Последний натиск на восток ч. 2 - Дмитрий Чайка

— А раз понял, то придешь сегодня после отбоя, портки мои постираешь. Усек, малец? Или тебе навешать?

— Усек, — хмуро ответил Святослав.

— Ну, то-то же, — похлопал его по щеке Борич. — Если не придешь, щенок, то конец тебе. Я два раза повторять не стану.

— Гривенник у меня есть, — хмуро ответил Святослав. — Остальное потом отдам, когда батя приедет. Только не надо портки, засмеют меня. Сюда приходи после отбоя, я принесу.

* * *

— Боярин, несчастье у нас, — немолодой воин с порубленной рукой вытянулся перед Хотиславом. Муж, не раз стоявший в пехотном строю, был бледен, как полотно. — Воин Дражко в беду попал. Не знаю я, что делать.

— Что случилось? — поднял на него хмурый взгляд Хотислав.

— Доложил мне малец один, что Борич из седьмой роты над ним глумится, — воин подбирал слова. — Он давно в том замечен, но мы до поры не трогали его. Он слабаков за милю чует, полезный малый. Был…

— Воин Дражко не слабак вроде? — несказанно удивился Хотислав. — Так в чем тогда дело?

— Наглеть Борич начал, — нехотя признался ротный. — Денег приказал принести и портки ему постирать. А иначе, сказал, бабу из него сделает.

— Дела-а-а…, — протянул Хотислав, который впал в глубокую задумчивость. — Думаешь, до беды дело дойдет?

— Непременно дойдет, боярин, — уверено кивнул ротный. — Вот прямо сегодня и дойдет. Печенкой чую. Я этих сорванцов хорошо знаю.

— Значит, быть посему, — невесело усмехнулся Хотислав. — Нельзя нам его от этой беды оградить. Сам он должен справиться. Понимаешь? Сам! Следи в оба глаза. Если княжича упустим, соляная шахта нам за счастье великое покажется.

* * *

Ночь была морозной и лунной. Россыпь ярких звезд на небе говорила, что и завтра тоже мороз будет. И вроде равноденствие уже скоро, а все одно зима не отпускает. Святослав изрядно замерз и теперь приплясывал, дуя на замерзшие ладони. Да где же эта сволочь? Не до утра же его ждать? Он стоял у той же поленницы дров, тайком улизнув из казармы. Скрип снега раздался в оглушительной тишине ночи. Даже собаки в соседней веси не брехали, до того было тихо.

— Чего в темноте стоишь? — недовольно спросил Борич, углядев фигуру Святослава.

— Наставников боюсь, — еле слышно ответил тот. — Иди сюда скорее! Тебя же за милю видно.

— Ну, давай! — протянул ладонь Борич.

— На! — Святослав изо всех сил ударил его ногой в пах, и пятнадцатилетний парень со стоном опустился на снег.

— Су… Сука… Конец тебе! — простонал он.

— Конец? — нехорошо посмотрел на него Святослав. — Лаврик, чего ждешь?

Лучший друг, сияющий улыбкой до ушей, раскрутил полотенце, в которое был завернут камень, и врезал с размаху по голове Борича.

— Не убил? — Айсын, неимоверный красавец по меркам исчезнувшего народа хуни, наклонил к упавшему вытянутую голову. Любящие родители еще в колыбели сдавили его череп дощечками, чтобы никто не мог усомниться в знатности их отпрыска. Он нащупал ниточку пульса на шее. — Живой, гад! Потащили его, парни!

Мальчишки подтащили бесчувственное тело к колоде для колки дров и положили на нее правую руку. Полотенце забили Боричу в рот. Вячко протянул Святославу топор.

— Твой удар, брат. Получи с него за обиду.

— Ха! — выдохнул Святослав и ударил обухом по кисти, превращая ее в крошево.

Короткий задушенный вопль едва вырвался из-под ладони Айсына, который прижал Борича к земле. Тот раскрыл глаза, затуманенные пеленой боли.

— Ты упал, — поигрывая топором, отчетливо сказал Святослав. — Ты пошел в нужник, и упал. Понял, сволочь? Или тебя в колодец бросить?

— Не… Не надо в колодец, — проскулил Борич, наливаясь ужасом Что-то такое увидел он в глазах десятилетнего мальчишки, который в этот момент смотрел на него взглядом взрослого мужа. — Упал я… Не скажу никому…

— Ну, иди тогда, — приказал Святослав. — Чего разлегся?

* * *

— Я богам жертвы принесу, — сказал Хотислав, сдвигая кубки с ротным, которого тоже ощутимо потряхивало. — Овцу! Нет! Быка прикажу зарезать! Чуть ума не лишился, пока из-за этой поленницы смотрел!

— Я, когда попервой со щитом встал, и на меня ляхи налетели, то в штаны надул, — честно признался ротный. — Но сегодня куда страшнее было. Слава богам, пацаны выкрутились. Молодцы, ничего не скажешь. Будет толк. А, боярин? Что думаешь?

— Пей, давай, — мрачно захрустел капустой Хотислав. — Вторая бутыль пошла, а я еще ни в одном глазу. Ты как хочешь, я сегодня в дрова буду. Да, и завтра, наверное, тоже. Может, хоть тогда отпустит.

Глава 31

Конец марта 631 года. Паннонская степь.

— Великие боги, до чего мы дошли? — старики неодобрительно качали головами, видя подобное непотребство. — Молодежь старые обычаи рушит!

Творилось немыслимое! Хан племени консуяр хочет завести себе мануфактуру! Воин и потомок воинов становится презренным торгашом! Видно, небо скоро упадет на землю. Многое изменилось в степи за последние годы. Так много, словно и не было прежней жизни, при старых каганах. Отважные батыры, вместо того, чтобы с молодецким свистом ловить трусливых словен арканом, вместо того, чтобы грабить ромейские города, вместо того, чтобы идти в дальние походы, теперь охраняют караваны, ловят землепашцев в чужих землях и привозят домой чеканное серебро вместо добычи. Впрочем, князь частенько ходит на ляшские племена, беря с собой пять-шесть сотен всадников. Больше ему не нужно.

Хан Бакай, поговорив как-то с князем, приехал домой в задумчивости. Он из молодых был, и получил власть от старого отца, что уже восседал на кипе ковров, словно кукла. У него тряслась голова и выпали зубы, а бог Тенгри все никак не хотел забрать его к себе на небеса. И вот Бакай, отринув старые обычаи, стал первым из ханов, кто посадил свой народ на землю. Не было больше нужды кочевать вместе со стадом, спокойно стало в степи. Пастух и пара мальчишек уходили со скотом на пастбища, пока их семьи строили себе новые дома. Бескрайняя, казалось бы, степь была поделена между племенами. Каждая балка, каждый ручеек имел своего хозяина, но теперь за все это роды и племена не бились, как раньше. Неподъемная вира грозила тому роду, что нарушит закон. Все ханы, поклявшись Великим Небом, сказали, что сообща покарают отступника, выдав его голову князю Самославу. С тех пор в степи установился мир.

Так уж вышло, что извечные враги стали теперь больше, чем друзья. Они стали торговыми партнерами. Степняки везли шерсть в городок Драгомиров и в мораванскую Вену, а оттуда получали ткани по хорошей цене. Из словенских земель везли оружие, а