Внуки лейтенанта Шмидта. Политический детектив - Бернард Задунайский

Шерман вздохнул и выдвинул главное обвинение: – Вы уничтожили русскую интеллигенцию. А её место тут же заняли Бронштейны и Зильберманы! Поэтому у вас на сцене и экране сплошное дерьмо!

Завершая накануне процесс внедрения с Лорой, внук подцепил у продувной стюардессы «Аэрофлота» эффектную фразу: «Давайте, господа, начнём заканчивать». Сегодня она пришлась к месту.

Последствия сказанного, особенно после приёма чудо-таблеток, проявились незамедлительно. А внук поступил под начало Наташи для продолжения оперативной разработки. Он двигался в отель за копией «королевы диско» по средневековым подземным лабиринтам, став пленником её пьянящей походки.

Шерман с трудом сохранял остатки бдительности. Под старым Таллином сохранилась целая система древних ходов, связанных между собой переходами, которые построили во времена товарища Берии. Каким-то образом, его чудесная спутница находила здесь дорогу.

Уже в номере, глядя на советский аналог «плохой девчонки», Шерман осознал безграничные возможности советского плавильного котла народов. Веками безжалостные монголоиды и степные кочевники освежали славянский генотип. Но в Наташе проявлялся самый ядреный коктейль продуктов национально-освободительных движений Африки и Латинской Америки.

Предположительно, дочь кубинского барбудос и любвеобильной комсомолки из Чили, создавалась всей общагой Университета Дружбы Народов, как новый объединительный продукт социалистического интернационала. Результат сегодня предстояло оценить Шерману. Эту часть работы разведчика он особенно полюбил, поэтому с готовностью поддержал процесс формирования генофонда нового советского человека.

Всепожирающая страсть дочери двух революций, разбудила в Шермане дремавшие гены потомков Чингисхана и палестинских кочевников, вызывая к жизни ещё более гремучую смесь. Во время пятого по счёту тайм-аута, Майкл, наконец, прочувствовал всю разрушительную мощь московской секс-бомбы. Это грозное оружие соратников Че использовалось только в исключительных случаях, вроде визита канадцев.

Университеты эротики и интима, пройденные Натали на вечернем и заочном факультетах, открыли ей дорогу в номенклатурные будуары районных и республиканских вождей.

Изредка после бурных ночей, самые болтливые из них покидали персональные кабинеты в сопровождении неприветливых мужчин в казённых костюмах. Как правило, их карьеры продолжались в лагерных отрядах Нижнего Тагила. Совсем необременительные рейды по койкам престарелых аппаратчиков чередовались с более ответственными заданиями.

И несколько раз горячей комсомолке доверяли ещё цветущие тела борцов за свободу Африки. География гастролей и списки подшефных нашей Маты Хари являлись государственной тайной, а при утечке могли вызвать международные скандалы и вооружённые конфликты. Майкла, стоявшего теперь в одном ряду с патриотами и вождями диких племен, волновали проблемы только местного масштаба. А именно – дальнейший ход операции и судьба Лоры. С этими мыслями ему и дали уснуть на рассвете.

Покидая спозаранок свой новый объект, Натали обнадёжила внука:

– Не волнуйся, меня уже сегодня назначили гидом и переводчиком вашей группы. Лора в курсе наших дел.

Шоколадная Натали исчезла по-английски, бесшумно затворив за собой дверь.

Смыв под холодным душем следы ночной операции, Майкл заглянул в соседний номер, где застал спящую Лори. Едва открыв глаза, бледно-фиолетовая партнёрша, обернувшись одеялом, бросилась в душ, откуда донеслись громкие жалобы возмущённого желудка.

Через полчаса, прихлёбывая кофе в гостиничном баре, девушка предложила выйти на улицу для серьёзной беседы. А в весеннем парке уже царил ласковый май, под лучами балтийского солнца робко распускались первые тонкие листочки. Насладившись пением птиц, Лора обнародовала вердикт:

– На этот раз, кажется, приплыли! Мы с тобой прикрываем главную операцию, которую проводит основная группа. Кто они и чем занимаются мне неизвестно. И эта «Белая гвардия» может быть обычной комитетской западнёй. Русские любят такие спектакли, и когда-то во времена ОГПУ подобным образом выманили из Лондона и арестовали самого Рейли. А старик был совсем не прост, и опасность чуял за версту – так, кажется, говорят русские.

В этот момент, в конце аллеи появились два студента в серых шапочках политеха, и Лори безошибочно распознала в них фарцовщиков. Что сделать было не сложно – кроме шапок они не носили ничего советского. Поравнявшись с канадцами, политехники на английском поинтересовались валютой и джинсами, предложив обмен на чёрную икру.

