Том 2 - Агата Кристи

– Похоже. Пожалуй, самое лучшее – обратиться к этому инспектору Нарракоту. Нам самим не добраться до американского издателя, который сейчас где-нибудь на борту «Мавритании» или «Беренгарии»[22]. Пусть полиция поработает.

– Боже мой! Если подтвердится, это будет сенсация! – воскликнул Эндерби. – А раз так, то, я думаю, «Дейли уайер» может предложить мне не менее чем…

Эмили безжалостно нарушила его честолюбивые мечты:

– Однако нам не следует терять голову и пускать все остальное на самотек. Я еду в Эксетер. Думаю, что вернусь не ранее чем завтра. А для тебя у меня есть дело.

– И что это за дело?

– А вот… – И Эмили описала свой визит к Уиллетам и привела странную подслушанную фразу. – Нам нужно точно знать, что произойдет сегодня вечером. Что-то тут не так.

– Действительно, странно!

– Ну вот видишь. И еще одно: конечно, может быть, это совпадение, а может, и нет. Заметь, что слуги все внезапно ушли. Что-то необычное произойдет там сегодня, и тебе надо быть начеку и установить что.

– Ты хочешь сказать, что мне всю ночь предстоит продрожать под кустом?

– Ну ты же не против? Настоящий журналист ведь всегда готов пострадать за правое дело.

– Кто это тебе сказал?

– Неважно кто, важно, что я это знаю. Так ты займешься этим?

– Разумеется. Я ведь тоже не хочу что-нибудь прозевать, – сказал Чарлз. – Раз в Ситтафорд-хаусе сегодня должно что-то произойти, я буду там.

Тут Эмили рассказала ему о багажном ярлыке.

– Любопытно, – сказал мистер Эндерби. – Ведь в Австралии живет третий Пирсон, а? Самый молодой. Не то чтобы это что-то значило, но ведь, может быть, и существует какая-то связь.

– Ну вот, пожалуй, и все, – сказала Эмили. – А чем можешь порадовать меня ты?

– Хм, – сказал Чарлз. – Есть у меня тут одно соображение.

– Какое?

– А ты не рассердишься?

– Думаю, что нет. То есть я постараюсь выслушать тебя терпеливо и внимательно.

– Ну, дело в том… – начал Чарлз Эндерби, с сомнением поглядывая на нее. – Пойми, я не хочу никого обидеть. Словом, не думаешь ли ты, что судьба твоего молодца зависит от истинной правды?

– Ты хочешь сказать, что убил все-таки он? Но я уже говорила тебе с самого начала, что это вполне естественная точка зрения, но нам с тобой надо исходить из предположения, что он не убивал.

– Я не об этом, – ответил Эндерби. – Я тоже исхожу из предположения, что убил не он. Но вот насколько далеко то, что он рассказал, от того, что произошло на самом деле? Он сказал, что пришел к дяде, поговорил с ним и оставил его в добром здравии.

– Да.

– А не думаешь ли ты, что он мог прийти и застать дядю уже мертвым? Я допускаю, что он мог испугаться и побоялся говорить об этом.

Чарлз не без колебаний излагал свою теорию и с облегчением заметил, что Эмили не проявила признаков гнева. Она лишь чуть нахмурилась, задумчиво сдвинула брови.

– Я не собираюсь возражать, – сказала она. – Все может быть. Мне это раньше не приходило в голову. Я знаю, что Джим не способен убить, но испугаться, глупо соврать, а потом держаться за свое вранье – это он может.

– Плохо, что нельзя пойти и спросить его об этом. Ведь свидание с ним с глазу на глаз не разрешат.

– Я могу поручить мистеру Дакрсу сходить к нему, – сказала Эмили. – С адвокатом разговаривают без свидетелей. Сложность в том, что Джим ужасно упрямый: сказав что-либо однажды, он будет придерживаться своей версии.

– А это моя версия, и я буду придерживаться ее.

– Я рада, Чарлз, что ты напомнил мне о такой возможности, мне это в голову не приходило. Мы искали того, кто пришел после него, а если это произошло до?..

Она остановилась, запутавшись в мыслях. Две совершенно различные теории вели в разные стороны. Одна предложена мистером Рикрофтом, и в ней ссора Джима с дядей была определяющим моментом. И вот – другая, по которой выходило, что Джим тут совершенно ни при чем. Эмили чувствовала, что прежде всего надо повидать врача, который первым осматривал тело. Если бы оказалось, что Тревильян мог быть убит, скажем, в четыре часа, это могло бы существенно изменить вопрос об алиби. Во-вторых, надо было потребовать от мистера Дакрса самым решительным образом убедить своего клиента в абсолютной необходимости говорить по этому пункту правду.

Она поднялась с кровати.

