Самосбор - Олег Сергеевич Савощик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они выбираются в мир живых – однорукий мужчина с безумным взглядом и маленький чумазый мальчик. Вместе они идут к привычным запахам, родному электрическому свету и гаму десятков голосов. Многие квартиры открыты, все куда-то спешат, и пока их никто не замечает.
К столу, вынесенному на середину центрального коридора, тянется очередь. За ним сидит Крысяев-младший в окружении двух бойцов. Перед ним кипы бумаг – жители подходят к нему и что-то подписывают. Кто-то громко возмущается, бойцы отбирают у него бумажки и отправляют в конец очереди. Семейство Крысяевых обогащается. Лысый человек за столом – единственный сын Председателя совета директоров Департамента расселения и благоустройства Соединенных Блоков.
Петр не думает об этом, пока держит мальчика за руку, проходя между снующих туда-сюда людей. Он представляет, как слабовольный подбородок сержанта случайно ломается в двух местах. А лучше в трех.
Сержант замечает его слишком поздно. Он пытается встать, когда кулак капитана входит ему в челюсть. Во внезапной тишине слышится хруст сломанных костей. Петр кровожадно улыбается и вторым ударом ломает Крысяеву нос.
– Отправьте мальчишку в санчасть немедленно, тест на заражение отрицательный. И этого тоже захватите.
Петр выглядит как человек, прошедший через ад. Он говорит отрывисто и четко, как привык на службе, и опешившие охранники тут же бросаются выполнять поручение капитана, подхватив под руки завывающего Крысяева. Они с почтением смотрят на обрубок руки легендарного бойца, который вернулся из аномалии живым.
Высокий мужчина с изможденным лицом садится за стол и понимает, как же он задолбался.
Через час, когда он возвращается в квартиру № 16, дыры в полу уже нет.
* * *Новая Матерь забирается на белый фаянсовый трон и осматривает свои владения. Вместе с Древней Матерью умер и прежний культ. Здесь она построит новый Храм, именно сюда будут стягиваться ее адепты со всех блоков. Прочные бетонные нити ткут по ее приказу прихотливые узоры новых лестниц, анфилад, лабиринтов и потолков. Она раскрасит их голубым.
В глубоких подземельях бесконечного лабиринта зарождается новый культ, который еще не имеет названия. Юная послушница открывает собственную дверь и начинает свое паломничество. Ей предстоит долгий путь, но в лабиринт ведет множество ходов, и все они приводят к Матери. Она будет верно служить ей во имя великого Бетоноворота.
Перестройка завершена. Начинается новый гигацикл.
Слуга народа
Олег Савощик
– Двести тридцать восьмой? – спросил Лев Николаевич, доставая из кармана зеркальце.
– Седьмой. – Митяй вдавил кнопку нужного этажа. – Тридцать восьмой залит пенобетоном.
Сошлись створки лифта, зашуршали тросы. Лев Николаевич крутил свое отражение, то вытягивая руку, то поднося зеркальце к самому лицу. С исцарапанной поверхности на него смотрел гладковыбритый, лысеющий гражданин в коричневом пиджаке и красном галстуке в золотую полоску. Он слегка расслабил узел на шее, поправил ворот белой рубашки.
Все же хорош! Как и подобает важному человеку «сверху».
– Славный этаж, шестнадцать квартир, – оскалился Митяй.
– Последний в этом блоке, – строго сказал Лев Николаевич. – И идем дальше.
– Ладно-ладно.
Лев вытер носовым платком блестящий нос. Подумать только – не первый день замужем, как говорится, а тревожность возвращается каждый раз, стоит за спиной в полный рост, давит на плечи тяжелыми лапами.
На этаже их ждали. Несколько мужчин курили, прислонившись к стене рядом с аппаратом выдачи пайков. Две женщины в одинаковых серых платьях до колен что-то увлеченно обсуждали на лестнице. Смолкли, едва разошлись створки лифта.
Лев Николаевич сделал глубокий вдох, на мгновение прикрыв глаза, расправил плечи. Прошелся вразвалочку.
