Камень-1. Часть 4. Чистота — залог здоровья. Зачистка, баня и прочая гигиена. - Александр Бельский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фабий, сжавшись пружиной, напряжённо следил за тем, как казнят Юрца. Он, конечно готов был ко всякому, но такое… Этакого пируэта он даже от Рыбачка не ждал. Игорь слегка подвис и засмотрелся — ну, красиво же сработано! И лишь гневный вопль шамана привёл его в чувство. Тут уже Фабий перестал, наконец, тупить и метнулся, не досмотрев всё самое интересное, к старикашке. Он очень боялся, что тело, по которому по-прежнему метались мурашки, подведёт его. На ходу вырвав из-за спины стилет, Игорь с силой вбил жало в правый бок шамана, прямо в его гнилую печень. Фабий двигался и встал так, чтобы не перекрывать Садикову линию огня, но тот то ли выжидал, то ли растерялся, и выстрелов не было. Ну и имп болотный с тобой!
Фабий выдернул стилет, ожидая толчком плеснувшей чёрной крови, и оторопел. Крови не быо, вовсе. Тьфу, мог бы и раньше сообразить, что дело нечисто и без колдунства ну никак не обошлось! Человек, которому вогнали в печень такой кол, в дугу выгибается, а старый хрен даже и не почесался…
Шаман же, уже шагнувший было в сторону Юрца, глухо зарычал и обернулся к Фабию. Глаза его бешено сверкнули, и он начал что-то заунывно бормотать, мелькая пальцами в мудрёных пассах. Только вот Фарберович не стал ждать результата, и стремительно ткнул стилетом в глаз харазцу. Колдун не менее резво увернулся, но Игорь именно этого и ждал. С одной стороны, Фабий успел перенацелить остриё стилета. В глаз-не в глаз, а щёку шаману он распахал знатно. И опять — крови почти не было, словно он не в живую плоть попал, а в глину тыкал. С другой стороны — и это всё тоже было всего лишь отвлекающим манёвром. Перехватив левой рукой большой палец правой руки старикашки, он резким рывком сломал его, и тут же — указательный. Нефиг шаманить! Но вот третий палец колдуну Фабий сломать уже не успел. И вновь — ощущения нашкодившего щенка, взмывшего вверх в наказующей длани. Впрочем, именно к этому Фабий был готов, всё же любой склонен повторять удачные ходы. А вот к чему он не был готов, так это к тому, что, ничтоже сумняшеся, шаман вздёрнул его ввысь покалеченой правой рукой, словно и не замечая ни его сопротивления, ни своих поломанных пальцев. А своей левой старикашка вцепился в стилет. На кой чёрт он ему понадобился при ноже и револьвере за поясом, Игорь так и не понял. Хотя, возможно, босорки и не боятся серебра…
Игорь попытался отсушить шаману правый бицепс. Бесполезно. Тогда — взять правый локоть на рычаг! Или вот тычок сюда, в межключичную впадину! Но каким-то немыслимым образом не удалось ничего, а злокозненный старикашка избежал всех ловушек и ударов. Он, вроде, и не делал ничего, даже почти не двигался. Но удар по бицепсу пришёлся словно в каменную стену, локоть на рычаг не взялся, будто смазанный маслом, а тычок просто не дотянулся, словно у старого паршивца вдруг удлинилась рука. И он уже почти вырвал у Фабия стилет, но вдруг дёрнулся и завопил. У старого гундоса вдруг резко закровила вспоротая щека, а размахайка на боку возле печени мгновенно потемнела. Руке шамана вдруг стало не по силам держать обер-ефрейтора на весу, а его захват ослабел настолько, что Фарберович, чьи ноги уже коснулись земли, вывернулся и от души врезал по шаманьей печени. Лолка! Это она вцепилась в ногу старикашке, и, такое ощущение, что её укус мало того, что был для колдуна болезненнее всех атак Фабия вместе взятых, так ещё и разрушил его неуязвимость. У него закровоточили все нанесённые Игорем раны, а сломанные, но невозможным образом действующие пальцы стали вдруг просто сломанными пальцами. Похоже, что зубы босорки не только рвали плоть старого мерзавца, но и растрепали его колдовскую защиту. А она, эта защита, как теперь стало совершенно очевидно, была чертовски сильна, раз выдержала и несколько выстрелов, и стилет в печень. Старый хрен, однако, и не собирался сдаваться, а тем более помирать, хотя с такой дырой в боку любой нормальный человек уже бы свалился. То ли духи его поддерживали, то ли амулеты, а, может быть, и остатки защиты сберегали. Он мгновенно сообразил, кто для него теперь опаснее, и, отскочив от Фабия, яростно лягнул босорку, а здоровой рукой стал быстро плести кружево какого-то заклятья. Лолка взвизгнула от боли, хотя захвата не расцепляла. Но после второго пинка она всё же не удержалась и отлетела в сторону на несколько шагов. Однако тут же вскочила, и, злобно оскалив длинные зубы, зарычала. Припав к земле, босоркуня вновь нацелилась на шамана. О, теперь она вовсе не напоминала милую некрупную собачку. Шерсть дыбилась стальными иглами, лапы, недлинные, но отчётливо взбугрившиеся мускулами, взрывали землю мощными, на глазах будто бы растущими когтями, а морда, выросшая ещё больше, чем когти и лапы, словно была взята от намного более крупного зверя. И отнюдь не собаки. Было в ней теперь нечто жуткое и инфернальное, особенно страшные, прямо-таки завораживающие глаза, пылающие алым так, что, того и гляди, прожгут насквозь. Ну, и зубов в пасти было больше, чем у акулы.
Тут, наконец, очнулся босоркин батюшка. И очнулся, надо сказать, успешно. Громом небесным дважды шарахнул «Дерринджер». Всё же коротышка 45 калибра лупит будьте нате, а в темноте факел такой, что ой-ой-ой! И ведь не промахнулся гнутый! Чёрной кляксой взбрызнуло в пояснице и, мигом позже, ещё раз, на заднице у шамана. Но! Фабий впервые видел такое «весомо, грубо, зримо». Утрешнее в Карташкином лабазе как-то прошло мимо с точки зрения наблюдения результатов. А тут всё прямо на расстоянии вытянутой руки. Словно и не в колдуна бабахали, а в оборотня, или там вампира. Пули выдавило, вытолкнуло из кровавых кратеров ран в каких-то чёрных, мерзких, словно насквозь гнилых сгустках, а сами раны начали на глазах затягиваться и зарастать. Но всё же это явно сожрало какие-то старикашкины силы. И он точно сделал выводы.
Так же прытко, как и секунды назад, старик опять скакнул кузнечиком, но на этот раз — от Лолки подальше, к Фабию поближе. Всё же старый мерзавец был сильным колдуном. Нельзя сказать, чтобы он был бодр и свеж, но скорость, с которой
