Носки - Анатолий Крашенинников

— А задним числом нельзя потом как-нибудь выписаться? — спросил Илья.

— Скажите, Надежда Викторовна, где можно одежду свою получить? — спросил я её.

— Одежду вашу отдавали в прачечную. Там, наверное, и осталась у них, — предположило её лицо. — Так всё-таки, писатель, куда вы направляетесь?

— Вместе с нами должны были привезти ещё одного. Но его в потёмках не нашли там. И привезли только нас, — ответил я.

— Но уже слишком много времени прошло, — встревожено сказала Надежда. — Мне очень жаль. Но нужно дальше жить, а не терзаться совестью, — добавила она.

— Да совесть здесь не причём. Воробьёв жив ещё. И мы должны его спасти, — сказал я.

— Да с чего вы взяли, что он живой?

— Я знаю, — ответил я. — Я видел сон, — добавил тут же.

— Вы что серьёзно, что ли? — улыбнувшись снисходительно, произнесла она. — Вы увидели сон и готовы мчаться сейчас же куда-то под пули? Писатель, вы как ребёнок, — засмеялась по-доброму Надежда.

— А я ему верю, — сказал Илья, улыбнувшись ей.

— Если бы вы, голубушка милая, видели, как писатель выбирался из своего сна сейчас, вы бы, может, даже и не улыбались, — сказал Мироныч.

— А что здесь произошло? — вопросительно улыбнувшись, тихои с придыханием, сказала она.

— Да писатель только что торпедировал этот пролёт между койками. Хорошо не попал, а то мало не показалось бы точно, — засмеялся Адриано.

— Что-то я не совсем понимаю, о чём здесь идёт речь, — потупилась Надежда.

— Да это долгая история. А счёт идёт, может, на минуты, — сказал я.

— Сообщите главврачу, что нам больше ждать нельзя, — обратился Илья к Надежде.

— Так, молодые люди. Прошу вас наведаться к нему лично и объясниться, — немного приказным тоном сказала Надежда. — У него сейчас обход. Подождите его у кабинета 3-07, —добавила она уже немного мягче. — Вы ведь ещё вернётесь сюда, если спасёте своего товарища? — глядя снизу вверх, уже совсем мягко, но грустно, спросила медсестра.

Илья уже светился в проёме, и я, отведя свои глаза от неё, направился к выходу.

— Да вас никуда не пустят, — отрезала она нам вдогонку, но мы уже вышли.

— Так, 3-07, — произнёс я вслух.

— Значит, третий этаж, — сказал Илья.

И мы пошли по коридору до лестничного перехода.

Пока мы шли, по стене проскользнула какая-то грузная тень, и из пролета лестничной площадки вышел человек гора.

— Командир! — воскликнул Илья.

— А, ребята. Куда направились? — его скалистое лицо обернулось к нам.

— Мы за вами! — опередил меня Илья.

— За мной? — спросил, недоумённо улыбнувшись, командир.

— Да, и за Дроздом и Костей, — ответил тут же Илья.

— У вас чего, вечеринка намечается, что ли? — спросил человек гора, несколько облегчив свой скалистый, надвинутый взор. — Это неужто писатель наш нашёл ту женщину? — воскликнул он.

— Воробей жив, — сказал тихо я.

— Что? — спросил командир, сдвинув снова скалистые брови.

— Воробьёв жив! — громко ответил я.

— Ты-то откуда знаешь? — спросил командир.

— Я видел сон! — ответил я.

— Ты опять за своё. Что ты мне душу-то треплешь? — рассвирепев, набросился на меня человек-скала. — Я думаешь, забыл, по-твоему, что мы его бросили там? — схватив меня за госпитальную рубаху, закричал тот.

— Я видел сон. Мы должны спасти его, — ответил я.

— Как меня достали твои сны, писатель. Ты сумасшедший! — отшвырнув меня от себя, прорычал покрасневший человек-скала.

Я отлетел и впечатался в стенку, частично погрузившись в неё. Хорошо, хоть она была из гипсокартона, иначе я бы, наверное, от неожиданности так легко не отделался.

