( Не ) пара для губернатора - Анна Жукова

мечтах представляя, что кружусь в нём на каком-нибудь балу. Лёгкое, выгодно подчёркивающее грудь, с льющимся низом. Распустила волосы, слегка подсушив их, оставила ступни босыми.

Выйдя из каюты, я уже почувствовала причудливо переплетённые запахи моря и еды. Меня встретил на палубе матрос, вызвавшийся проводить до кормы.

— Я думал, ты голодная и поторопишься, — шутливо проговорил Иван в свободной белой рубашке с рукавами, закрученными по локоть и в таких же лёгких штанах, встретив меня с букетом, конечно же имея в виду другое, затем медленно, со знанием дела скользнув по мне взглядом, хрипло дополнил, — но моё ожидание того стоило, — отдал цветы.

За ним расположился стол с местными морскими деликатесами и бутылочкой шампанского в ведёрке со льдом. Запах стоял умопомрачительный. А учитывая тот факт, что во мне был лишь бокал вина с обеда, я готова была проглотить слона. Я судорожно сглотнула, боясь, что слюни повиснут до пола.

Ваня заметил и предложил:

— Я так голоден, что съел бы тебя, — взгляд и вправду стал плотоядным, потемнев, и меня вновь бросило в дрожь от воспоминаний в душе, от ярких ощущений.

А он ещё издевался, вновь спросив притворно-шутливо:

— Ты замёрзла, что ли?

Вот ведь гад прекрасно знает, почему я так реагирую, как мастерски подвёл меня к пику, как сделал его ярким, незабываемым для меня, как я почти растаяла перед ним.

Я встряхнула головой и посмотрела на букет розовых пионов и вновь поразилась, где он мог достать их посреди океана. Ох уж этот Беркутов, действительно, видит цель — не видит препятствий!

Усевшись за стол на мягкий диванчик, Иван разлил по широким бокалам шампанское, и я насладилась лёгким фруктовым вкусом, затем едой, оказавшейся настолько изыскано приготовленной, что она практически таяла на моём языке, передавая по рецепторам в мозг сигналы гастрономического удовольствия.

Беркутов расслабился. Он стал совсем другим, оставаясь прежним. Еда, а вернее, сытость, сделала его спокойным хищником. Мысль о том, что мне безумно хотелось видеть его взгляд после разрядки, опалила мои щёки густым румянцем. Если бы он знал, о чём я думаю, довольно бы потирал руки…

Он оказался прекрасным рассказчиком, и я слушала, открыв рот о его путешествиях в разные страны. Я совсем захмелела и повернулась к нему всем корпусом, подложив одну ногу под себя, упёршись рукой о спинку диванчика, не могла взором оторваться от его лица.

— Почему ты не женат? Сейчас? — неожиданно для себя спросила я в его одну из пауз.

Беркутов вздохнул. Тяжело. Мне стало не по себе. И я думала, что он уже не ответит.

— Потому что мне известно на своей шкуре, что ты испытывала, глотая слёзы в моём авто… в Москве.

Мы немного помолчали. Ваня не смотрел на меня, может ему было неудобно, что он вновб вызвал во мне неприятные воспоминания или ему самому было больно. Ему до сих пор было больно! Мужик-кремень, мог быть и весёлым, и сосредоточенным, властным и нежным… А что, если он до сих пор любит бывшую жену и не отпустил память и чувства о ней?

— Я не находил никого подходящего, да и, ещё раз повторюсь, отношения с женщинами, не касавшимися моих чувств, были предпочтительнее… до недавнего времени, — вот теперь он смотрел на меня.

Искренне. Или мне хотелось в это верить? А вдруг и он предаст? Как это сделал Вадим. И мне будет во сто крат больнее, потому что… Что потому что, Лена? Хоть сама для себя признайся… Но нельзя расслабляться.

— Почему? — прошептала я.

И вскрикнула. Иван одним своими медвежьим движением сгрёб меня в охапку и усадил себе на колени. Я попробовала слезть, но мои глаза округлились, когда я почувствовала его напряжённый член между своих распахнутых бёдер.

Одной рукой он держал меня за талию, а вторую на затылке, притянув к своему лицу.

— Чем сильнее ты по мне елозишь, девочка, тем больше шансов, что я возьму тебя прямо здесь и сейчас, — хрипло прошептал он мне прямо в губы.

— А как же… работники яхты? — я ухватывалась за последнюю жалкую попытку не лишиьбся девственности прямо на палубе.

— Они взрослые и хорошо вышколены, — горячо шептал он, и его пальцы отодвинули ластовицу на моих трусиках, цокнул языком, когда я упёрлась в его плечи, — мокрая, насквозь, девочка, мягкая, податливая. Ты же хочешь…

Я не могла врать, ему всё сказало за меня моё тело. Его палец продолжал кружить на моей чувствительной точке, а член подо мной рывками каменел.

Мне не одолеть его. Я могу лишь придумать для него препятствие, чтобы пока он его пройдёт, я бы смогла собрать последние крохи моих принципов, которые в пух и в прах разбивались каждый раз, когда Иван касался меня.

Наши губы встретились и беспощадно терзали друг друга. А затем я перестала сопротивляться и обмякла в его руках. Он с изумлённо поднятой бровью посмотрел прямо в мои глаза. Я потёрлась грудью о него, а Ваня попытался губами поймать острые соски, тонкий материал не скрывал их. Впрочем, как и ткань брюк его эрекцию. Я пахом сделала несколько поступательных движений, заметив, как его скулы заострились, а взгляд заволокло похотью.

— Что-то новенькое… — его ладони легли на ягодицы и почти вдавили меня в него, невыносимо крепкий и ощутимо большой член упирался прямо в меня, препятствием служила лишь тонкая тряпица.

Я соблазнительно улыбнулась и поцеловала его в напряжённую шею. Он с недоверием смотрел на меня, пока я медленно, не отрывая от него своего взгляда, переместила голову к другой стороне его шеи и вновь поцеловала.

— В чём подвох? — спросил он хрипло, непроизвольно двинув бёдрами мне навстречу.

Я целовала его шею, заметив, как он расслабился, ладони вжались в ягодицы. Я медленно от шеи до его паха провела рукой, ощутив его дрожь.

— Леночка, — прошептал он, совсем захрипев.

Тонкая тряпица, не притуплявшая ощущений. Не препятствие. Я легко проникла под брюки. Член лёг в мою руку как послушный пёс, только что хвостиком не вилял. Пульсировавший, увитый крупными венами, красивый, увесистый. Я провела по органу ладонью сверху вниз, сместив кожу на головке, яркой в свете фонариков каплей выступил предэякулят. Я двигала ладонью ещё и ещё, не размыкая нашего визуального контакта.

— Хочу тебя, — прошептал он, потянувшись ко мне, переместив ладони на щёки.

Я не дала ему себя