Святые старцы - Вячеслав Васильевич Бондаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Благодаря примеру отца Льва, его духовному наставничеству жизнь в Оптиной пустыни в скором времени преобразилась. Поступивший в пустынь в 1830 году иеромонах Игнатий так описывал ее: «Все скитяне составляли тогда одну духовную семью. Мир и любовь царствовали в ней. Все отличались глубоким смирением. Каждый старался превзойти другого в этом отношении. Даже взглядом боялись друг друга оскорбить, испрашивая прощение при малейшем оскорблении брата. Все сохраняли безмолвие. По кельям друг к другу не ходили. Некоторые только выходили иногда для уединенных прогулок в скиту в ночное время. Новоначальных наставляли не столько словами, сколько примером своей жизни. Благой пример старших братий благодетельно действовал на них, располагая их к подражанию. На общие послушания выходили все обязательно (исключая некоторых почтенных старцев). Дрова для топлива келий собирали сами в лесу. Чай пили только по субботам, воскресным и праздничным дням, собираясь для сего у старца Леонида на пасеке. Самоваров же по кельям братия не держали. Приготовление пищи по кельям и вообще держание съестных припасов в кельях было воспрещено. О водке и табаке не было и помину. Для откровения помыслов все братия ходили ежедневно к старцу на пасеку после вечерней трапезы и у него же в келье выслушивали молитвы на сон грядущий».
Поистине идиллическая картина, но, увы, -приукрашенная. Недаром говорится, что монастыри воздвигаются молитвенным потом и слезами. Само понятие старчества, привнесенное отцом Львом в жизнь обители, было новым, мало кому известным и понятным. Даже опытные монахи не могли взять в толк, почему схимник, который, по идее, должен находиться в молитвенной тишине, постоянно окружен толпой разного народа; почему, помазывая больных женщин елеем, он крестообразно помазывает не только лоб, щеки и губы, но и гортань, и грудь. Вызывали негодование манера речи отца Льва и даже... его комплекция (то, что тучен он из-за болезни, недоброжелатели в расчет не принимали). По-видимому, ревность старожилов обители вызвала и та быстрота, с которой отец Лев был назначен общим духовником. Особенно ополчился на старца схимонах Вассиан (Гаврилов, 1767-1857), который славился в скиту своим строгим постничеством. Ел он мало, преимущественно прогнившую траву снить, спал на голой земле... Отец Лев относился к такому внешнему рвению скептически и писал ученикам о нем: «Об В-не пусть думают, как кому угодно, и ублажают его высокое жительство; но мы к оному веры не имамы и не желаем, дабы кто следовал таковой его высоте, не приносящей плода. От плод бо их, сказано, познаете их (Мф. 7, 16). А плод духовный есть: любовь, радость, мир, долготерпение, вера, кротость, воздержание и прочее. Сожалея о нем, желаем ему прийти в познание истины».
Но вместо того чтобы «прийти в познание истины», Вассиан начал засыпать епархиальное начальство доносами. В одном из них, в частности, говорилось, что во время проезда отца Льва через город Орел местные жители, от простых горожанок до дворянок, вставали перед ним на колени и кланялись в ноги. Служивший в Орле полковник Отдельного корпуса жандармов Михаил Николаевич Жемчужников заподозрил неладное - уж не сектант ли отец Лев?
В итоге отца Льва вызвал для объяснений епископ Калужский и Боровский Никанор (Клементьевский, 17871856). Прочитав вслух донесение Жемчужникова, он спросил у иеромонаха:
- Что ты скажешь на это?
- Справедливо оно, но что же мне делать с бестолковыми бабами? - был ответ. - Кланяются, как истукану; а что я не принадлежу ни к секте, ни к расколу, а чисто православный сын Христовой Церкви, в этом не сомневайтесь.
- Объясни же мне, как ты веруешь.
- Извольте, Преосвященнейший владыко, но как благословите объяснить - просто или по-киевски?
Владыка попросил «по-киевски». В ответ отец Лев прочитал Символ веры так, как это делалось в Киево-Печерской лавре - с самой низкой ноты, постепенно повышая голос. Выслушав, епископ поблагодарил отца Льва и оставил у себя в гостях на целую неделю, а провожая после гостевания, плакал...
Но в сентябре 1834 года расположенный к старцу епископ был переведен на Минскую кафедру, а в Калугу прибыл владыка Николай (Соколов, 1780-1851). Он поначалу не обращал внимания на доносы отца Вассиана, который утверждал, что «лянидовщина» (так он именовал старчество отца Льва) губит монастырь. Но мало-помалу обилие этих доносов начало его беспокоить, и в ноябре 1835-го он своим распоряжением перевел отца Льва из отдельной келии, стоявшей на пасеке, в скитскую келию.
К этому переселению отец Лев отнесся благодушно. Просто взял в руки Владимирскую икону Божией Матери и с пением «Достойно есть.» перешел в новое жилище. Остальные вещи вслед за ним перенесли расстроенные ученики. Утешая одного из них, отец Лев писал: «Я почитаю себя спокойным от сих мнимых неприятностей. Я в том уверен, что ничего не может со мной последовать, чего не попустит Бог; а когда что угодно послать Ему за грехи мои, должен принимать с покорностью, ибо от руки Его никуда не избежим». А Промысл судил новое испытание - 2 февраля 1836 года старца переселили уже из скита в саму пустынь, причем с запретом носить схиму и принимать людей. Перевели его в мезонин братского корпуса с крутой лестницей, по которой и молодым взобраться было нелегко. Но когда ученик старца, отец Александр, обратился к нему со словами сочувствия, тот весело ответил:
- Экой ты чудак, Саша-Алексаша! Ты посмотри-ка, тепло-то как! Просто покатывайся с боку на бок. А ты говоришь -неудобно. Да по мне хоть бы на колокольню поместили, только бы тепло было.
Но, видно, недоброжелателям отца Льва этого было мало. Окончательно «добить» его, по их мысли, должен был визит в Оптину митрополита Киевского и Галицкого Филарета (Амфитеатрова, 1779-1857). Главный гонитель отца Льва, отец Вассиан, 17 июня 1837 года специально отправился встречать митрополита на переправу через реку Жиздру - с тем, чтобы уже в дороге вывалить на владыку все свои жалобы. Он и окликнул митрополита, пересекающего Жиздру на плоту, прямо с берега:
- Владыка, благослови!
- Кто это?.. - Митрополит близоруко сощурился.