Лора недоумевала: – Почему вы спросили по-английски, а не по-фински, чем мы так отличаемся от них?

Парни развеселились:

– Во-первых, вы трезвые и без бутылки, а значит, пить не собираетесь. Да и тип лица другой. Вы ведь американцы, так?

Шерману надоела глупая инсценировка:

– Ладно, ребятки, мы американские коммунисты, соратники Гесса Холла. Слышали? Приехали по обмену опытом: пятилетку за три года! Дадим стране больше джинсов и пластинок! А то у вас всё в дефиците.

Студенты ещё больше оживились:

– А нас не примете, мы очень хотим, именно в компартию США? А то в советскую не принимают, а за приводы исключают из комсомола.

Лоре очень не хотелось ронять честь американских коммунистов:

– Мальчики вам пора на лекции, изучайте политэкономию социализма.

Девушка дождалась пока они отойдут подальше:

– Нет, это не студенты. Опять ряженые русские филёры. Здесь за валюту сажают с первого захода, а исключение из комсомола автоматом означает отчисление из института. Для политехнического у них слишком хороший английский, значит эта парочка из Ленинградской Высшей Школы ГБ.

– Лори, давай лучше о любви! – взмолился изнурённый Шерман.

Агентесса промычала: – Вот видишь, они везде. Я даже в постели чувствую на себе взгляд Казакова. Вчера нас, всё-таки, сильно траванули, и у меня глубокий провал памяти. Эту прошлую ночь лучше просто забыть навсегда. Вычеркнуть из памяти. Но если в Лэнгли проведут медицинское обследование, оно покажет применение специальных препаратов. Как ты думаешь, что нам подмешали?

Майкл продолжал любоваться весной:

– Я уверен, это был мескалин! Все симптомы совпадают в точности. А наш шеф такого не прощает и, в лучшем случае, мы просидим до пенсии в архиве. У нас нет другого выхода, мы будем передавать в центр всё, что подсунут русские.

Шерман подставил лицо лучам майского солнца:

– Дорогая, я подробно изучал в спецшколе первые операции ОГПУ и не верю в дежа вю. Казаков, конечно, артистично изображал конфликт с майором в баре, ну а мы развесили уши. Но эта гвардия точно существует, только её обложили со всех сторон и нам подсунут своих агентов. Здесь идёт большая игра и таких как мы бросают в топку, не думая.

При этих словах Майкл, не глядя, плюхнулся на свежеокрашенную скамейку. Парк, где только что влип Шерман, выходил на типичный бульвар вождя мирового пролетариата, чей памятник царил у здания ЦК. Правой рукой Владимир Ильич указывал заблудшим путь в винный магазин.

Неохваченные программой фестиваля комсомольцы, активно проявляли себя прямо у монумента основателю, забросав его флаконами бордовых чернил. А в довершение, кто-то повесил на указующую руку красное пожарное ведро. Ну а когда из Белого дома к активу вышел дежурный инструктор, молодёжь уже требовала свободы секса, собраний и передвижения. Предложение функционера ограничивалось только комсомольскими свадьбами в обезьяннике местного изолятора и не нашло поддержки актива. К митингующим присоединились колонны бойцов милицейского батальона с дубинками.

Майкл с трудом отклеился от скамейки и с интересом следил за слаженной работой милиции, грузившей бунтарей в автозаки.

Лора обратила внимание на фургоны «Мебель», куда тоже заталкивали задержанных: – Теперь и мне видна, наконец, направляющая рука партии.

И, в самом деле, большая группа демонстрирующих укрылась в указанном учителем винном магазине. Теперь их оттуда выкуривала милиция газом «Черёмуха». Неожиданно митингующие получили значительное подкрепление: на бульвар после занятий высыпали студенты художественного института. Встав в шеренгу, блюстители оттесняли графиков и маринистов от Белого дома, и вход пошли дубинки и газ.

Вот послышался звон разбитой витрины, теперь в жандармов летели бутылки из водочного, куда только что завезли товар. Широкий ассортимент напитков различной крепости обрушился на головы стражей порядка, и многим удавалось ловить бутылки портвейна.

К открытию магазина весь товар уже разлетелся. По бульвару Ильича стекало, обещанное им изобилие: ручьи коньяка и водки, а за ними мутные потоки портвейна. Молодцы в студенческих шапочках выносили на улицу целые ящики этого демократичного напитка, что и снизило градус напряжения на площади. Когда подтянулись основные силы войск в крытых грузовиках, конфликт уже перешёл в стадию братания.