Когда горит огонь - Ханна Грейс

– Молодец, напарник, – Аврора протягивает мне руку. – Мы хорошая команда.

Я хлопаю ладонью по ее руке.

– Ты прекрасно реанимируешь, – добавляет она.

Я слегка улыбаюсь, слушая ее, а она с каждым словом все больше смущается.

– У тебя тоже хорошо получается.

– Жара расплавила мне мозги. Давай перейдем к перевязке. Сначала ты меня перевязывай. – Она качает головой, прижимая руку ко лбу. – Странно звучит, правда?

Смущенная Аврора восхитительна.

– Ага. Молодец, напарница.

Глава 11

Расс

Аврора по-настоящему пьяна, поэтому я снова держусь от нее подальше.

Хотя Ксандер уверял меня, что в прошлом году вожатые пили и им за это ничего не было, я все равно предпочитаю не ввязываться в беспорядочные пьяные игры. Это адская помесь «Правды или действия» и «Я никогда не…» в зависимости от того, с какой стороны костра сидишь.

Нас с Ксандером поселили в один из восьми коттеджей для вожатых, расположенных у озера, благодаря чему я могу наблюдать за остальными, не отрываясь от книги.

Я полюбил читать еще в детстве, когда у отца случалось плохое настроение, поскольку, как и большинство игроков, он ни черта не смыслил в азартных играх. Чтение было самым интересным из нешумных занятий, а я всегда старался не привлекать к себе лишнего внимания, когда отец собирался затеять ссору.

И вот круг замкнулся: я стал взрослым, но чтение по-прежнему уберегает меня от неприятностей.

Знаю, остальные считают меня скучным, но мне пока что нравится в лагере, и, помимо очевидных причин, есть кое-что еще, отчего я не хочу, чтобы меня отправили домой. Я решил не беспокоиться по поводу того, что обо мне думают. И изо всех сил старался внушить себе это в колледже. Стараясь быть самим собой, твержу себе, что половину людей из лагеря, скорее всего, больше никогда не увижу.

Хотя есть один человек, которого я могу встретить в Мейпл-Хиллс. Она сейчас пьет прямо из горлышка и громко смеется. Правда, смех кажется неестественным, больше напоказ. Меня преследует эта мысль об Авроре: какой счастливой она себя выставляет, с широкой улыбкой и громким смехом, и тем не менее все это кажется наигранным.

Я почувствовал себя самым большим идиотом в мире, когда она направилась ко мне – наверное, чтобы пригласить в игру, – а я, разглядев у нее в руках бутылку текилы, развернулся в другую сторону и ушел в свой домик. Потом еще несколько раз замечал, что она смотрит сюда, но, поймав мой взгляд, сразу переключает внимание на игру.

Чтобы размять ноги, я беру с перил бутылку для воды и иду к кулеру, который стоит возле главной лужайки. Так непривычно не волноваться, что можешь наступить на собаку, и я уже скучаю по моим маленьким хвостикам, когда их нет рядом.

Дженна говорит, что быть избранным ими – это честь, и я горжусь. Меня еще никто не ставил на первое место, поэтому держусь за эту честь обеими руками. Даже если меня выбрали собаки.

Я прохожу мимо пустых коттеджей для детей на краю главной лужайки и вдруг слышу шаги на посыпанной гравием дорожке. Меня догоняет Аврора – щеки порозовели, глаза блестят.

– Терпеть не могу бегать. – Она опускает руки на колени, пытаясь восстановить дыхание. – Что ты делаешь?

– Иду за водой. Все хорошо?

Она кивает и выпрямляется, но сразу начинает покачиваться.

– Все прекрасно. Мне нравится моя жизнь.

Не похоже, что такая жизнь ей нравится. Она произносит это невнятно и слишком высоким голосом. Звучит неестественно, и ей явно неловко. Я не знаю, что произошло после дневных тренингов, но, похоже, если она выпьет еще чуть-чуть, разразится пьяными слезами.

– Ты уверена, что все хо…

– Ты к нам не присоединился.

Она спотыкается, но быстро восстанавливает равновесие и подходит ко мне настолько близко, что я могу к ней прикоснуться, если захочу. От нее пахнет дымом костра, и это хорошо после навязчивых воспоминаний об аромате ее шампуня. У нее дрожит нижняя губа, и она резко втягивает воздух.

– Это из-за меня? Я сделала что-то не так?

– Нет. Просто не хотел, чтобы у меня были проблемы из-за алкоголя, – честно объясняю я. – А ты в самом деле пьяна. Тебе следует прилечь. Завтра у нас тренинг по безопасности на воде, и уже поздно.

Она по-прежнему шатается, и я практически слышу, как вращаются шестеренки в ее голове, пробиваясь сквозь туман от текилы.

Вдруг я слышу знакомое позвякивание собачьих ошейников и шорох лап по гравию. Решив не дожидаться человека, который с ними гуляет, быстро хватаю Аврору под руку и тащу в темное место между домиками.

– Кто-то идет, – тихо говорю я, когда она встревоженно смотрит на меня.

Будет очень некстати, если на нас наткнется кто-то помимо этих милых созданий.

Я как можно тише и быстрее перемещаюсь вместе с Авророй в тень, практически неся ее. Она хихикает. Наверняка думает, что это прикольно.

– Прекрати смеяться, – шепчу я.

Она утыкается лицом в мою футболку, пытаясь заглушить смех. Ее усилий недостаточно, и когда у нее вырывается фырканье, я мягко зажимаю ей рот рукой.

– Ш-ш-ш.

Рыбка останавливается на том месте, где только что стояли мы с Авророй, и смотрит в темноту – то есть на нас. Задерживаю дыхание, а сердце колотится так сильно, что я удивлюсь, если Аврора не слышит его стук. Начинаю мысленно сочинять оправдания. Стоять в темном углу наедине с пьяной девушкой гораздо опаснее, чем просто разговаривать с ней. Рыбка тявкает, и, клянусь, в этот момент мое сердце останавливается.

– Не шуми, девочка, – упрекает Дженна и щелкает языком, чтобы щенки шли за ней. – Рыбка, идем.

Она свистит собакам. Я жду, пока не стихает шорох на гравийной дорожке, и наконец снова начинаю дышать.

– Ой, черт! – Я отдергиваю руку от рта Авроры. – Ты меня укусила?

– Ты про меня забыл.

Как будто такое возможно.

– У тебя хорошо получается про меня забывать.

Как я здесь оказался, если так стараюсь держаться в стороне?

– Идем, Эдвард Каллен. Обратно на дорожку, пока меня не решил укусить кто-нибудь покрупнее и пострашнее тебя.

Я веду ее в темноте за обе руки, как ребенка, на освещенную дорожку.

– Расс, мне дурно, – бормочет она.

– Хочешь воды?

Аврора кивает. Не исключено, что ее стошнит прямо на меня. Я подвожу ее к ступенькам домика с вывеской «Еноты», усаживаю и бегу за водой. Возвращаюсь быстро, но Аврора успела побледнеть еще сильнее.

– Мне нехорошо, – стонет она, закрыв лицо руками.

– Не удивительно. Не надо было хлестать