— Командир! Остановись! — закричал Илья. — Я верю ему! — отрезал он.

— И ты туда же? Верный камердинер? — задыхаясь, говорил с налитыми кровью глазами Скала.

— Господи. Мальчики, чего ж вы творите? — громко спросила пожилая женщина со шваброй.

Из палат повыходили многие, кто мог передвигаться, и вокруг нас стала собираться толпа встревожившихся произошедшим.

— Твоё счастье, писатель, — психанув, произнёс Скала и пошёл.

— Что здесь происходит, товарищи? — спросил подоспевший главврач.

— Да вот, не навоевались, по-видимому, — кивнула на нас женщина со шваброй.

— Товарищ военврач, разрешите выписаться! — обратился Скала.

— Товарищ военврач, разрешите тоже выписаться! — обратился тут же и Илья.

— Да, действительно, похоже, вы выздоровели, — кивнул главврач.

— Надо спасти Воробьёва! — сказал я.

— О чём вы, писатель? — спросил главврач. — Кто такой Воробьёв?

— Да это мой подчинённый и боевой товарищ, — сказал Скала. — Да только погиб он.

— Товарищ главврач, он жив! — вмешался я.

— Подождите. Ничего не понимаю. Писатель, прошу вас, объяснитесь, — сказал врач.

— Дело в том, что когда нас забрали с позиций, Воробьёва не обнаружили, и мы приехали сюда без него, — начал я.

— Так. И почему же вы утверждаете, что Воробьёв жив? — спросил врач.

— Я видел сон.

— Дорогой писатель, неужели можно так по-детски доверяться снам? — удивился главврач.

— Но вы ведь в чудесных свойствах наших носков почему-то не усомнились? — тут же парировал я.

Главврач пронзительно посмотрел на меня и сказал:

— Идёмте, — и, развернувшись, скрылся в тёмном проёме коридора.

Мы втроём проследовали за ним, как в тоннель, войдя в проём коридора.

Скала нас обогнал и перекрыл своей спиной врача, словно решив, что от этого его выпишут быстрее.

Мы дошли до кабинета. Доктор открыл дверь и сказал:

— Проходите, присаживайтесь.

Мы вошли и расселись.

— Что вы видели, писатель? — спросил врач.

— Я шёл по ниточке пряжи, из которой были связаны наши носки. И когда дошёл до конца этой нитки, то обнаружил воробья. Птицу. Я сразу понял, что это знак, — рассказал я свой сон. — Кто надел эти носки, никто не погибнет, — добавил тут же.

— Вон, видели, что с не нашими? — нашёлся Илья.

— Знаю, знаю. Ампутация обеих ног, — ответил врач. — А вы что же, Коршунов, против поиска вашего боевого товарища? — спросил он уже у Скалы.

— Да как же против? Просто воображение писателя — это не всегда истина, — ответил тот.

— Но вы ведь выжили как раз-таки благодаря носкам. Не так ли? — сказал, казалось, занявший мою сторону врач.

— Да, верно. Верно, — ответил Скала. — Просто сам себе простить не могу, что мы его там бросили, — нахмурившись, добавил он.

— Вы о чём? Вы были без сознания вообще-то, если не помните, — подвел врач. — Я верю вам, писатель, — обратился он ко мне. — У нас мало времени. Прошло уже трое суток. Выжить в таких условиях и при ранениях, кажется невозможным, — продолжил он размышлять вслух. — Я попробую узнать у смежников, находили ли кого-то в том районе, откуда привезли вас. А вы по правде можете готовиться к выписке. Получите пока одежду, — обратился он уже к нам.

— Всё, что узнаю, я сообщу. Сейчас завтрак, можете пойти пока перекусить, — и он направился к телефону.

Мы поднялись и вышли. Я, раздосадованный, пошёл большими шагами вперед, глядя себе под ноги.

— Ладно, писатель, твоя взяла, — сказал догнавший меня командир. — Что-то понесло меня от этих