щенка. При каждом из них был меч, а вот броню все давно сняли. Он и сам сошел на берег даже без рубахи. И, конечно же, без верного щита.

Хирдманинов Трувора было больше, и вооружены они были лучше.

Но еще никогда в жизни Харальд не отступал. Будь он один против сотни — он бы все равно вышел, если бы чувствовал за собой Правду.

— Никуда не убегай, милая, — Снорри гоготнул и подмигнул княжне, у которой лицо сделалось белым-белым, словно снег на далекой родине викингов. — Мы уж тебя приласкаем. Отцу твоему кусками отправим. Будет впредь знать, как перечить да дерзить господину Рёрику.

Конечно же, после таких слов девчонка рванула в единственную сторону, в которую еще могла: в воду.

Довольно быстро она ушла сперва по пояс, затем по грудь, а затем и вовсе в последний раз оттолкнулась от дна ногами, и поплыла.

Но недолго.

Тяжелая одежда и страх, что подгонял ее, тянули вниз, на дно.

Яромира ушла под воду с головой в считанные мгновения, на берегу никто и дернуться не успел.

* * *

— Вытащи ее! — Харальд круто развернулся и нашел взглядом стоящего позади Олафа.

Он уже не увидел кивка кормщика: к нему с обнаженным мечом, тяжело утопая в песке, бежал Снорри.

— Ты посмел поднять руку на конунга, — изготовившись, Харальд усмехнулся. — Я отрублю ее.

Он видел, что следом за Снорри с места сорвался еще один мужчина. А к тем четверым, что стояли неподвижно, первым бросился уже его племянник Ивар. За спиной конунга раздался громкий плеск: кажется, старый кормщик вошел в воду. Он хотел бы обернуться, но уже не мог: пламя костра тускло блеснуло на лезвии занесенного меча Снорри. Харальд выставил свой, и на песок осыпались высеченные соприкосновением железа о железо искры.

Конунг отбил удар и, вывернув руку, едва не выбил у Снорри меч. Тому пришлось попятиться, чтобы сберечь оружие, а на Харальда уже накинулся второй хирдманин Трувора.