– Ну, – сказала она, – лучше подумай, как мне добраться до Экземптона. У кого-то в кузнице есть машина. Кажется, прескверная. Но, может быть, сходишь все-таки, договоришься? Сразу после обеда я и тронусь. Есть поезд на Эксетер в три десять. Это позволит мне сначала повидаться с врачом. Который час?

– Половина первого, – ответил мистер Эндерби, взглянув на часы.

– Тогда пойдем вместе договариваться насчет машины, – сказала Эмили. – Мне, правда, надо еще кое-что сделать до отъезда из Ситтафорда.

– Что же?

– Посетить мистера Дюка. Это единственный участник столоверчения, с которым я не виделась.

– Мы будем идти мимо его коттеджа по пути в кузницу.

Коттедж мистера Дюка был последним в ряду. Эмили отодвинула щеколду на калитке, и они пошли по дорожке. А затем произошло нечто удивительное: открылась дверь, и из дома вышел человек. Этим человеком оказался инспектор Нарракот.

Он был изумлен. И Эмили, сколь высокого мнения о себе она ни была, смутилась. Впрочем, она тут же изменила свои намерения.

– Я так рада видеть вас, инспектор, – сказала она. – Я бы хотела, если можно, поговорить с вами кое о чем.

– С удовольствием, мисс Трефусис. – Он вынул часы. – Но, боюсь, вам придется быть очень краткой. Меня ждет машина. Я срочно возвращаюсь в Экземптон.

– Вот удача-то! – воскликнула Эмили. – Вы, может быть, подвезете меня, инспектор?

Инспектор довольно сухо ответил, что рад оказать ей услугу.

– Ты бы сходил за моим чемоданом, Чарлз, – сказала Эмили. – Он у меня уже приготовлен.

Чарлз немедленно удалился.

– Совершенно не ожидал встретить вас здесь, мисс Трефусис, – сказал инспектор Нарракот.

– Я же сказала «au revoir», – напомнила ему Эмили.

– Я тогда не придал этому значения.

– Вы слишком долго не придаете мне значения, – прямо сказала ему Эмили. – И знаете, инспектор, ведь вы ошиблись. Джим не тот человек, который вам нужен.

– Неужели?

– К тому же, инспектор, я вижу, что в глубине души вы согласны со мной.

– Почему вы так думаете, мисс Трефусис?

– Что вы делали у мистера Дюка? – вопросом на вопрос ответила Эмили.

Нарракот был явно смущен, а Эмили продолжала:

– Вы сомневаетесь, инспектор, вот в чем дело, сомневаетесь. Вы думали, что схватили того, кого надо, но сами в этом не уверены и поэтому еще что-то выясняете. Ну а у меня есть кое-что, что может вам помочь. Я расскажу вам по пути в Экземптон.

Послышались шаги, и появился Ронни Гарфилд. Выглядел он как школьник, прогуливающий уроки, – виноватый, затаивший дыхание.

– Мисс Трефусис, – начал он, – как насчет того, чтобы прогуляться сегодня днем, пока моя тетушка вздремнет?

– Не получится, – сказала Эмили. – Я уезжаю в Эксетер.

– Как это? Совсем уезжаете?

– Нет, – сказала Эмили. – Завтра вернусь.

– О, тогда все в порядке.

Эмили вытащила из кармана свитера записку и протянула ему:

– Отдадите это вашей тете, хорошо? Рецепт кофейного торта. И скажите ей, что она успела вовремя: повар, как и все слуги, сегодня уезжает. Непременно скажите, ее это заинтересует.

Легкий ветерок донес далекий зов:

– Ронни, Ронни, Ронни!

– Это тетушка, – нервно вздрогнув, произнес Ронни. – Мне лучше пойти.

– Думаю, да, – согласилась Эмили. – У вас левая щека в зеленой краске! – крикнула она вслед.

Ронни исчез за тетушкиной оградой.

– А вот и мой приятель с чемоданом, – сказала Эмили. – Идемте, инспектор, я вам обо всем расскажу в машине.

Глава 20

Визит к тете Дженнифер

В половине третьего доктор Уоррен принял Эмили. Ему сразу понравилась эта деловая и привлекательная девушка. Ее вопросы были прямые и по существу.

– Да, мисс Трефусис, я вас отлично понимаю. Видите ли, в противоположность тому, что пишут в романах, точно установить время смерти чрезвычайно трудно. Я освидетельствовал тело в восемь часов. Могу определенно сказать, что два часа после смерти прошло. Насколько больше, это сказать трудно. Если бы меня спросили, могли ли его убить в четыре часа, я бы сказал: возможно, хотя лично я склонен считать, что это произошло в более позднее время. С другой стороны, тело не могло пролежать долго. Четыре с половиной часа – крайний предел для этого случая.

– Спасибо, – сказала Эмили. – Это все, что я хотела узнать.