– Это все? – спросил он у жильцов.
Мужики замялись, не зная, куда девать глаза, давили окурки между пальцев. Самый смелый вышел вперед в расстегнутой гимнастерке.
– Так сейчас подтянутся. – Он протянул руку. – Эт самое… Рады приветствовать.
Лев Николаевич лениво пожал мозолистую ладонь. Митяй держался по правое плечо, сложив руки перед собой и поджав губы. Всем видом демонстрировал серьезность.
Лев похлопал себя по карманам, натянул на лицо выражение удивленной досады.
– Надо же, курево в дороге кончилось. Не угостите, раз мы все равно ждем?
Гимнастерка закивал, протянул гостю папиросу из мятой пачки. С третьего раза зажег спичку, поднес огня.
Не успел Лев Николаевич докурить, как на площадке перед лифтом стало тесно. Набралось не меньше двадцати человек: усталые после смены работяги в заляпанных комбинезонах, парочка стариков, несколько подростков. Какая-то женщина даже пришла с ребенком на руках.
– Товарищи! – Лев достал из пиджака документ в красной обложке, поднял над головой. – Я здесь по поручению Партии. Мы, слуги народа, стремимся быть ближе к простым гражданам. И, как ваши слуги, мы готовы…
Его голос отражался от серых стен, разливался эхом по коридорам. Во время заготовленной речи Лев всматривался в лица собравшихся. Любопытство, немного удивления, совсем капля надежды… Всё на месте. И ничего лишнего.
– …с трудовыми коллективами, с матерями, с пенсионерами, с нашей молодежью. Проложим путь к светлому будущему вместе, товарищи! – Лев Николаевич снова потряс «корочкой» для убедительности. – Теперь ваша очередь. Давайте, не стесняйтесь! Обещаю всех выслушать.
– Дед у меня храпит, – сказал старуха из толпы, близоруко щурясь.
– Опять ты, карга, мелешь, – одернул ее один из жильцов. – Помер дед твой…
– Так храпит же!
– Так и запишем, – сказал Лев Николаевич. – Бабке – нового деда!
По лицам прошлись улыбки, расслабили невидимые узлы.
– Так это… – Самым смелым вновь оказался мужик в гимнастерке. – Герма в соседний блок никуда не годится. Уплотнитель в труху износился. И еще… темень что на этаже, что на лестницах, глаз выколи! А заявка на лампочки в службе Быта уже который месяц пролеживает.
Его соседи одобрительно закивали.
– Ты записывай, Дмитрий, записывай. – Лев Николаевич кивнул помощнику и оглянулся: по коридорам действительно ходить можно было разве что на ощупь.
Заскрипел карандаш, в толстом блокноте появилась новая запись.
– Дневные лимиты на воду опять порезали…
– На распределителях очереди…
– Кран течет, прокладок не достать…
– Ликвидаторы все потолки огнеметами закоптили, побелить бы…
– Хулиганы из соседнего блока кнопки лифта жгут…
– Талоны на производстве опять задержали…
Лев Николаевич внимательно слушал жильцов и кивал.
– Непорядок. – Он цокал языком, качал головой, разок даже ударил себя в грудь. – Разберемся. Решим. Возьму на личный контроль!
Митяй продолжал писать.
Лев Николаевич не сразу приметил женщину, что стояла, прислонившись к стене. Ей единственной нечего было сказать, или она ждала, пока выскажутся другие. Серая блузка, застегнутая под самое горло, каштановые волосы собраны в короткий хвост. И взгляд, под которым тесно в груди и хочется прокашляться.
Она узнала его? Как? Лев Николаевич промокнул лицо платком.
Невозможно. У них здесь не может быть знакомых, слишком далеко забрались.
– Давай дальше, – придвинулся Митяй, шепнул на ухо. – А то разошлись они что-то.
– Товарищи! Товарищи, прошу вашего внимания! – Лев Николаевич показал раскрытые ладони. – На повестке дня у нас еще один важный вопрос. А именно поддельные талоны.
Жильцы удивленно переглядывались, прятали руки в карманах. В заднем ряду охнула женщина
