Одержимый любовью - Лора Лэндон

– Леди Аманда, леди Сесилия, добрый вечер!

– Добрый вечер, лорд Хейвуд, – хором поздоровались с ним Аманда с Сесилией.

– Хардли, добрый вечер.

– Хейвуд, я не знал, что ты присоединишься к нам сегодня вечером.

– Не знал? – удивленно поднял брови Хейвуд, стараясь придать лицу снисходительное выражение.

– Нет, не знал, – сурово посмотрел в сторону сестры Хардли.

– Вы слушали «Травиату» раньше, ваша светлость? – вступила в разговор Аманда, заставляя Хардли отвести убийственный взгляд от сестры.

Но и взгляд на подругу сестры не изменил выражения лица Хардли.

– Раньше не слушал, но с произведениями Верди знаком. В прошлом году, путешествуя по Италии, я побывал на «Риголетто».

Хардли вновь повернулся к сестре, намереваясь что-то сказать, но Аманда вновь его опередила, задав новый вопрос.

– И что, «Риголетто» произвел на вас такое же сильное впечатление, как и на всю Европу?

Хардли с такой досадой посмотрел на Аманду, что все остальные молодые девушки на ее месте бросились бы на поиски укрытия, но Аманду этот взгляд, похоже, ничуть не задел.

– Пожалуй, нет, сильного впечатления это произведение на меня не произвело. На мой вкус Верди слишком эмоционален.

Леди Аманда улыбнулась Хардли, хотя улыбка получилась скорее снисходительная, чем искренняя. И слова, которыми она ее сопроводила, только подтвердили это.

– Почему это меня не удивляет?

Джонас чувствовал, как заводится Хардли. Ярость буквально закипала в нем. Было понятно, что Аманда намеренно отвлекает внимание Хардли, и мысль о том, что она играет роль миротворца, поразила и развеселила Джонаса. Какой смелый поступок с ее стороны. Или, наоборот, безрассудный.

– А вам понравился «Риголетто», леди Аманда? – восхищаясь ее мужеством, спросил лорд Хейвуд.

– На самом деле да, очень понравился. Некоторые арии кажутся мне душераздирающе страстными. Правда потом мне объяснили, что причина кроется в моем сердце. Оно делает меня необыкновенно восприимчивой к таким эмоциям.

– В противоположность людям, у которых, по всеобщему мнению, нет сердца? – процедил сквозь зубы Хардли.

– Я думаю, – лучезарно улыбнулась ему Аманда, – вы все превосходно понимаете.

Несколько бесконечно долгих секунд мужчины смотрели друг на друга, потом Хардли перевел взгляд на Аманду. Она только пожала плечами в ответ и улыбнулась. Джонасу хотелось громко рассмеяться, но он понимал, что такая реакция лишь добавит масла в уже и без того взрывоопасную ситуацию.

Хардли быстро переключил свое внимание на леди Аманду, как будто не мог допустить, чтобы последнее слово осталось за ней. Но было слишком поздно. Подруга Селии рассуждала о красоте других произведений Верди.

Джонас решил не обращать внимания на враждебность, исходившую от этих двоих. Зачем ему тратить свои силы на герцога Хардли, когда у него есть возможность провести несколько часов рядом с Селией?

– Могу я проводить вас в ложу вашего брата? – спросил он, протягивая Селии руку.

Она улыбнулась и положила свою ладонь поверх его руки.

У Джонаса подпрыгнуло сердце.

– Наверно, мне следует объяснить поведение брата, – начала Селия.

– В этом нет необходимости, – остановил ее Джонас. – Я знаю вашего брата почти столько же, сколько и вы, и прекрасно понимаю, что управляет его эмоциями.

– Вы говорите о Мелисент. – Селия оглянулась назад, где ее подруга все еще разговаривала с Хардли, не выпуская его из своей ловушки.

Джонас проследил за ее взглядом и отметил, что дискуссия между этой парочкой приобретала все более агрессивный характер.

– Да, я о Мелисент.

– Все всегда возвращается к Мелисент, правда?

– Да, каким-то образом ей удается дотягиваться до нас из могилы и причинять неприятности.

– Кстати, о Мелисент, – продолжала Селия. – Я намерена кое о чем вас предупредить.

– Предупредить меня? – остановился на пути к лестнице Джонас.

– Да, это касается матери Мелисент. Если так случится, что вы окажетесь на одном приеме, пожалуйста, старайтесь избегать общения с ней. После смерти дочери она потеряла ощущение реальности.

Джонас с сожалением кивнул. Леди Канделл, как и Хардли, боготворила Мелисент и, вне всякого сомнения, с трудом примирилась бы со смертью дочери.

– На балу у леди Фартингтон, – продолжала Селия, – она настаивала, что Мелисент приехала вместе с ними, и отказывалась уезжать домой без дочери. В конце концов лорд Канделл убедил жену, что Мелисент уже уехала.

Тяжелый груз сдавил грудь Джонаса. Сколько всего случилось в результате того вечера. Как много людей продолжало страдать от поступков Мелисент. Интересно, подумал Джонас, когда все это закончится? Если это вообще когда-нибудь закончится.

– Спасибо за предупреждение. Я ценю вашу заботу.

Селия улыбнулась, и он повел ее через холл и вверх по винтовой лестнице.

Пока они шли к ложе Хардли, многие обращали на них внимание. Избежать любопытных взглядов оказалось невозможно.

– Вас беспокоит, что люди смотрят на нас? – спросил Джонас, почувствовав, как напряглись пальцы Селии, пока она держала его под руку.

– Вовсе нет. А вас?

– Нет, – рассмеялся Джонас. – А почему это должно меня беспокоить?

– Потому что все задаются одним и тем же вопросом: почему вы со мной?

– А почему у всех возникает этот вопрос?

Селия чувствовала себя неловко, и Джонас знал, что она пытается подобрать правильные слова.

– Насколько всем известно, существует множество других подходящих кандидатур, у которых нет таких проблем, как у меня.

– Вы имеете в виду проблемы, связанные с вашим братом?

– Да. Всем известно о существующей между вами вражде. – Селия немного помолчала. – Прямо по курсу, – сказала она, сохраняя улыбку на лице, которая маскировала серьезные нотки в голосе, – Камилла и Розалинда Аткинсон. Они обе очень красивы и, выйдя замуж, получат хорошее приданое.

– Зачем вы говорите мне это? В чем причина?

– Их смущает, почему вы со мной, а не с одной из них.

– Мы должны подойти к ним и объяснить причины, почему я предпочитаю вашу компанию любой другой?

Селия широко распахнула глаза, будто не была уверена, серьезно он говорит или нет, и ускорила шаг по направлению к ложе. Ей явно не хотелось рисковать, если он говорил это всерьез.

– Я так понимаю, что ваш ответ – «нет».

Джонас открыл дверь в ложу, и Селия устремилась внутрь. Он вошел за ней следом.

– Вы ведь понимаете, – Джонас задержал ее у бархатной шторы, которая отделяла вход от мягких кресел, стоявших в передней части ложи, – что уже второй раз расспрашиваете меня о причинах моего желания быть с вами.