Темный трубач - Андрэ Нортон

Я включил одно из защитных устройств машины. Мы ничего не почувствовали, но животные, поедавшие плоды, казалось, сошли сума. Птицы взлетели, некоторые при этом столкнулись. Четвероногие — те, что были в состоянии, убегали как могли быстро, уносились в разные стороны от машины, как будто она взорвалась.

Истробен задрожал, но остался на месте. Видно было, каких усилий это ему стоило. Пасть его раскрылась, должно быть, в крике, но в нашем поле мы его не слышали и не знали, крик ли это боли или гнева. Потом он опустился на четвереньки и, пьяно пошатываясь, двинулся в кусты.

— Что ты сделал? — спросил Тед.

— Включил ультразвук — им отгоняют животных.

Гита, сжав руку в кулак, ударила меня по плечу.

— Ты не должен был! — закричала она. — Он не хотел повредить нам. Он хотел, чтобы мы что-то сделали…

Я, не слушая её, увеличил скорость; мне хотелось побыстрее выбраться из кустов. Мы выехали на ровное место, покрытое свежей растительностью, какой мы не видели уже много часов. Причина этого сразу же стала ясна: фонтан на площадке, вода из него струилась в небольшой бассейн или пруд, а оттуда по вымощенному камнями руслу скрывалась среди влаголюбивой растительности.

За фонтаном находился ещё один искусно сооружённый дом, сливавшийся с местностью. А за ним — необычная скала, давшая имя станции, — она действительно напоминала рог гура, здесь даже выступали спиральные наросты, какие бывают у взрослых самцов.

Мы так неожиданно оказались в открытом месте, что у меня не было времени прятаться и разведывать, как я хотел. Но никаких признаков жизни не было видно, а на стоянке транспорта пусто, даже наземных машин нет. Я отключил поле, и мир немедленно наполнился звуками. Смешанный шум — стоны, крики, время от времени рычание — всё это, казалось, шло от дома.

— Что это? — Аннет держала станнер наготове.

Я собирался открыть дверцу, но заколебался. Шум в таких масштабах означал что-то необычное, что-то дурное. Но я не замечал никакого движения.

— Вир, истробен… — привлекла моё внимание Гита, потянув за руку.

Я посмотрел, куда она показывала. Животное, пытавшееся противостоять ультразвуку, или его двойник, ковыляло из ягодных кустов. Глаза его были полузакрыты; оно качало головой из стороны в сторону, как будто его оглушили. Но оно упрямо держалось на лапах и миновало нас, направляясь к дому. При этом оно тоже издавало звук, что-то вроде ворчания. Крики в доме стали стихать.

— Вир, посмотри! Он снова нас зовёт.

Зверь добрался до фонтана и стоял там, полуоткрыв пасть: движения, видно, стоили ему немалых усилий. Он поднял переднюю лапу и сделал неуклюжий манящий жест. Больше отказываться было нельзя. Да я и не мог. Но, выходя из машины со станнером наготове, отдал категорический приказ:

— Никто больше не выходит. Закройте дверь за мной и ждите, пока я не дам знак. Если я вскоре не появлюсь, уезжайте…

Я не дал им времени на протесты, просто захлопнул дверь и осторожно двинулся к фонтану. Истробен, увидев, что я иду к нему, казалось, был доволен. Он повернулся и пошёл, но не к дому, как я ожидал, а направо. Я последовал за ним.

Тут я увидел начало трагедии. Должно быть перед самым ударом, опустошившим наш мир, сюда доставили партию мутантов из какой-то лаборатории. Их разместили в клетках, чтобы постепенно выпускать в заповедники, и потом, очевидно, забыли. Без пищи, без воды. Лежавшие неподвижно туши свидетельствовали, что многим животным помощь уже не потребуется. Истробен согнулся, носом прижавшись к проволочной сетке. В клетке на боку лежал другой истробен. При виде товарища он попытался поднять голову, но не смог.

Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что опасности для нас здесь нет, но сделать нужно много. Я окликнул ребят, и вскоре мы открывали клетки и носили корм из контейнеров, стоявших поблизости. Эти контейнеры служили добавочной пыткой для пленников, так же как и вода из фонтана.

Многие из лежавших были ещё живы, и мы занялись ими. Те, что первыми пришли в себя, отправились вниз по склону холма в дикие места заповедника. Остальных мы оставили в клетках с открытыми дверцами, с запасом воды и пищи. Они будут постепенно приходить в себя. Пять животных погибли.

Дом стоял пустым. И в нём те же следы спешки, что и в штаб-квартире рейнджеров. Должно быть, крайняя необходимость вызвала людей, иначе они бы не оставили животных без присмотра. Значит, людей специально собрали в Фихолме, где они и погибли. Единственное объяснение, пришедшее мне в голову.

В доме мёртвых не было, поэтому мы с радостью заняли его; но помещение предназначалось всего лишь для одного-двух человек, и нам было тесно. Меня больше всего обрадовала находка подзаряжающего устройства на стене у посадочной площадки. Мы можем провести здесь день или больше и полностью восстановить запас энергии машины. Я надеялся, что она еще послужит нам.

Я рассматривал подзаряжающее устройство, стараясь вспомнить все необходимые действия. Подошла Гита.

— Вир, эти животные — все мутанты?

— Думаю, да.

— А насколько они разумны?

Я пожал плечами. Это невозможно оценить без лабораторных записей. Истробен, несомненно, проявил разум, пытаясь привлечь наше внимание к заключенному в клетке. Мы все, конечно, слышали рассказы о звериных отрядах — животных, работавших вместе и под руководством обученных людей. Рассказывали и об использовании их в войне. Животные действовали и на вновь открытых планетах: у них чувства гораздо острее. Но не все мутанты обладали телепатией, а это было необходимо в работе с ними.

В клетках находились двадцать животных пятнадцати различных пород; некоторые были мне совершенно незнакомы. Пять погибли, среди них два — незнакомых. Оставшиеся в живых разбредутся по заповеднику, но испытания, для которых они предназначались, никогда не будут проведены. Я желал им добра, но решил, что нас они больше не касаются.

— Не знаю, — ответил я на вопрос Гиты. — Может, их сюда и прислали, чтобы проверить, на что они способны, — продолжал я, распутывая проводку.

— Они опасны?

— Нет. Это было предусмотрено. О себе могут позаботиться, но они не агрессивны. Нормальные животные — дикие — не привыкшие к человеку. Некоторые районы заповедников нельзя посещать без искажающего поля и ультразвука.

— А тот бородавочник?

В первое мгновение я не понял, о чём она говорит: это было уже далёким прошлым.

— Какой?

— Которого мы видели у коммуникатора. Вир, это был мутант?

— Всё возможно…

Она энергично кивнула.

— Знаешь, когда командующий улетел и все говорили, что покончили с военными проектами, многие лаборатории больше не докладывали в центр о своих работах.

Верно. Но при чём тут бородавочник? Я спросил её об этом.

— Не знаю. Но Прита продолжает вспоминать о нём. Она говорит, что он следил за нами, что мы ему не понравились…

— Даже если так, а я в это не верю, — ответил я, — это животное за горами на севере и далеко от любого поселка. Оно нам не опасно.

— Но, Вир, если все… — она заколебалась, потом продолжала, — если все, кроме нас, мертвы, мутанты могут стать разумным населением планеты.

Возможно, но пока об этом можно не думать.

— Мы не знаем, все ли мертвы, — решительно ответил я. — Завтра отправимся на разведку. Как только найдём подходящую тропу, двинемся в путь. И скоро ты будешь дома.

— Не хочу, Вир. Если Кинвет похож на Фихолм…

— Приближается зима. Мы должны вернуться до того, как закроется перевал, — продолжал я, как бы не услышав её.

Я не знал, что ей ответить: я чувствовал то же самое. Лучше перезимовать в Батте или в каком-нибудь пункте рейнджеров, чем возвращаться в мёртвый Кинвет. Нельзя привести детей в город, полный призраков, и оставить их там. Не все родители были так далеки от детей, как Аренсы. Те, у кого были близкие отношения с родителями, не должны увидеть, что с ними случилось, если Кинвет постигла судьба Фихолма.

— Вир, смотри! — она схватила меня за руку и показала на Гурий Рог.

Скала использовалась рейнджерами как наблюдательный пункт: оттуда открывался прекрасный вид на окружающую местность. Незадолго до этого я велел Теду туда подняться, и теперь он яростно размахивал руками, указывая на север. Я знаком велел ему спускаться, а сам побежал к подножию скалы.

— Флиттер… разбился… на холме к северу… — он тяжело дышал. — Горит!

Тот, что пролетал над нами накануне? Разбился и горит мало надежды спасти экипаж.

— Сабиан, медицинскую сумку! — За нами стояла Аннет. — Тед, мы сможем добраться туда на машине?

Тед с сомнением покачал головой:

— Не знаю, там очень круто. Но можно вскарабкаться…

— Куда это вы направляетесь? — спросил я.

— Люди на борту! — Аннет смотрела на меня так, будто у меня выросли рога бородавочника. — Они ранены. Надо торопиться!